Лучшие архитекторы россии: Итоги 2021 года: лучшие дизайнеры и архитекторы России

Содержание

Итоги 2021 года: лучшие дизайнеры и архитекторы России

Архитектура

Мы уже в девятый раз подводим итоги года выпуском AD “100 лучших дизайнеров и архитекторов России”. В этот раз в списке есть не только дизайнеры и архитекторы, проектирующие жилые интерьеры, но и создатели музеев, офисов, общественных пространств. 

Наталия Абдуразакова

В интерьерный дизайн пришла из фэшна. Окончила исторический факультет КГУ и магистратуру МГИМО. Считает, что секрет успешных дизайнеров — в эмпатии. В личных беседах и с помощью анкеты выясняет у заказчиков не только их увлечения, но и детали повседневной жизни: где и как они любят читать, в какие рестораны ходят и на какой стороне кровати предпочитают спать. Какой в результате такого опроса получается интерьер, вы можете увидеть в номере AD “100 лучших дизайнеров и архитекторов России 2021” на стр. 116.

Фото: Михаил Лоскутов

“Акант”

Одно из старейших частных бюро России — выпускники МАРХИ Федор Арзаманов, Антон Атлас и Олег Зареченский основали его в 1987 году. Активно занимаются частной архитектурой, обычно (но не всегда) проектируют дома в традиционном ключе. Редкий для России пример архбюро, которое часто выступает в тандеме с известными декораторами — у “Аканта” есть проекты с Ириной Дымовой, Альбиной Назимовой, Еленой Вайнштейн. В 2017 году открыли одноименную школу — сперва для собственных детей, а теперь и для всех желающих. 

Фото: Михаил Лоскутов

Надежда и Георгий Ананьевы

Постоянные герои нашего специального выпуска. Оформляют интерьеры с 2002 года, а с 2017-го привозят в Москву авторский винтаж, который выставляют в собственной галерее NG Gallery и интегрируют в проекты. Работают в разных стилях и в этом году оформили квартиру в знаменитом доме Наркомфина (фрагмент ин­терьера — на фото). “Это был тот случай, когда малый объем требовал эстетически выверенных и тонких решений”, — говорят дизайнеры. А на вопрос о стоимости своих услуг отвечают так: “Все сложнее становится оценивать работу. С опытом начинаешь вкладывать в проекты то, что оценке почти не подлежит”.

Фото: Михаил Лоскутов

Олимпиада Арефьева

Знаменита своими классическими проектами, но прекрасно чувствует себя и в современном жанре. В ее интерьерах нет типовых решений и показного богатства, а есть яркие краски, неожиданные декораторские приемы, породистые предметы и выверенная архитектура. Идеальный заказчик Арефьевой “никого не хочет поразить, кроме себя самого”. У Олимпиады редкий дар: она умеет слушать и полностью проникается идеей клиента. Несмотря на наличие бюро Well Done Interiors, все проекты ведет сама и эскизы к ним всегда рисует от руки.

“Артбюро 1/1”

Елена Соловьева и Илья Климов создают действительно уникальные интерьеры, и это неоспоримый факт: кадры сразу из двух их проектов попали в альбом The Most Beautiful Rooms in the World, выпущенный к столетнему юбилею Architectural Digest. Частные и общественные интерьеры “Артбюро 1/1” получаются яркими и артистичными, и не последнюю роль в этом играет искусство. В 2021 году Елена и Илья даже запустили личный художественный проект и представили его в офортной мастерской Александра Бродского.

Фото: Михаил Лоскутов

“Артформа”

Бюро было основано Ниной Целевой в 2006 году, Дмитрий Розов и другие члены команды присоединились позднее. Все их проекты скрупулезно продуманы, в них много сделанной на заказ встроенной мебели — она ­позволяет использовать все возмож­ности пространства. В этом году “Артформа” вышла на новый уровень. “Мы начали работать с одним из крупнейших российских застройщиков, разрабатываем квартирографию и интерьеры — пытаемся изменить к лучшему мир унылых однотипных планировок. Работа в таком масштабе позволяет ­по-другому взглянуть на многие аспекты проектирования”, — делится Нина Целева.

Фото: Михаил Лоскутов

Ариана Ахмад

Начала работать еще на втором курсе МИИГАиК, где училась на кафедре архитектуры. Ариана любит строгие выверенные пространства без кричащих деталей и там, где это уместно, отдает предпочтение насыщенным темным цветам. 2021-й для Ахмад особенный: в ее портфолио появились общественные пространства — бутик одежды и салон красоты, которые она к тому же построила с нуля. Однако архитектор по-прежнему ждет своего “принца” — заказчика с домом в Швейцарии, из которого будет открываться вид на горы.

Екатерина Бегичева

Карьеру интерьерного дизайнера начала в 2000-х, получив сначала искусствоведческое образование, а затем окончив школу “Детали”. Екатерина — дипломированный эксперт по антиква­риату, однако в ее реализованных проектах одна из главных ролей часто отводится винтажной мебели. Клиент мечты для Бегичевой — “это человек, готовый выйти за рамки стереотипов, открытый нестандартным решениям, вовлеченный в создание своего будущего интерьера, но доверяющий опыту дизайнера”.

Наталья Белоногова / NB Studio

Пандемия пандемией, а обед по расписанию. Как и в лучшие времена, почти все самые звонкие ресторанные проекты Москвы “упакованы” в интерьеры Белоноговой. Секрет трудоспособности у нее простой: выпускница Академии Штиглица считает, что творческий человек должен заниматься своим делом, не вовлекаясь в поток негативных настроений. “В этом году хотелось сделать очень нарядный ресторан, чтобы хоть как-то отвлечь людей”, — говорит Наталья. Grace, “Жирок” (он как раз на фото), “Гвидон” — это только последние ее работы. 

Фото: Дмитрий Журавлев

Владимир Березин

Дебютант нашего списка окончил Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет, а свой первый заказ получил четыре года назад — это была квартира площадью всего 28 м2 (она была опубликована в октябрьском AD за 2017 год). С тех пор работа с небольшими пространствами стала его визитной карточкой, но опыта у Владимира уже вполне достаточно для масштабных проектов. Идеальным считает заказчика, который мечтает о квартире с продуманной планировкой, наполненной уникальными предметами и искусством.

Анастасия Брандт

Профессию дизайнера осваивала в Новосибирском университете, под своим именем работает с 2018 года, а в наш список попадает впервые. У Анастасии много нестандартных идей. Например, в прошлом году она спроектировала нестрашную стоматологическую клинику с баром (кадр из нее перед нами) и запустила стартап Co:Sa, который помогает другим дизайнерам выбирать материалы для проектов. Мечтает пробовать себя в новых направлениях — будь то интерьер отеля, детский сад или библиотека. Не забывая о частных заказчиках, само собой.

Мария Ватолина

Карьеру в мире интерьеров начала в журнале “ELLE Декор”, а затем переключилась с натюрмортов на проектирование квартир и домов — дело, которым Мария занимается уже пятнадцать лет. Как и многие в профессии, Ватолина — са­моучка, но в этом году решила подкрепить практические знания теорией в магистратуре одного из европейских университетов. Результат — острый интерес к эргономике. “Рада, когда приходит заказчик, способный увидеть разницу между просто красивым результатом и красивым результатом, который доставляет физическое и тактильное удовольствие”, — говорит она.

Фото: Евгений Кулибаба

Тимофей Вересновский

В прошлом году Тимофей дебютировал в нашем списке, а в этом набрал обороты и уже может похвастаться публикациями не только в России (две из них — в AD), но и за рубежом. Дизайнер из Петербурга умеет работать с историческими пространствами, любит винтаж, часто проектирует мебель сам или заказывает необычные предметы у коллег. Из этого микса получаются разные, но всегда яркие и неожиданные работы. 

Фото: Михаил Лоскутов

Мария Водолацкая

Первые успешные шаги в интерьерном дизайне сделала в начале 2000-х без профессионального образования, а затем пошла учиться и продолжает до сих пор. За ее плечами — Академическая школа дизайна, несколько курсов в “Деталях” и стажировки за границей. Мастерски работает с цветом (в ее проектах не бывает белых потолков) и трепетно относится к старой советской мебели, поэтому без нее не обходится ни один интерьер Водолацкой. В 2016 году она даже запустила проект “Селезень” и возвращает к жизни советский винтаж.

Гуля Галеева

Выпускница Строгановки знаменита масштабными проектами и сотрудничеством с непростыми заказчиками. “В прошлом году работы значительно прибавилось, — говорит дизайнер. — Весь мир понял, что качество жизни дома — одна из главных составляющих в новых условиях”. У Гули талант создавать традиционные интерьеры, не впадая в музейность: классика в ее исполнении выглядит актуально. Недавно Гуля как раз получила несколько заказов на интерьеры в старом фонде — мы с интересом ждем результата. 

Фото: Михаил Лоскутов

Марина Гаськова

Как и многие коллеги, Марина Гаськова в прошлом году осваивала новые для себя методы работы. “Например, вилла на Кипре была сделана и укомплектована полностью по зуму и видеосвязи”, — рассказывает она. Также дизайнер начала давать разовые консультации — говорит, что это востребованный жанр, и намерена продолжить эту практику. Марина, которой здорово удаются воздушные интерьеры в классическом ключе, хотела бы однажды создать “идеальную виллу с идеальным садом” — это ее проект мечты.  

Алексей Гинзбург

В прошлом году пожинал плоды грандиозного проекта — реставрации дома Наркомфина, за который получил множество наград, включая AD Design Award. Собственно, ради сохранения здания, построенного по проекту Моисея Гинзбурга (деда Алексея) и ­Игнатия Милиниса тридцать лет назад, и была создана мастерская “Гинзбург и архитекторы”. За эти годы она стала одним из ключевых игроков на российском архитектурном рынке и делает проекты разного масштаба — от градостроительных до интерьерных.

Ирина Глик

В прошлом году Ирина и ее команда получили премию AD Design Award за реконструкцию набережной в Богородицке — это ее малая родина, поэтому отношение к проекту особое. Одновременно с этим она оформляла рестораны “Сахалин” в Бодруме и Ava на Патриках (он на фото), заня­лась реставрацией общественных зон в “Метрополе” и открыла концептуальное пространство Geometry Design. Когда мы делали этот номер, стало известно, что два оформленных ею ресторана — московский “Сахалин” и Savva — получили звезды Michelin.

Юлия Голавская 

Выпустилась из “Деталей” в 2004-м и с тех пор работала под своим именем, а ее бюро было ка­мер­ным. Но пришли новые времена: проектов стало больше, штат вырос, и в этом году появился новый бренд — Golavskaya Interiors & Art. У Голавской есть свой особый стиль, который она называет романтическим минимализмом. При этом в работе Юлия довольно прагматична. “Мне нравятся рациональные заказчики, хорошо формулирующие свои желания, настроенные на сотрудничество, реально оценивающие свои возможности”, — говорит дизайнер. 

Елена Горенштейн

Последнее время Елену Горенштейн одолевает жажда обновления. Она стала учить иностранные языки и полностью перекроила привычный порядок работы. “Это год-прорыв, — говорит дизайнер. — У нас новый офис, новые люди, новая структура работы мастерской”. Неизменным остался разве что инстаграм ­Елены, в котором она много лет публи­кует ироничные размышления о жизни, привлекая не только новых подписчиков, но и заказчиков. А еще у Елены новая квартира, которую вы найдете здесь.

Илья Гульянц

Илья окончил Московскую международную школу дизайна в 2017 году и с тех пор активно развивается в профессии. На счету его студии El Born уже полсотни реализованных проектов (они работают только под ключ). Не пропускает события в мире современного искусства, а в этом году, несмотря на пандемийные ограничения, сумел устроить себе тур по всем знаковым мировым выставкам арта и дизайна. И все-таки главной побе­дой прошлого года Гульянц считает интерьер нового книжного магазина “Поляндрия” в Москве.

Катя Гулюк

По образованию Катя — искусствовед, и в ее проекты всегда “зашито” множество сюжетов об истории и культуре разных стран. А еще в них чувствуется большой вкус к жизни, который не может отравить даже пандемия. “2021 год оказался для меня временем глубокой творческой свободы и гедонизма — во многом благодаря тому, что за время карантина стало совершенно законным любоваться медленной ежедневной красотой сель­ской жизни”, — говорит она. Чаще всего Катя берется за оформление загородных домов и любит ­работать с заказчиками, у которых есть семейные истории и дорогие сердцу артефакты. Если вы такой человек, вам с ней будет интересно. 

Борис Денисюк

Основатель Buro 5 — потомственный архитектор, одно время занимался графическим дизайном, интересуется кино, модульным строительством. Денисюк — из тех архитекторов, кто работает не только с пространством, но и со смыслами, и говорит, что сейчас пересмотрел подход к проектированию. “Я больше опираюсь не на тренды и контекст, а на мысли и образы, понятые мною из работ мастеров прошлых лет”. Говоря об идеальном заказчике, цитирует Ле Корбюзье: “Хороший дом я могу построить только хорошему человеку”.

Борис Дмитриев

Борис десять лет был дизайнером одежды, потом учился в школе “Детали”, работал в студии у декоратора Кирилла Истомина. В новую профессию принес любовь к богатым фактурам и умение работать с текстилем, так что проекты у него получаются многослойные, пышные, нарядные. Борис и его семья много лет живут за городом, так что он постепенно освоил и ландшафтный дизайн — его дом и сад можно видеть на нашем YouTube-канале.

Эдуард Еремчук и Катя Пятицкая

До того как сформировать устойчивый дизайнерский дуэт, Катя училась в МАРХИ и Милане, а Эдуард — в Южном федеральном университете в Ростове-на-Дону, после чего стажировался в Нью-Йорке. Их первой совместной работой стало кафе “Кружок” (на фото). “Никто не ожидал такого ажиотажа, — признаются дизайнеры. — Прошел почти год, а издания до сих пор публикуют интерьер. На входе в заведение всегда очередь”. С тех пор они запустили свою ювелирную коллекцию и спроектировали три предмета для проекта “СберСпасибо”. Одним словом, Катя и Эдуард — люди разносторонние и готовы к самым ­неожиданным проектам.

Женя Жданова

Прошлым летом Женя Жданова купила в Тарусе дом и сад агронома Ракицкого, объект культурного наследия, и занялась его реставрацией. Это большой проект, который требует много ресурсов, но взамен дает вдохновение. Так что в прошлом году Женя успела еще и оформить две большие виллы в Испании. Интерьеры, работа над которыми шла полностью дистанционно, стали посольством российского искусства на Майорке: наполняющие их живопись, графику, керамику дизайнер собрала в Москве, Питере и Тарусе. 

Фото: DANIEL SCHAEFER

Инна Завьялова

AddBuro by Inna Zaviyalova имеет представительства в Москве и Люцерне, и география его проектов тоже широкая — в этом году бюро продолжало оформлять дома своих российских и швейцарских заказчиков. Завьялова делает масштабные — нарядные и одновременно уютные — интерьеры в традиционном вкусе. Частые атрибуты ее проектов — столярные изделия, сделанные по авторским эскизам на собственном производстве.

Ираклий Зария

Выпускник, а ныне преподаватель школы “Детали” считает, что “хороший интерьер — это симбиоз авторской мебели, искусства и винтажа”. В его проектах эти три составляющие обычно представлены с размахом. Часто разрабатывает предметы для своих интерьеров и мечтает однажды запустить собственный бренд мебели. От клиентов ждет стремления к чему-то большему, чем просто удобство и уют. Ираклий — любитель японской культуры; в прошлом году его обои с ориентальными мотивами вошли в коллекцию de Gournay.

Анна Зиньковская

Анна Зиньковская оформляет интерьеры с 2001 года, но когда-то давно училась на промышленного дизайнера. Двадцать лет спустя она возвращается к корням: из-за пандемийных ограничений Анна стала сотрудничать с местными производствами и в ближайшее время представит небольшую серию придуманных ею предметов. Об интерьерных проектах тоже не забывает: Зиньковская из тех дизайнеров, кто тонко чувствует историю места, и недавно как раз закончила работу над квартирой в старом фонде.

Кирилл Истомин

В декабре выходит книга “Кирилл Истомин. Искушенный взгляд”, в ней собраны работы декоратора за двадцать лет, в том числе еще не опубликованные. Кажется, что страсть Кирилла к профессии со временем только растет. “Я всегда цитирую Дороти Дрейпер, которая говорила, что декорирование должно приносить удовольствие”, — говорит он. В октябре мы публиковали интерьер, в котором Истомин остроумно решил жилищный вопрос своих друзей, а сам он считает главной победой 2021 года шелковые шторы, расшитые жемчугом и люрексом, которые повесил в спальне своего клиента.

Макс Касымов

Студия Max Kasymov Interior/Design попала в специальный выпуск впервые, но работает на рынке давно, с 2013 года. Команда Касымова не только проектирует интерьеры, но и имеет собственный производственный цех. Это обстоятельство стало клю­чевым для совместного проекта с южноафриканской студией Saota; дом, который они построили для семьи предпринимателя Сергея Кожевникова, был опубликован в майском AD. А в сентябре Макс рассказывал о нем на выставке HOMI в рамках Milan Design Week.

Анна Кларк

Анна много лет работала в маркетинге и рекламе — пока не купила квартиру. Вместе с новым жильем она обрела и новое увлечение, которое вскоре стало профессией. Тонкости ­ин­терь­ерного дизайна Кларк осваивала в Высшей школе средового дизайна при МАРХИ. Любит работать в старом фонде и смело использует цвет, даже когда оформляет небольшие пространства.

Анастасия Комарова

Выпускница Академии имени Плеханова и школы “Детали” оформляет интерьеры с 2005 года. Работает под брендом INdEX, но все проекты ведет лично. В этом году открыла флористическую студию Vetra, которая делит помещение с концепт-стором 3L Store Натальи Масловой. Вопрос об идеальном заказчике Анастасия считает философским. “Я всегда нахожусь в поиске ответа на этот важный вопрос, у меня даже есть занятие в школе “Детали”, где я предлагаю студентам поразмышлять на тему заказчика мечты”, — говорит она.

Елена Корнилова

Выпускница МАРХИ Елена Корнилова долгое время жила в Москве, а работала не только в России, но и по всему миру: в Монако, Лондоне, на Лазурном Берегу и, конечно, в Париже. Именно сюда несколько лет назад она переехала жить. Елена — настоящий эксперт в области парижских арт-галерей и антикварных магазинов, поэтому ее проекты всегда наполнены искусством. Никогда не начинает стройку, пока проект не будет полностью утвержден, — такой подход помогает сократить время работы и сохранить спокойствие и заказчика, и ­архитектора. Ее проект смотрите на стр. 160 в номере AD “100 лучших дизайнеров и архитекторов России 2021”.

Ирина Крашенинникова

Изучала философию в университете Екатеринбурга, а дизайн интерьеров — в школе “Детали”, работает с 2007 года. В проектах Крашенинниковой часто появляются предметы советской эпохи. Но не в качестве ироничных арт-объектов, как это часто бывает: Ирина разрабатывает образ современного российского интерьера, в котором смешались наше прошлое и эстетика северного дизайна. Еще один интерес дизайнера — сады. В этом году ей посчастливилось оформить сад на террасе; теперь она ждет весны, чтобы увидеть результат работы.

Маша Кунякина

Дебютантка AD100 училась на факультете прикладного искусства и интерьера в МГУС, потом пять лет работала дизайнером в интерна­циональной команде в Австрии, а теперь ­оформляет интерьеры в России и преподает колористику в школе “Детали”. Маша создает необычные, сказочные пространства, в них всегда есть история, которую она рассказывает с по­мощью цвета и необычных предметов. Об идеальном заказчике не мечтает — считает таковыми своих прошлых и нынешних клиентов. 

Марина Кутузова

Основанная Мариной студия “Детали” (на путать с одноименной школой) базируется в Калининграде, хотя география ее проектов значительно шире. В портфолио — десятки реализованных интерьеров в фирменном стиле, предполагающем использование глубоких холодных цветов и первоклассной дизайнерской мебели. Неудивительно, что событием года для Кутузовой стала поездка на мебельную выставку в Милан, ведь именно там “куется” передовой современный дизайн. 

Фото: Сергей Ананьев

Катерина Лашманова

Катерина Лашманова получила степень бакалавра архитектуры в МАРХИ, а потом училась в “Деталях”. Мы следим за ее работами давно. За годы практики у Екатерины выработался собственный стиль: она делает современную классику с французским акцентом, использует в проектах породистую винтажную мебель и предметы искусства. Получается благородно и респектабельно. От заказчиков ждет “открытости, умения слышать, воспри­нимать и меняться”. Одним словом, готовности к глубокому погружению в удивительный мир дизайна.

Дарья Майер

В юности училась в лицее при Академии художеств, и, хотя в итоге выбрала карьеру архитектора, ее проекты всегда тщательно прорисованы, наполнены цветом и искусством. Умеет работать с квартирами в старом фонде — жизнь в Петербурге обязывает. В этом году расширила географию своих проектов и находит в ограничениях новые стимулы для творчества. “Мы очень скучаем по путешествиям и компенсируем это, внося больше разнообразия в интерьеры”, — говорит Дарья. Мечтает о заказчике-перфекционисте с широкими взглядами на мир, чтобы развиваться дальше.

Ольга Мальева

Выпускница школы “Детали” в этом году празднует десятилетие своей студии Olga Malyeva Studio. Юбилей команда Ольги отметила первыми зарубежными публикациями и началом работы над большим проектом в Лондоне, в котором она “соеди­няет сильные архитектурные решения, новые технологии, материалы, кастомизированный дизайн и крутой арт”. Ольга любит и хорошо знает американский стиль, а ее проекты не обходятся без коллекционного дизайна — интерес к нему должен испытывать и ее идеальный заказчик.

Зоя Мамонтова

Не признает определение “дизайнер” и называет себя “ин­терьерным архитектором”. Училась в МАРХИ, “Деталях” и KLC и с 2006 года оформляет интерьеры. Если для вас роскошь — это элегантность, лаконичность и коллекционный дизайн, то вы идеальный заказчик для Зои. Она любит посещать столярные производства и мастерские в поисках авторских предметов, которые придают индивидуальность ее проектам. Зоя работает одна, набирая под каждый заказ команду профессионалов. Ее интерьер ищите на стр. 192 в номере AD “100 лучших дизайнеров и архитекторов России 2021”.

Фото: Михаил Лоскутов

Натела Манкаева

Основательница студии Decorator N умеет быть разной, наверное, поэтому быстро адаптируется к изменениям в мире вокруг нас. “Конечно, очень комфортно работать с давно знакомыми подрядчиками и партнерами, но прошедший год минимизировал такую возможность, подарив нам очень много работы с совершенно новыми людьми и в совершенно новом для нас формате”, — говорит она. В прошлом году Натела реализовала масштабный проект, ни разу не побывав на объек­те, и начала ремонт в собственной квартире: “Опыт важный и полезный, позволяющий на себе испытать, что значит быть по другую сторону ­баррикад”. 

Наталья Маслова / 3L Decor

Еще до пандемии основательница студии 3L Decor оформила несколько интерьеров в Лондоне, но и в российских ее проектах есть что-то нездеш­нее. У Натальи тонкий вкус к необычным вещам: в 2021-м она открыла концепт-стор 3L Store с мебелью, аксессуарами и искусством, где можно с головой погрузиться в ее идеальный мир. Еще один важный итог года — завершение трех больших проектов, которые реализовывались в течение четырех лет. Показать результат Наталья обещает уже в 2022 году.

“МК-Интерио” 

Мария Махонина и Александра Казаковцева учились в Академии Штиглица и открыли архитектурную студию MK-Interio еще в 1996 году. Считают, что интерьер должен гармонировать с архитектурой и видами за окном. Этот принцип дизайнеры реализуют небанально: хотя многие их проекты находятся в Санкт-Петербурге, они обходятся без исторических аллюзий, а ставка делается на первоклассный современный дизайн. Ценят возмож­ность разговаривать с клиентом на ­одном языке. Возможно, именно потому в этом году они перевели название своего бюро с латиницы на кириллицу.

Евгений Нейманд

Интерьерный дизайн у Евгения в крови — его отец был деканом факультета дизайна в Мухинском училище (сейчас это Академия Штиглица), а мама и старший брат учились в том же вузе. Но главной школой он считает работу в галерее дизайна bulthaup, где ему повезло общаться как с лучшими предметными дизайнерами из Европы, так и с практикующими местными архитекторами. Пандемийные ограничения воспринимает с благодарностью: “Мы забыли о том, что дома может быть хорошо и что хорошо должно быть там, где мы есть”, — и готов реализовывать эту концепцию на практике.

Алексей Николашин

Открыл бюро SL project в 2004 году и занимается современной архитектурой: строит дома, оформляет интерьеры. Только за этот год его команда закончила работу над десятком вилл, в том числе в Таиланде и США (это новые для них направления). У Николашина узнаваемый почерк: он минималист, мыслит большими объемами, использует в проектах интересные отделки и выразительный арт. Заказчик мечты, по Николашину, — это человек, который доверяет ­своему архитектору, стремится к уникальному результату, не экономит и не торопит.

Сергей Огурцов

Много лет Сергей жил между Москвой и Ригой, где у него квартира, так что последние полтора года возможности активно работать и снимать свои проекты в России у него не было. Надеем­ся, что следующий год это исправит. Впрочем, удаленную работу Огурцов освоил, когда это еще не было мейнстримом, — во время учебы в Сан-Франциско. Сергей умеет делать интерьеры, которые долго не теряют актуальности. Он уверен, что общее ощущение от интерьера важнее мелких деталей, и ждет заказчиков, которые разделяют это мнение.

Светлана Озерова и Наталья Юнг

Дизайнеры окончили школу “Детали” в 2013 году и довольно скоро начали там же преподавать, разработав курс “Русский интерьер”. В проектах дуэта есть ощущение места и времени. “Свою задачу мы видим не только в функциональном обустрой­­стве нового жилища, но и в поэтизации быта, в создании новых маршрутов и возможностей для любования в интерьере, — говорят дизайнеры. — Прекрасно, когда заказчик преследует те же цели”. В прошлом году Светлана и Наталья смогли реализовать себя не только в оформлении интерьеров, но и в архитектурном проек­тировании — это они считают своей главной творческой победой.

Наталья Пантюхина

Творческий путь Натальи начался в Абрамцевском художественно-промышленном колледже им. В. М. Васнецова, где она изучала керамику. После был МГХПУ им. С. Г. Строганова по специальности “проектирование интерьеров“, чем Наталья успешно занимается уже почти двадцать лет. Одна из последних запоминающихся работ дизайнера — реставрация и оформление виллы в Тоскане, которая украсила обложку июньского номера AD в 2020 году. Недавно она переключилась с недви­жимости на транспорт и оформила джет (он на фото). А в творческих планах Натальи — создать интерьеры отеля.  

Фото: Сергей Ананьев

Полина Пидцан 

В этом году Полина и ее команда все чаще стали работать над проектами загородных домов, ведь с пандемией интерес к подобной недвижимости стал намного выше. А вот офис ее бюро перебрался в исторический особняк поближе к кремлевским стенам. Главной профессиональной победой считает увеличение темпа работы — частный особняк с нуля и до новоселья за пятнадцать месяцев. Полина любит спокойных, интересных заказчиков, которые доверяют ей как профессионалу. 

Мария Пилипенко

За пятнадцать лет работы дизайнер стала настоящим экспертом в работе со старым фондом — она занималась восстановлением и преображением квартир в дореволюционных, конструктивистских и сталинских домах. 2021 год запомнился Марии невероятной жаждой к привычным путешествиям, что привело ее к спонтанной покупке старинного деревянного домика в Суздале, реставрацией которого она сейчас занимается. Клиент ее мечты при знакомстве должен сказать: “Мне близок ваш взгляд на мир, я полностью вам доверяю, давайте получим обоюдное удовольствие и радость от работы над нашим проектом!” 

Наталья Попова

По первому образованию Наталья — кандидат экономических наук, но решила кардинально изменить сферу деятельности, окончила школу “Детали” и повышала квалификацию во флорентийском Институте Лоренцо Медичи. Главной победой этого года считает проект дома своих друзей в Крыму, который можно увидеть на стр. 148 в номере AD “100 лучших дизайнеров и архитекторов России 2021”. Наталья уверена, что дизайнер должен каждый день тренировать свою насмотренность и воображение, тогда для него не будет невозможных задач. Идеальным клиентом считает человека, который попросит создать ему дом мечты. 

Александра Потапова

Александра выросла в творческой семье, ее мама — архитектор — часто брала дочь на стройки, на надзор, а дома маленькая Александра читала не сказки, а архитектурные журналы и играла с образцами плитки и паркета. В 2012 году она окончила МАРХИ, а в 2014-м основала студию Workshop Studio. Уже пять лет Александра живет и работает в США, где находит множество источников вдохновения. Единственная сложность — это частые перелеты через океан к московским стройкам. В этом году она закончила свой любимый проект, в котором соединены советская классика и датский аскетизм.

“Проект905”

Алексей Дунаев и Марианна Запольская создают минималистичные и даже аскетичные интерьеры, в которых преобладает натуральное дерево светлых оттенков. Этот год был урожайным для архитекторов: в журнале AD была опубликована их собственная квартира, а проект “Дом в Тарусе” победил в одной из номинаций экспертной премии ProWood Awards. Перед тем как обращаться к Дунаеву и Запольской, стоит изучить их предыдущие проекты и понять, что вы хотите работать именно с ними. 

Петр Сафиуллин

Петр (на фото он в самом центре) родился в Казани в семье архитекторов и пошел по стопам родителей. Он обожает свое дело, и даже архитектурное бюро назвал Yaratam, что по-татарски означает “люблю”. Под этим же брендом Петр развивает мебельную фабрику, которую создал, чтобы предметы российского производства вышли по качеству и дизайну на мировой уровень. Сафиуллин получил премию AD Design Award 2021 за лучший офис, но главными в этом году стали другие события — он достроил дом родителям и завел щенка.

Фото: Сергей Красюк

Елена Симкина

По первому образованию Елена — финансист, но восемна­дцать лет назад решила поменять сферу деятельности, окончила Международную школу дизайна и открыла свое бюро. Елена очень любит сталинские дома и в этом году закончила реставрацию исторической квартиры в центре Москвы. “Это была сложная, длительная, скрупулезная работа по восстановлению исторической лепнины, потолочных розеток и необычных двухстворчатых дверей 1953 года”, — рассказывает дизайнер. Заказчик ее мечты понимает всю ценность исторического жилья, мечтает сохранить существующие детали и полон терпения, так как процесс реставрации всегда неоднозначен и растянут по срокам.

Фото: Сергей Ананьев

Ольга Солнышкова

Выпускница Строгановки, в 2009 году основала бюро In[ex]terior, где вместе с коллегами создает интерьеры под ключ. “Наша цель заключается в том, чтобы каждый проект, как дорогой и отлично сидящий по фигуре костюм, был красив, функционален, жил вне времени, а с годами доставлял все большее удовольствие своим владельцам”, — говорит Ольга. Такому же подходу она учит студентов на своем курсе. В 2021 году перестроила процессы в бюро, и теперь большая часть работы с заказчиками проходит в онлайн-формате. Заказчик ее мечты — тот, кто стремится к красивой жизни, ценит время и хорошо налаженную ­работу. 

Анастасия Стенберг

Окончила МАРХИ, поработала в Союзе архитекторов, после чего уехала на стажировку в Данию и двадцать восемь лет живет на две страны. Анастасия предпочитает скандинав­ский стиль, а вот бюджет для нее не имеет значения. В этом году из-за сбоя поставок из-за границы начала использовать в российских проектах много местных производителей. Заказчик ее мечты понимает, что хорошая, качественная мебель — это вложение денег и что в его интерьерах обязательно должно присутствовать искусство, причем иногда вся композиция может строиться вокруг картин и арт-объектов. 

Евгения Ужегова

Окончила магистратуру Новой школы дизайна Parsons в Нью-Йорке, где изучала архитектуру и световой дизайн. Восемь лет проектирует общественные пространства, а с недавних пор расширяет сферы работы в сторону малых архитектурных форм и светового дизайна. Одна из последних работ Евгении — особняк-ресторан Lila на Сретенке (на фото), в котором было реализовано много сложных задач, например стены из утрамбованной земли в баре Insider. Заказчик ее мечты должен быть открыт к экспериментам и “гореть” проектом так же, как и дизайнер. Но самой главной победой в этом году и “проектом” жизни Евгении стало рождение ребенка.

Юлия Фаер

Выпускница школы “Детали” основала бюро BF Creative Studio в 2015 году. Юлия и ее команда оформляют жилые и общественные пространства. В интерьерах любит работу с цветом, с удовольствием использует винтаж и много живописи. 2021 год стал переломным в жизни Юлии: она пересмотрела свое отношение к потреблению и хранению, и ее новые проекты станут еще более рациональными. “Мне стали нравиться предметы из переработанного пластика и реставрация старых вещей”, — говорит дизайнер. А ее творческая мечта — воссоздать старинный дом где-нибудь в русской глубинке, в месте потрясающей красоты.

Фото: Михаил Лоскутов

Екатерина Федорова

У Екатерины разностороннее образование, сперва она отучилась на мастера по художественной керамике, затем в школе “Детали”, а после — на художника-графика в Университете печати имени Ивана Федорова. Основала бюро в 2006 году и начинала с традиционных и эклектичных интерьеров, а сейчас ей нравятся минималистичные пространства, где главную роль играют материалы и цвета. Идеальный заказчик Екатерины отдает ей ключи от квартиры и просит сделать все, что она захочет, не думая о бюджете. 

Марина Филиппова

Получила блестящее образование: изучала экономику в Санкт-Петербургском университете экономики и финансов, историю искусств — в Университете штата Вермонт в США, а также окончила Академическую школу дизайна в Москве. В своих работах Марина сочетает современную мебель с винтажными и антикварными предметами и всегда добавляет искусство. Дизайнер много работает как в России, так и за рубежом и очень ценит, когда клиенты снова и снова возвращаются к ней.

Анастасия Хальчицкая

Анастасия училась на дизайнера интерьера в Санкт-Петербургском государственном университете промышленных технологий и дизайна и изучала дизайн отелей и ресторанов в Миланском политехе. С 2009 года занимается частными и общественными пространствами — в ее портфолио больше двадцати ресторанов в России и за рубежом, один из которых, Grecco (на фото), стал победителем премии AD Design Award. Анастасия ценит, когда заказчики приходят за ее вкусом и видением пространства, прислушиваются и доверяют ей. Именно в таком случае проекты удаются на славу. 

Александра ­Хелминская-Леонтьева 

Получила фундаментальное образование в МАРХИ сразу на трех кафедрах — промышленной архитектуры, теории и истории советской и зару­бежной архитектуры и философии архитектуры. С 2007 года работает над частными и общественными ин­терьерами, а также проектирует дома. Александра любит использовать инновационные и непростые материалы вроде архитектурного бетона. Этот год называет “годом разных масштабов” — в работе у архитектора были как маленькие квартиры, так и клубный дом и целый поселок. Идеальным заказчиком считает человека, готового к реализации смелых идей, интересу­ющегося искусством и просто искренне любящего жизнь.

Татьяна и Дмитрий Хорошевы 

Архитекторы живут и работают вместе. В 2008-м основали бюро Lighthouse, занимаются в основном частными интерьерами, не придерживаясь определенного стиля, потому что считают важным пожелания заказчика. В этом году Татьяна и Дмитрий работали над зарубежными проектами (один из которых — их собственный дом на берегу моря в Греции) и так увлеклись ими, что теперь мечтают построить отель где-нибудь в Италии или Мексике. Подмосковный проект Хорошевых — на стр. 128 в номере AD “100 лучших дизайнеров и архитекторов России 2021”.

Фото: Михаил Лоскутов

Майк Шилов

Начинал карьеру в сфере глянцевой журналистики, но увлекся интерьерами. Окончил Международную школу дизайна, где сейчас преподает, а так­же учился в Великобритании и Японии. Майк создает очень продуманные интерьеры по всему миру, а в последнее время увлекся предметным дизайном. Его портфолио пополнилось коллекциями для Arte Veneziana и Sahrai, последнюю он представил на выставке Salone del Mobile.Milano. “Мой идеальный заказчик должен уметь озвучить свои пожелания относительно того, как он хочет жить дальше, и полностью довериться моему вкусу и компетенции, в таком случае я его точно не разочарую”, — говорит Майк.

В гостях у дизайнера Майка Шилова.  

Richard Powers; Patrick Cline; Архив пресс-службы; Сергей Артемьев; William webster; Ari Espay; Fritz Von der Schulenburg; ; Laziz Hamani; Bertrand Limbour; Из личных архивов; Fritz Von Der Schulenburg/The Interior Archive; Сергей Ананьев; Илья Вартанян; Сергей копытин; Jude Edginton; Mark Luscombe-Whyte; Ian Verlinde/Living Inside; Reto Guntli/GERBER GMC; Reto Guntli; Дмитрий Лившиц; Manolo Yllera; YVES DURONSOY; Karim Kouki; Jean-FranÇois Jaussaud/Luxproductions.com; Mark Roskams/Tripod Agency; Reto Guntli/GERBER GMC; FranÇois Dischinger; Simon Upton; Don Freeman; Durston Saylor; Xavier BÉjot; Ari Espay; Deborah Anderson; Михаил Степанов; Станислав Солнцев; Eric Piasecki/Otto/All over Press; Evan Sung/ingraoinc.com; Jonny Valiant/Tripod Agency; anita calero; Grey Crawford/Tripod Agency; Courtesy of KELLY WEARSTLER, Inc.; Thomas Whiteside; Guillaume de Laubier; Alan Keohane/still-images.net; Eric Sander; Владимир Клесов/Елена Колдунова; Ming Tang-Evans

Алла Шумейко

Выпускница Международной школы дизайна и школы “Детали” работает с 2008 года. Любит бельгийскую и голландскую архитектуру, проходила стажировки в этих странах. Алла умеет работать в разных стилях, но неизменным остается только одно: практически во всех ее проектах можно встретить старинные резные буфеты. Дизайнер призывает не сдувать пылинки с антикварной мебели, а пользоваться ею каждый день. Заказчик ее мечты — тот, кто дает полную свободу действий и безграничный бюджет. 

Фото: Сергей Ананьев

Анна Эрман

Дизайнер способна преобразить любое пространство при помощи простой краски и находок в строительном магазине. Любит создавать арт-объекты и мебель своими руками, обладает суперспособностью находить классные вещи на блошиных рынках по всему миру. В этом году написала и запустила свой курс по дизайну интерьеров и считает этот поворот в карьере очень необычным. Анна любит заказчиков с большим желанием действовать, не останавливать строительный процесс, проявлять инициативу и скорость и тех, кто четко понимает, почему он обратился именно к ней. 

AB-architects

В бюро четыре главных архитектора, и все выпускники МАРХИ: Лидия, Ведран и Златан Бркич и Игорь Метелкин. С 2004-го они реализовали больше ста проектов, и десять из них за последний, не самый простой для всех год. В 2021-м на территории “Хлебозавода № 9” у команды появился собственный многофункциональный офис, который можно считать их визитной карточкой. Пространство планируют использовать не только по прямому назначению, но и для проведения выставок или мероприятий. Работу с Ab-Architects надо строить на доверии — в таком случае они воплотят в жизнь любую вашу мечту.

Alexander Kozlov Interiors

Архитекторы Александр Козлов и Анастасия Благодарная партнеры не только по жизни, но и по работе: вот уже шестнадцать лет они творят вместе и оформляют интерьеры в России и Европе. 2021-й запомнился им не закрытыми границами, как многим другим, а наоборот. “Благодаря евро­пейским проектам мы много времени провели в Италии. Заново открыли для себя итальянский предметный дизайн, архитектуру, новые мануфактуры. Людей было мало, и передвигаться по стране было сплошным удовольствием”, — делится Александр.

Фото: Михаил Лоскутов

Alexander Volkov Architects

Александр Волков хоть и новичок в нашем списке, но в его портфолио уже больше сорока проектов, среди которых есть и частные, и общественные пространства. Молодой архитектор — сторонник минималистичной эстетики, тщательно продумывает сценографию и немного заигрывает с театральностью, добавляя то бархатную портьеру, то искусство, то эффектный сценарий освещения. Его интерьеры не перегружены деталями, в них всегда много воздуха, но при этом выглядят они уютно. В этом году команда Волкова взяла новую высоту и начала работу над крупными общественными проектами в Казани и Москве.

ANCconcept

Петр Лукьянов и Кирилл Устинов в деле с 2008 года. В их проектах есть место всему: классическим ноткам, винтажу, современным деталям и ярким краскам. Архитекторы гордятся тем, что не являются заложниками одного стиля и могут воплотить в жизнь любой интерьер. В 2021-м они даже расширили границы своих возможностей, взявшись за проект в Санкт-Петербурге, и планируют осваивать “новые территории и декоративные приемы, на которые пока никто не решается”. Если вам импонирует такая дерзость, то смело обращайтесь к ним — Петр и Кирилл помогут вам определиться и с желаниями, и со ­стилистикой. 

ARCH(E)TYPE

У мультидисциплинарного бюро, основанного Дарьей Беляковой в 2015 году, есть офисы в Москве и Токио, а так­же собственный мебельный бренд Archipélago. Большой команде скучать не приходится: они занимаются архитектурой, оформлением ин­терьеров, предметным и графическим дизайном. А в этом году дебютировали с коллекцией ювелирных украшений “Ордер”, выпущенной новым брендом Joser, для которого они разработали дизайн, айдентику и упаковку. Такое разно­образие основному виду деятельности не вредит: бюро воплощает в жизнь частные и общественные проекты.

Argento Style

Бюро основано в 2008 году Светланой Евдокимовой и Егором Гусляковым. Они оформляют интерьеры и проектируют мебель, а недавно освоили специфику строительства деревянных домов с плоской крышей. В их портфолио — проекты разных масштабов, например, резиденция в Юрмале, таун­хаус в Лондоне, кафе UPD Cake и Beluga Caviar Bar в Москве. Свой стиль Светлана и Егор называют современным, но он у них получается с налетом элегантности, который дают благородные материалы: архитекторы любят использовать редкие породы дерева и играть на контрасте фактур. Их ­новая работа — на стр. 172 в номере AD “100 лучших дизайнеров и архитекторов России 2021”.

Art Group

Интерьеры, созданные Дарьей Васильковой, всегда яркие и живые, в них смешаны элементы разных стилей, и они вызывают положительные эмоции. За десять лет существования бюро Василькова и ее команда придумали свой узнаваемый язык дизайна. В этом году они разработали интерьеры, фирменный стиль и айдентику отеля Holst в Баден-Бадене (проект будет реализован в 2022-м), а также предложили бизнес-модель галереи при отеле, где можно будет купить или арендовать предметы интерьера и искусства.

Artists Collaboration

Бюро появилось в 2013 году в Казани, основали его Ангелина Бородкина и Ксения Евстафьева, выпускницы КГСАУ. Ознакомиться с портфолио архитекторов можно не только на сайте, но и вживую: в этом году они запустили проект Art Collab Secret Places и создают квартиры под сдачу для эстетов. Первая появилась в Казани. “Это местечко для таких же гедонистов, как мы, пропитанное нашей идеологией и наполненное хорошим дизайном, качественными вещами, искусством и книгами”, — объясняют архитекторы. 

BHD Studio

Дуэт Ирины Маркман и Екатерины Нечаевой сформировался в “Деталях”, а теперь превратился в трио — к основательницам студии присоединилась Наталья Зенченко. Они оформляют интерьеры и продвигают современное искусство, которое продается в галерее Art Brut Moscow. В процесс погружаются с головой: могут работать в мастерской, экспериментируя с гипсом и керамикой, или разбираться в правилах сохранения архитектурного наследия. Не боятся сложных задач, будь то спа или спортзал в квартире или альтернативный спуск со второго этажа в виде горки. 

Фото: Михаил Лоскутов

BIGO

Елизавета Голубцова и Марина Бирюкова плодотворно работают с 2012-го и в этом году даже расширили свою команду, пополнив ее узкопрофильными специалистами. “Теперь мы можем выполнять все сами, не выходя за рамки бюро”, — говорят они. BIGO создают функциональные, продуманные до мелочей современные проекты, но мечтают о заказчике — владельце старинного дома или квартиры с артефактами, любителе коллекционного дизайна и винтажной мебели, чтобы создать честный микс из антикварных вещей и современных арт-объектов. Надеемся, ему попадется в руки этот спецномер AD.

ChDecoration

Выпускницы школы “Детали” Елена Чаброва и Ольга Чебышева работают вместе с 2012 года. В их проектах встречаются винтаж и современное искусство, дизайнерская мебель и элементы классики. Одно неизменно: ощущение воздуха и простора, даже когда дизайнеры работают с небольшим пространством. В прошлом году ChDecoration закончили два проекта, которые сделали для своих старых заказчиков. Тот факт, что люди возвращаются к ним снова и снова, справедливо считают одним из главных своих достижений. 

Copper & Tin

Новички нашего списка. В названии бюро встретились медь и олово — элементы, из сплава которых получается благородная бронза. Основатели бюро Елена Спиридонова и Роман Андрусенко считают, что их дуэт тоже работает по принципу синергии. Кстати, бронза была среди материалов в проекте, с которым они дебютировали в печатной версии AD. Сложные отделки из благородных материалов — сильная сторона этого бюро. А еще они умеют работать дистанционно: в прошлом году Елена и Роман вели проекты в Европе, не покидая пределов нашей страны.

Crosby Studios

Прошлый год основатель Crosby Studios Гарри Нуриев провел как настоящий человек мира: начал в Нью‑Йорке, а заканчивает в Париже, где у него проекты и новая студия (она как раз на фото). Где-то посерединке он побывал в Москве, успел открыть (а потом и закрыть) пространство Crosby на Малой Ордынке, поучаствовать в оформлении набережной перед “ГЭС‑2” и стать героем обложки AD. Гарри увлечен коллаборациями с большими брендами из мира моды, но его энергии хватает и на интерьеры — частные и общественные.

DA bureau

Фото: Маргарита Смагина

DA bureau говорят, что 2021 год запомнился им огромным количеством общения. Они выступали с лекциями, записывали подкасты, участвовали в дискуссиях. Архитекторам действительно есть чем поделиться — они создают интерьеры самых интересных ресторанов Санкт-Петербурга (Birch, Under the See, пространство Third Place, которое вы видите на фото, и других), а теперь еще и Москвы и трижды были лауреа­тами AD Design Award. В новый год они вступают с расширенной командой и ждут людей, которые “относятся к своим проектам как к делу жизни” — именно таким они видят идеального заказчика.

Фото: Сергей Мельников

HOROMYSTUDIO

Архитектурное бюро, основанное выпускниками Академии Штиглица Ольгой Ветошевой и Эдуардом Захаровым, попало в список лучших впервые — и сразу с масштабным проек­том (стр. 182 в номере AD “100 лучших дизайнеров и архитекторов России 2021”). Это закономерный итог развития команды, в названии которой соединились космополитизм и русские традиции. Они делают честную современную архитектуру, в которой есть чувство места. Опубликованный дом — не первый в их портфолио. И явно не последний: по словам архитекторов, сейчас настоящий бум на частную архитектуру. 

INT2 architecture

Проекты Анастасии Шевелевой и Александра Малинина никогда не публиковались на страницах AD. Основатели INT2 верят, что их аудитория — люди современные, динамичные, “живущие” в интернете. INT2 делают проек­ты, в которых минималистская четкость планировочных решений “сдобрена” винтажной и антикварной мебелью. Анастасия и Александр — выпускники Волгоградского государственного архитектурно-строительного университета, но базируются в Санкт-Петербурге, а работают в последние годы и за пределами России, в Европе.

Le Atelier

Бюро существует с 2013 года, а с 2018‑го неизменно попадает в наш список лучших — команда Сергея Колчина умеет удивлять и, не изменяя своему фирменному стилю, каждый раз придумывает что-то новое. Архитекторы любят преодолевать сложно­сти и сталкивать крайности. Запросто могут соединить голый бетон и пастельные цвета и найти этому логичное объяснение. Каждое их решение — осознанное и осмысленное. Если совсем коротко, они делают умные проекты.

Nefa Architects

Архитектурное бюро под управлением Дмитрия Овчарова работает с разными масштабами — могут построить терминал для аэропорта в Ростове-на-Дону, а могут придумать интерьер для небольшого лофта. И в каждом проекте Nefa стараются все сделать “своими руками” — Овчаров считает образцом архитекторов начала ХХ века, которые прорабатывали свои проекты вплоть до дверной ручки. Главной творческой победой прошлого года Дмитрий называет выступление на архитектурном фестивале в Венеции, а в наступающем ждет заказчиков, готовых к чудесам.

NIDO Interiors 

В этом году команда Валерии Дзюба справила новоселье в доме Наркомфина, выпустила книгу в парт­нер­стве с издательством TATLIN, запустила свой первый масштабный проект в Европе, а также спроектировала флагманский шоурум для российского бренда 12Storeez и придумала для него новую интерьерную концепцию. “По масштабу, накалу эмоций и уровню синергии с заказчиком этот проект можно назвать исключительным”, — говорит Валерия. Частные интерьеры NIDO тоже не бросают: пожалуй, именно сейчас их строгий, интеллигентный подход к работе востребован как никогда.

Фото: Михаил Лоскутов

Oleg Klodt Architecture & Design

Архитектор Олег Клодт и дизайнер Анна Агапова еще в 2017 году запустили параллельный бизнес и производят мебель и текстиль. Поэтому считают главной профессиональной победой в 2021 году коллекцию ковров Cityscapes в сотрудничестве с Manufacture de Tapis de Bourgogne, а надежды на будущее связывают с разморозкой международных выставок. Интерьерные проекты бюро тоже идут своей чередой — к Олегу и Анне обращаются заказчики, которым нужно благородное пространство с элементами ар-деко. 

Only Design

Выпускники МГХПА им. С. Г. Строганова Ольга Седова и Прохор Машуков все делают вместе — живут, воспитывают детей и создают необычные интерьеры. Их работы — не просто красивые композиции, а целые сюжетные линии, которые дизайнеры развивают всеми способами, от отделочных материалов до подбора искусства, и нередко создают картины и арт-объекты своими руками. Фантазия дизайнеров действительно безгранична, и к ним стоит обращаться, если вы смелый человек, цените индивидуальность и любите хороший юмор. 

P+Z

В своей работе архитектор Павел Железнов и дизайнер Иван Поздняков самым главным считают взаимное доверие с заказчиками. Эта свобода дает легкость и, как следствие, небанальные решения. В одном из последних проектов стены квартиры отделаны металлом, а такое встретишь нечасто. Павел и Иван берутся за совершенно разные масштабы — от частных интерьеров до проектов для крупных компаний застройщиков и концепций выставочных пространств. 

Porte Rouge Interiors

Дизайнеры Карина Задвина и Наталья Леонова основали бюро в 2005 году. Они проектируют интерьеры, оттал­киваясь не только от пожеланий заказчиков, но и от окружающей среды. В новостройках обращают внимание на стороны света и вид из окон, а в старых домах — на историю здания и личность архитектора. Дизайнеры не придерживаются определенного стиля, им хорошо удаются как традиционные интерьеры, так и минимализм. В номере AD “100 лучших дизайнеров и архитекторов России 2021” на стр. 138 мы публикуем их проект с элементами готики в “Депре Лофте”.

Quadro Room

Бюро, основанное Аленой Злачевски и Анастасией Римской, существует всего шесть лет, но дизайнеры уже успели выйти на международный рынок — они оформили пентхаус на побережье Адриатического моря, а сейчас трудятся над домом в Майами. Большая часть работ бюро выдержана в современном стиле, а в будущем дизайнеры хотели бы поработать над историческим ин­терьером эпохи царской России. Важным в работе считают увлеченность заказчика проектом — именно тогда в интерьере будет прослеживаться личность хозяина. 

Фото: Сергей Красюк

Quatrobase 

Пятый год подряд Илья и Светлана Хомяковы входят в список лучших дизайнеров и архитекторов по версии AD. Работы их авторства яркие и запоминающиеся, и многие заказчики Хомяковых возвращаются к ним за вторым и даже за третьим интерьером. Они не боятся ничего: в их проектах леопардовые принты соседствуют с розовыми коврами, строгие линии — с барочными зеркалами, и все вместе это выглядит очень гармонично. В этом году Илья и Светлана закончили собственный дом и смеются, что стали “обутыми сапожниками”.

Фото: Сергей Ананьев

Sisters’ Design

К сестрам Ирине Маркидоновой и Илоне Меньшаковой стоит обращаться, если вы хотите не просто интерьер, а настоящую философию и стиль жизни. Дизайнеры продумывают каждую мелочь в квартире, доме и саду — от эргономики пространства до того, какие растения лучше смотрятся при дуновении ветра. “Для нас создание интерьера — это интереснейшая, тонкая психологическая работа”, — говорят дизайнеры. Будьте готовы проводить с ними много времени, ходить в галереи и на выставки, а также полностью им доверять.

Фото: Михаил Лоскутов

Special-style 

Анастасия Рыкова основала бюро Special-style почти двадцать лет назад. В начале пути “переболела” пышными дворцовыми интерьерами, а сейчас создает спокойные, некричащие проекты. В этом году Анастасии и ее команде довелось поработать над интерьером стоматологической клиники, а также оформить дом на воде. В будущем хотела бы принять участие в создании клубного дома или бутик-отеля, но основным направлением для нее были и остаются именно частные дома и квартиры. Если вы хотите умиротворяющий интерьер, наполненный тактильными материалами, то вам в Special-style. 

Studioplan

С 2005 года Studioplan создают продуманные минималистич­ные интерьеры и считают главным секретом успеха понятную и удобную планировку. Любят и умеют работать с нату­раль­ными материалами, красоту которых подчеркивают на контрастах: в их проектах мрамор и латунь соседствуют со штукатуркой и открытой кирпичной кладкой. Бюро основали супруги Филипп Тангалычев и Дарья Касацкая. Во время подготовки этого номера стало известно, что Дарья трагически ушла из жизни. 

Suite Home Interiors

Выпускницы школы “Детали” и лондонской KLC School of Design Екатерина Григорьева и Полина Белякова работают вместе с 2005 года. Любят и умеют использовать белый и серый цвета так, чтоб они не выглядели скучно. Их идеальный заказчик читает, смотрит, слушает то же, что они, и интересуется тем же, чем они, — именно в таких случаях интерьер получится отличным. Екатерина и Полина убеждены, что в доме должен быть задействован каждый угол, поэтому особое внимание уделяют планировкам. 

Фото: Михаил Лоскутов

Tol’ko Interiors

Выпускники Художественной академии им. А. Л. Штиглица Николай Колосков и Денис Горохов основали студию Tol’ko Interiors в 2016 году. В основном работают в родном Санкт-Петербурге, но в этом году расширили границы и взялись за масштабный проект частной виллы в Катаре. Дизайнеры лично разрабатывают концепцию каждого проекта, поэтому тщательно выби­рают заказчиков — им важно, чтобы вкусы и видение будущего интерьера совпадали. Если вам нравятся спокойные, технологичные интерьеры с обилием натуральных материалов — вам к Tol’ko Interiors.

Totskaya & Zemlyanykh

Вера Тоцкая и Мария Земляных получили дизайнерское образование в “Деталях” и работают вместе с 2015 года. В их портфолио уже есть квартиры, дома, офисы, целый жилой комплекс с апартаментами по их эскизам и салон красоты в Барселоне. Теперь творческому дуэту хотелось бы попробовать свои силы в разработке дизайна салона самолета или яхты. “Главное, чтобы заказчик доверял нашему опыту и вкусу и располагал не самым скромным бюджетом, хотя с бюджетами мы обращаемся очень бережно и аккуратно”, — признаются Вера и Мария.

Фото: Сергей Ананьев

Wowhaus 

Бюро, основанное Олегом Шапиро (на фото) и Дмитрием Ликиным, знают не только в Москве, но и в регионах, куда их приглашают проектировать общественные пространства. “В этом году я впервые лично осознал размеры нашей страны, побывав в разных городах — от Дербента до Южно-Сахалинска”, — говорит Шапиро. Реконструкцией Парка Горького и Крымской набережной они задали эстетические стандарты благоустройства, к которым теперь стремятся по всей стране. Есть в их портфолио и интерьеры: рестораны, офисы и объек­ты культуры. Слева пример реконструкции пространства вокруг Политехнического музея в Москве.

ТегиАрхитектураИнтерьерДизайнерыАрхитекторыИтоги года 2021

Читайте также

Архитекторы

Ричард Роджерс: биография и лучшие проекты

Вчера, 19 декабря, ушел из жизни британский архитектор Ричард Роджерс. Лауреат Притцкеровской премии, один из основателей хай-тека, автор Центра Помпиду в Париже, O2 Arena в Лондоне и других известных зданий. Вспоминаем историю его жизни и лучшие проекты.

Архитектура

Итоги года 2021: самые необычные жилые дома со всего мира

В последние годы дом действительно воспринимается как крепость, где можно спрятаться от проблем, пандемии, шума города. В этой подборке мы собрали самые необычные дома со всего мира, которые архитекторы построили в 2021.

Где купить

AD Xmas Box уже в продаже: подарочный набор для создания праздничной атмосферы в доме

Мы запускаем в продажу второй тематический сет — AD Xmas Box. В нем мы собрали 10 предметов для дома и души, которые помогут создать праздничную атмосферу в доме и порадуют родных и близких.

Дизайн

Модернистский пряничный домик от Келли Уирстлер

Калифорнийская вилла из имбирных пряников по проекту известного американского дизайнера. 

Итоги 2020 года: лучшие дизайнеры и архитекторы России

Дизайнеры

Подводим итоги: на этот раз в нашем списке 2020 года собраны не только ведущие дизайнеры, но и архитекторы. Эти люди создают частные пространства, проектируют дома, оформляют рестораны и общественные пространства — создают тот мир, который нас окружает и которым мы так дорожим.

Елена Акимова

Выпускница текстильного института им. А. Н. Косыгина начала свой творческий путь в Общесоюзном доме моделей на Кузнецком Мосту, где трудилась дизайнером одежды. На интерьеры Елена переключилась пятнадцать лет назад и с тех пор оформляет дома, квартиры и частные клиники в России и Европе, а также пишет картины. Один из последних проектов — дом в Австрии — дизайнер превратила в настоящий музей современного искусства, а теперь мечтает поработать над интерьерами бутик-отеля в России или Европе. Елена не забывает о своей страсти к фэшн-индустрии, поэтому в ее инстаграме дизайн и искусство соседствуют с модными образами.

Олимпиада Арефьева

Тяга к творчеству у Олимпиады Арефьевой с самого детства: за плечами у нее несколько художественных школ, архитектурный институт и “Детали”. Дизайнер основала бюро Well Done Interiors, куда стоит обращаться, если вы хотите оформить сложносочиненный интерьер — Олимпиада мастерски с ними справляется. Но во время карантина она бросила себе вызов и взялась за простой арендный домик в американском стиле, который сразу оказался на страницах нашего журнала. А вот свою главную мечту — построить собственный дом — Олимпиаде только предстоит исполнить.

Надежда и Георгий Ананьевы

Выпускники Строгановки и ныне преподаватели школы “Детали” и Британской школы дизайна ни разу не пропустили наш список лучших дизайнеров России. Три года назад Ананьевы открыли в Москве четырехэтажную галерею, для которой собственноручно отбирают интересные экземпляры современной и винтажной мебели, картины и скульптуры. Надежда и Георгий обожают искусство и мечтают однажды оформить дом коллекционера. Считают, что в повседневной жизни нужно окружать себя дизайнерскими предметами, и приучают к этому своих заказчиков.

Квартира по проекту Надежды и Георгия Ананьевых. Фото: Михаил Лоскутов.

“Арт-бюро 1/1”

В 2006 году Илья Климов и Елена Соловьева основали бюро, название которого расшифровывается как “художественное произведение, созданное в единственном экземпляре“. Этого принципа они придерживаются в своей работе — их проекты никогда не повторяются. Большинству жителей Москвы они известны благодаря сети кондитерских “Эклерная Клер”, а фотографии частных проектов бюро опубликованы во многих мировых изданиях. Мечтают создать отель или общественное пространство, исходя из потребностей современного мира.

Квартира в Санкт-Петербурге по проекту “Арт‑бюро 1/1”. Фото: Сергей Ананьев; стилист: Наталья Онуфрейчук.

“Арх.Предмет”

“Мне кажется, что за последние несколько месяцев мы все по-новому ощутили, как важно, чтобы дом был нашим отражением и, как бы это банально ни звучало, той самой крепостью, куда хочется возвращаться и где мы чувствуем себя комфортно”, — говорит основательница бюро Олеся Ситникова. В своих минималистичных работах архитектор обильно использует дерево, которое всегда создает теплую атмосферу в доме, и предпочитает приглушенные оттенки тканей и отделочных материалов.

Ариана Ахмад

Заказчики Арианы приходят к ней снова и снова, и каждый раз дизайнер придумывает что-то особенное. Она хорошо управляется и с маленькими квартирами, и с масштабными пространствами, не боится насыщенных темных цветов и умело использует серый и бежевый. Большая часть проектов дизайнера — в Москве, недавно она закончила проект большого дома в Израиле и теперь мечтает построить минималистичный дом в горах.

Екатерина Бегичева

Получив диплом дирижера хора, Екатерина Бегичева ни дня не проработала по специальности, зато открыла на пару с подругой багетную мастерскую. Параллельно училась на антиквара и занималась квартирами для своей семьи — на них и набила руку, прежде чем начать работать для заказчиков в России и Европе. В 2010-м с отличием окончила школу «Детали». Дизайнер тщательно продумывает планировки и любит сама рисовать мебель для проектов.

Наталья Белоногова, NB-Studio

Выпускница Санкт-Петербургской академии им. А. Л. Штиглица оформила львиную долю популярных московских ресторанов и общественных мест, ни разу не повторившись в художественных приемах. Удаленная работа для нее не в диковинку — Наталья привыкла трудиться в любое время в любом месте. “Зато за период карантина я научилась лежать на диване”, — смеется дизайнер. Пока москвичи проводят время в “Горыныче”, Pinch и “Северянах”, Белоногова мечтает поработать над музеем или арт-галереей.

Николай и Владимир Белоусовы

Главные российские мастера деревянного зодчества, отец и сын Белоусовы работают по старинным технологиям деревообработки и постройки сруба. Чтобы качество было на высоте, они запустили собственное производство в Костромской области, где из кедра и лиственницы вручную рубят дома по своим проектам. А чтобы секреты постройки срубов не канули в Лету, Николай и Владимир открыли школу “Древолюция”, где учат молодых архитекторов работе с деревом.

Мария Ватолина

Выпускница Текстильного университета им. Косыгина долгое время работала интерьерным стилистом, а после стала сама создавать жилые и общественные пространства. Мария не боится работать с цветом и фактурами и умеет сочетать, казалось бы, несовместимые друг с другом вещи. Отсутствие возможности путешествовать научило Ватолину искать вдохновение внутри себя, и она поняла, что хочет оформить дом в заповеднике на краю земли.

Тимофей Вересновский

Тимофей — дебютант в списке лучших дизайнеров России. Несмотря на то что интерьерному делу он не учился, дизайнер четко понимает, как нужно изменить существующее пространство, чтобы оно заиграло новыми красками. Тимофей любит винтаж, которым изобилуют его проекты, и все чаще сам разрабатывает мебель — по его мнению, именно выполненные на заказ предметы делают интерьер самобытным и уникальным. Вересновский давно хотел поработать за границей, и его мечта стала реальностью: сейчас он делает интерьер в старинном доме в Лондоне.

Квартира дизайнера Тимофея Вересновского в Санкт-Петербурге. Фото: Михаил Лоскутов.

Гуля Галеева

После работы над первым объектом заказчики Гули Галеевой нередко приходят к ней снова — так им нравятся работы дизайнера. Она обожает искусство, без которого не представляет ни домов своих клиентов, ни своего собственного, и даже у себя в офисе Гуля организовала настоящую галерею. “За последние полгода я научилась видеть красоту каждый день в самых прозаичных вещах и еще больше ценить радость общения с близкими и друзьями”, — говорит дизайнер. Она одинаково хорошо управляется как с классикой, так и с современными интерьерами и хочет поработать над старинной усадьбой и разработать проект космического корабля.

Марина Гаськова

По первому образованию Марина — философ, долго работала в сфере моды, а последние десять лет посвятила дизайну интерьеров. Она работает и с маленькими квартирами, и с целыми особняками, при этом везде уделяет особое внимание планировке и бытовому комфорту жильцов. “Дом должен питать и защищать, а не раздражать и утомлять, — считает дизайнер. — Поэтому у каждого должно быть свое место для жизни и, если понадобится, для работы”. Марина мечтает отреставрировать старую виллу в стиле либерти где-нибудь на озерах в Италии и разбить там волшебный сад.

Дом Марины Гаськовой в Подмосковье. Фото: Сергей Ананьев; стилист: Наталья Онуфрейчук.

Алексей Гинзбург

В этом году потомственному архитектору удалось “закрыть все семейные гештальты” и завершить работу, которую он вел последние тридцать лет: после долгой реставрации открылись сразу два здания, которые были построены дедом и прадедом Гинзбурга, — дом Наркомфина и здание “Известий”. Сам Алексей тоже мечтает построить общественное здание, которое станет частью истории московской архитектуры, — театр, концертный зал или общественный центр, который будет соответствовать потребностям современного человека.

Александр Гликман

Основал свою архитектурную студию двадцать пять лет назад и с тех пор построил больше двухсот объектов по всему миру. Александр Гликман работает не только с целыми зданиями, в его портфолио есть также маленькие квартиры и отдельные предметы: стулья, столы, диваны, камины и даже дверные ручки. Архитектор мастерски вписывает старинную мебель в строгие минималистичные интерьеры, и наоборот, а самым важным считает ручной труд: росписи, резьбу по дереву, лепку из гипса или работу с металлом. Но все же мечтает он о высоком — построить идеальный город.

Ирина Глик

Автор интерьера нашумевшего ресторана “Сахалин” основала свое бюро “Геометрия” в 2003 году и с тех пор занимается частными и общественными интерьерами по всему миру. “Во время изоляции мы спроектировали и построили в рекордные сроки, не выезжая на объект, большой ресторанный проект в Бодруме, не переставая придумывали новые проекты и контролировали стройки”, — говорит Ирина. Ей интересно работать с любыми объектами — от небольшой бани и яблоневых садов до реконструкции набережной и превращения старой типографии в бутик-отель.

Квартира по проекту Ирины Глик.

Квартира по проекту Ирины Глик.

Юлия Голавская

За плечами у Юлии факультет психологии и школа “Детали”, но именно дизайн она считает своим призванием. “Каждый проект я воспринимаю как новое приключение, как новый роман”, — говорит дизайнер. Голавская гордится тем, что на протяжении многих лет у нее всегда стабильный результат, и при этом не боится пробовать что-то необычное. В этом году Юлия узнала, как проектировать интерьер в соответствии с философией васту, и даже разработала настоящий домашний алтарь.

Елена Горенштейн

Дизайнер активно ведет инстаграм, где публикует фото своих проектов и небольшие рассказы, которые никак не связаны с картинками, зато собирают множество комментариев и приносят Елене новых заказчиков. Предпочитает работать в стиле минимализм, при этом ее интерьеры наполнены необычными расцветками, фактурами и, конечно, искусством. В этом году Елена попробовала работать удаленно, живя на даче, и ей так понравилось, что она собирается повторить этот опыт.

Катя Гулюк

Главным событием своей жизни считает получение искусствоведческого образования в МГУ. Там и во время дальнейшей работы в музеях, а также в многочисленных путешествиях Катя накопила багаж знаний о прекрасном и теперь применяет в своих проектах — щедрых и жизнерадостных, как воскресный завтрак в летнем саду. Это именно тот человек, к которому стоит обратиться, если вам нужен настоящий загородный дом — основательный, с традициями и семейными преданиями. Катя также мечтает поработать над интерьерами небольшого отеля где-нибудь на природе.

Борис Денисюк

Основатель Buro 5 вырос в творческой семье, у родителей-архитекторов. В детстве играл не в игрушки, а в макеты, в юности работал графическим дизайнером в глянце, несколько лет назад вместе с коллегой придумал проект Polymino — концепт типового жилья с двухуровневыми квартирами, с большим сценарным и сюжетным разнообразием, который считает лучшей своей работой. Борис делает чистые, современные интерьеры, здорово работает с небольшими пространствами и мечтает построить дом, в котором будут снимать кино или проводить иммерсивные спектакли.

Дмитрий Долгой и Татьяна Борисова

Архитектор — обладатель богатырской внешности и строит дома себе под стать: масштабные и основательные. Заказчики Дмитрия явно не из тех людей, кто желает лишней публичности, — его проекты редко появляются в журналах. Нам, как СМИ, от этого немного грустно, но рекомендовать Дмитрия не перестанем: если вам нужна благородная и честная современная архитектура, вы найдете с ним общий язык.

Дом по проекту Дмитрия Долгого и Татьяны Борисовой.

“Дружба”

До того как основать свое бюро в 2017 году, выпускницы МАРХИ Анна Родионова, Белла Филатова, Анастасия Рычкова и Александра Черткова работали в Wowhaus и у Тотана Кузембаева. Считают, что комфортная городская среда — первый шаг к улучшению качества жизни, и хотели бы создать пространство, которое изменит жизнь целого города. Используют методику соучаствующего проектирования, которая вовлекает в проект местное сообщество и помогает избежать конфликтов. Умеют работать с детьми и даже запустили образовательный центр “Драконопроект”.

Ирина Дымова

Ирина из тех, кто всегда оказывается среди первых: когда-то она работала в первом российском глянцевом журнале “Домовой”, потом была в числе первых выпускниц декораторской школы “Детали” и фигурировала в самом первом нашем списке лучших дизайнеров России. Проекты у Дымовой всегда штучные, большого бюро у нее никогда не было, так что в придачу к интерьеру от декоратора с двадцатилетним опытом ее заказчики получают еще и удовольствие от общения с разносторонним, интересным и жизнерадостным человеком.

Домашний спа в Подмосковье по проекту Ирины Дымовой. Фото: Михаил Степанов, Сергей Ананьев.

Домашний спа в Подмосковье по проекту Ирины Дымовой. Фото: Михаил Степанов, Сергей Ананьев.

Мария Единая

Дизайнер родом из Казани, сейчас живет в Санкт-Петербурге. Работать начала еще во время учебы, собственное бюро открыла три года назад. Но, несмотря на молодость, в проектах Марии уже есть смелость и уверенность, которые обеспечили ей популярность на нашем сайте и место в этом списке. Единая предлагает заказчикам только то, что любит сама: винтаж, яркие цвета и выразительные принты, а работу над проектом начинает с “выравнивания архитектуры”.

Квартира по проекту Марии Единой.

Женя Жданова

Душа компании, мама троих сыновей и женщина неиссякаемой энергии, за несколько карантинных месяцев Жданова успела свернуть горы. Временно переехав в Тарусу, тут же взялась за воссоздание сада-дендрария и дома-музея советского агронома Николая Ракицкого, а параллельно полностью удаленно оформила большую виллу на Майорке. Женя выступает с лекциями, пишет книги, занимается благотворительностью, но наверняка найдет время и для вашего интерьера. Особенно если работа предполагает выход за рамки обыденного — это то, что она любит и чем гордится.

Интерьер по проекту Жени Ждановой.

Инна Завьялова

Основательница студии ADD Buro by Inna Zaviyalova больше всего ценит эмоции, которые ее интерьеры вызывают у заказчиков. Нас проекты Завьяловой тоже не оставили равнодушными, поэтому мы уже второй раз печатаем ее работу в сборнике лучших дизайнеров России. Инна верит, что семья и дом — главные ценности. Логично, что и интерьеры у нее получаются традиционными по духу. В мечтах и планах — создание собственного маленького отеля, постояльцы которого смогут оценить всю прелесть такого подхода к жизни.

Квартира по проекту Инны Завьяловой. Фото: Сергей Красюк; стилист: Наталья Онуфрейчук.

Анна Зиньковская

Училась на промышленного дизайнера, но еще в институте поняла, что ее больше влекут интерьеры — их оформлением Зиньковская занимается с 2001 года. Любит работать вдумчиво и неспешно, но этим летом внезапно отреставрировала старую советскую дачу всего за два с половиной месяца (этот проект мы опубликовали в сентябрьском номере). Среди главных успехов года — интерьер квартиры в здании 1835 года постройки, потребовавший работы с архивами и привлечения ремесленников. Анна умеет грамотно обращаться с прошлым, но открыта к экспериментам — вплоть до дизайна яхты.

Ираклий Зария

Никогда не знаешь, каким будет следующий интерьер от Ираклия — строгим монохромным или искрометно ярким. Но наверняка безупречным: у нас есть подозрение, что в ДНК этого дизайнера встроен редкий ген элегантности. Обязательные участники его проектов — современное искусство, благородный винтаж и сделанные на заказ вещи.

Кирилл Истомин

За прошедший год Кирилл успел выпустить авторский онлайн-курс, подготовить к изданию книгу своих проектов, дважды посидеть в карантине и отпустить окладистую бороду. Новый проект декоратора украсил обложку нашего октябрьского номера — этот интерьер показывает, что Истомин мастерски работает не только в традиционном стиле, с которым его обычно ассоциируют, но и в современном. Мечтает декорировать виллу “Ла Леопольда” на Лазурном Берегу. А на вопрос о цене услуг отшучивается: “Если это проект моей мечты, то стоимость моих услуг будет совсем невысокой”.

“Инарт”

Лариса Романова, Ольга Володина и Татьяна Ожегова работают вместе с 2003 года. Любят современную классику, ар-деко, антиквариат, винтаж и штучную, сделанную на заказ мебель. Хотели бы оформить современную русскую усадьбу — с использованием традиционных материалов и техник, но актуальную по духу и наполнению. Уверены, что, какими бы ни были обстоятельства, хороший проект невозможно сделать без авторского надзора. В последние годы берутся не только за проекты с нуля, но и занимаются редизайном.

Дом по проекту бюро “Инарт”.

Ирина Крашенникова

Ирина родом с Урала, изучала философию в университете Екатеринбурга. И к дизайну интерьеров, которым профессионально занимается уже тринадцать лет, тоже в каком-то смысле подходит философски: пытается нащупать границы современного российского стиля, опираясь на советское наследие и скандинавский дизайн. “Это стиль мультикультурный, самобытный и немного наивный”, — считает она.

Марина Кутузова

Основательница студии “Детали” из Калининграда большую часть своих проектов реализует там же, на берегах Балтийского моря. Марина занимается интерьерами с 2004 года, и с тех пор у нее выработался узнаваемый стиль: темные холодные цвета, много воздуха, хорошая дизайнерская мебель. И обязательно ставни, это фирменный прием Кутузовой. Как и многие ее коллеги, дизайнер мечтает поработать над оформлением небольшого отеля, ну а пока помогает заказчикам обрести гармонию в интерьере, спрос на которую после карантина только растет.

Квартира по проекту Марины Кутозовой.

Николай Лызлов

Николай — счастливый человек: он гордится всеми своими проектами, а самый любимый из них — небольшой четырехэтажный дом на десять квартир. Архитектор сетует, что сейчас построить что-то подобное в Москве невозможно, и вообще считает, что в нашей современной жизни многое устроено неправильно — последние карантинные месяцы ясно это показали. Лызлов, возможно, не спасет весь наш мегаполис, но жизнь отдельно взятого заказчика точно сделает лучше. Он не только хороший архитектор, но и интересный, умный собеседник, что тоже немаловажно. И к тому же обещает, что чем интересней поставленная перед ним задача, тем ниже будет его гонорар.

Дарья Майер

Выпускница архитектурно-художественного лицея при Санкт-Петербургской академии художеств долго выбирала между карьерой художницы и интерьерного дизайнера и в итоге решила их совместить. В ее работах важную роль играет цвет, а детали Дарья прорабатывает тщательно, словно пишет картину. Живя в Петербурге, часто создает интерьеры в старинных домах, но добавляет в классический антураж экстравагантные современные детали. Уверена, что в свете последних событий в интерьере актуальна многофункциональность.

Ольга Мальева

Ольга ценит американский образ жизни и изучает его не теоретически, по книгам и альбомам, а на практике, путешествуя по США. Неслучайно ее проект попал в наш недавний американский номер, а не так давно мы публиковали собственную квартиру дизайнера, которая расскажет о ее вкусах и любимых приемах лучше всяких слов, — там и знаковые винтажные вещи, и предметы собственного дизайна, и крепкая основа в виде выверенной планировки.

Квартира дизайнера Ольги Мальевой в Москве. Фото: Михаил Лоскутов; стилист: Наталья Онуфрейчук.

Натела Манкаева

Основательница студии Decorator N справедливо гордится тем, что никогда не повторяется: Натела может сделать и успешную стилизацию французского шато, и современный городской интерьер. Хотя, конечно, у нее есть и свои излюбленные приемы — например, безупречная столярка (которую делает мастерская ее мужа и соратника Камо Мурадова) и хороший винтаж (Манкаева сотрудничает с галереей Mirra). Сейчас декоратор открывает для себя свою историческую родину, Грузию, и строит там дом. Нет сомнений, что это станет для нее новым источником вдохновения.

Наталья Маслова

Основательница студии 3L Decor восемь лет прожила в Праге (это было еще “в прошлой жизни”, когда она училась на экономиста), а получив декораторское образование, сделала несколько проектов в Лондоне. “Я очень люблю так называемый подход simple luxury, когда предметов немного, но все они сдержанны, элегантны и непременно наивысшего качества”, — говорит она. Наталья берется не только за проектирование с нуля, но и занимается редекорированием готовых интерьеров — умение создать правильную атмосферу в доме считает самой интересной и сложной задачей.

Татьяна Миронова

Архитектор по образованию, Татьяна обустраивает пространство с такой внимательностью, какой могли бы позавидовать иные декораторы. Свой подход называет “от идеи до зубной щетки”. Берется и за масштабные объекты, и за небольшие квартиры. И главное, говорит, что ей не стыдно ни за один реализованный проект, даже спустя много лет. Делает украшения, занимается живописью и никогда не сдается. “Пандемия научила главному: и в тапках можно работать! Организовываешься тогда, когда вокруг одни соблазны — еда, диваны, телевизор, близкие, всякие хобби, — лучше и даже более оперативно”.

Алексей Николашин

Потомственный архитектор и основатель бюро SL Project, Алексей знает себе цену. Один из предметов его гордости — узнаваемый почерк. И это действительно так. Алексей — мастер масштабных, значительных проектов, будь то загородный дом, вилла на морском побережье или городская квартира. Крупные предметы, расставленные словно фигуры на шахматной доске, дают возможность оценить объем пространства.

Сергей Огурцов

Бывший маркетолог решил полностью посвятить себя интерьерам после того, как десять лет назад самый первый его проект попал в AD. Будучи поклонником американского стиля, отправился на учебу в Академию искусств Сан-Франциско и еще тогда в совершенстве освоил актуальную в наши дни удаленную работу. “Пандемия заставила меня пересмотреть свою политику потребления. Теперь хочется потреблять меньше и проще и уделять больше времени настоящим вещам”, — делится Сергей. Интересно, как это отразится на его проектах. По правде говоря, случайных вещей в его интерьерах мы и раньше не видели.

Наталья Пантюхина

Год назад кадр из интерьера Натальи появился на обложке спецвыпуска AD “Лучшие дизайнеры России”, а в 2020-м наш майский номер украшала фотография отреставрированной ею тосканской виллы. Как видно из этих работ, ей одинаково удаются и современные городские интерьеры, и исторические особняки. Сложные творческие задачи Наталья решает не в последнюю очередь благодаря образованию: она отучилась на керамиста в Абрамцевском колледже Васнецова, а потом окончила Строгановку.

Полина Пидцан

Полина сильна не только в творчестве, но и в бизнесе: пару лет назад ей удалось всего за полгода оформить под ключ 32 квартиры для большого девелоперского проекта. При этом она продолжает делать штучные интерьеры для своих заказчиков в любимом ею американском стиле. В октябрьском номере Полина открывается с неожиданной стороны — ее последний опубликованный в AD проект оказался насыщенным по цвету. И видно, что экспериментировать ей тоже нравится: Пидцан мечтает оформить небольшой отель на море, где все номера будут разными по стилю и цвету.

Мария Пилипенко

В прошлом юрист, а сейчас декоратор с уже пятнадцатилетним опытом, Мария часто берется за интерьеры в домах с историей. В ее портфолио есть квартиры в дореволюционных, конструктивистских и сталинских домах Москвы и Санкт-Петербурга. Опыт работы с наследием — ее главная профессиональная гордость. А главная профессиональная мечта была в том, чтобы оформить квартиру в доходном доме с сохранившимися историческими интерьерами. И она недавно сбылась — вполне заслуженно. С нетерпением ждем результата.

Квартира в Петергофе по проекту Марии Пилипенко. Фото: Сергей Красюк; cтилист: Татьяна Гедике.

Наталья Попова

Декораторская карьера Натальи началась с оформления собственного дома — результат этого многолетнего труда, заставившего сменить профессию, смотрите в этом материале. “Дизайнер — это как артист, который не может не играть, — считает Попова. — Он должен все время работать, тренировать свое воображение и видеть результат своего труда”. Собственный дом Натальи местами напоминает старинный замок, а теперь она мечтает поработать с настоящей стариной и сделать проект в историческом здании.

“Проект905”

Стиль, в котором работают основатели студии, ближе всего к скандинавскому: Алексей Дунаев и Марианна Запольская проектируют современные, лаконичные и рациональные здания и интерьеры. Архитекторы уверены, что хоть дизайн и не спасет мир, но, как показали последние месяцы, “качество и комфорт наших домов имеют решающее значение для психологического благополучия”. Сами предпочли бы изолироваться в домике на морском берегу — по собственному дизайну, разумеется.

Петр Сафиуллин

Казанский архитектор с одинаковым энтузиазмом занимается проектированием интерьеров и предметным дизайном. Однажды обнаружив в сарае столярные инструменты деда, Петр загорелся идеей заняться производством мебели. Так в 2004 году появилась фабрика Yaratam. В переводе с татарского это означает “люблю”. Это действительно самый долгий и самый любимый проект архитектора. “Отзывы и оценки людей на выставках и тех, кто уже пользуется нашими предметами, — самая главная наша гордость”, — говорит Петр. В жизни и в интерьере ценит гибкость и свободу.

Евгений Скориков

Выпускник Академии художеств открыл свое бюро в 2005 году и с тех пор проектирует и жилые интерьеры, и общественные. А поскольку живет Евгений в Санкт-Петербурге, то нередко имеет дело с историческими зданиями. Например, спроектированный ресторан “Ферма Бенуа” находится в краснокирпичном здании коровника XIХ века. При этом по духу проекты у Евгения абсолютно современные — он гармонично соединяет историю и лаконичный стиль XXI века.

Екатерина Спинелли

Дизайнер-самоучка, осваивала профессию в Канаде, где работала в бюро, стилизовавшем демонстрационные квартиры для застройщиков. Теперь Екатерина внедряет этот подход в России: чаще всего ее студия Art of Interiors работает не на конечного покупателя, а делает интерьеры под продажу. Что не отменяет необычных решений вроде лестницы из листового железа, винтажной мебели и искусства.

Борис Уборевич-Боровский

Работы архитектора можно наблюдать по всей Москве — здание Мультимедиа Арт Музея, павильон “Рабочий и колхозница”, жилой дом “Парус” на Ходынском поле и многие другие. За частные проекты он тоже берется, но гораздо реже — предпочитает общественную архитектуру, хотя один частный дом он точно построит: свой собственный. Никакие жизненные обстоятельства не страшны улыбчивому Борису — он считает, что все плохое заканчивается, надо просто подождать хорошего периода в жизни, и он непременно настанет.

Лейла Улуханли

За последние годы Лейла все больше времени уделяет предметному дизайну. Она очень любит ретроэстетику, при этом использует самые современные материалы и технологии производства, поэтому мебель Leyla Uluhanli подойдет практически в любой интерьер. “Конечно, эпидемия внесла в нашу жизнь коррективы, ведь сегодня качество работы во многом зависит от скорости интернета”, — говорит дизайнер. Хотя в гармоничных проектах Улуханли последнее, о чем хочется думать, — это высокие технологии.

Александра Федорова

Александра окончила МАРХИ и трудилась в “Моспроекте-4”, после чего основала свое бюро и с градостроения переключилась на проектирование частных вилл — сейчас дома ее авторства есть и в России, и в Европе. Визитная карточка Федоровой — минималистские дома прямоугольной формы, которые хочется рассматривать детально. Александра очень дисциплинированна и такой же четкости требует от своих заказчиков — это помогает соблюдать сроки и качество работы. А в свободное время мечтает построить музей современного искусства.

Марина Филиппова

Родилась в Санкт-Петербурге, отучилась там на экономиста, уехала в США изучать историю искусств, а после окончила Академическую школу дизайна в Москве. В портфолио дизайнера множество вилл в России и Европе. Марина очень любит винтаж, активно использует его в проектах и сама проектирует мебель, которая подходит к настроению конкретного интерьера. Вдохновение Филиппова ищет во всем, от книг до красот родного Петербурга, и мечтает построить романтическую виллу на необитаемом острове, где будут использованы только самые современные технологии.

Татьяна и Дмитрий Хорошевы

“Комната — это не коробочка с дверью, в которой нужно расставить мебель, а система расстановки объемов, — говорят архитекторы. — Мы мысленно визуализируем интерьер, учитывая все нужды человека, от размера диванов до высоты выключателей. И уже вокруг этих интерьерных композиций мы “выстраиваем” стены. Это похоже на построение миров в фильме “Начало”. Хорошевым все равно, какая будет площадь, они с удовольствием берутся и за небольшие квартиры, и за серьезные дома. Самый сложный и оттого интересный проект они делают сейчас — строят дом прямо на берегу моря в Греции. А в будущем хотели бы поработать над отелем в Мексике.

Алла Шумейко

Алла училась в Международной школе дизайна и в “Деталях”, а после стажировалась в Голландии, Бельгии и Франции. Дизайнер мастерски использует насыщенные темные цвета, винтажную и антикварную мебель (особую любовь питает к массивным резным буфетам) и дополняет их современным дизайном. В результате у Аллы получаются декоративные интерьеры, в которых очень удобно и приятно жить и можно без боязни пользоваться всеми сокровищами, которые есть дома.

Анна Эрман

Дизайнерское дело Анна осваивала самостоятельно — бесконечные путешествия, любознательность и желание делать вещи своими руками привели ее к тому, чем она сейчас занимается. В портфолио Эрман есть не только дома и квартиры, но также ледовый дворец, учебное заведение, маникюрный зал, швейное ателье и собственные дом и сад, которые можно назвать ее творческим полигоном. Потенциальных заказчиков Анна приглашает к себе домой, чтобы они увидели, каково жить в интерьере “от Эрман”, а работать предпочитает сидя в любимом кресле.

Екатерина Яковенко

Во время написания диплома по управлению проектами в ВШЭ Екатерина поняла, что хочет продолжить образование, и выучилась на дизайнера в колледже Central Saint Martins. Ей интересно работать со всеми стилями и размерами помещений, причем в портфолио Екатерины есть квартиры-крошки, оформленные в духе английских замков, а есть минималистичные светлые пространства. Для своих проектов дизайнер нередко сама придумывает мебель, которую изготавливают по ее эскизам.

Ab-architects

Основатели бюро — выпускники МАРХИ Лидия, Ведран и Златан Бркич и Игорь Метёлкин. “Наша команда состоит из очень разных творческих людей, которые дополняют друг друга, и для каждого заказчика у нас есть близкий по темпераменту и мировоззрению архитектор”, — говорит Лидия. В бюро считают, что архитектура неотделима от интерьера, поэтому предпочитают строить дома с нуля, но и за большие, просторные квартиры берутся тоже с удовольствием.

Aiya Design

В багаже у основательницы бюро Айи Лисовой серьезное образование — отделение истории искусств в МГУ, Международная школа дизайна и Chelsea College of Arts в Лондоне. Она основала свою компанию и продолжает скрупулезно развивать ее в разных направлениях — от интерьерного проектирования до образовательных курсов. Залогом успеха Айя считает четкость в работе и прозрачность процессов, а также умение делегировать, ведь тогда она может посвятить себя новым проектам и задачам.

Alexander Kozlov Interiors

Собственный дом Александр Козлов оформил вместе с женой Анастасией Благодарной, и он стал отражением мировоззрения архитекторов. Они любят классику вне времени и современные интерьеры, которые дополняют искусством, собранным по всему миру. География их работ тоже не ограничивается родной Россией. Например, в портфолио Александра и Анастасии есть георгианский особняк 1882 года в Шотландии, который они отреставрировали, а также виллы и апартаменты во Франции и в Лондоне.

ANCconcept

Архитекторы Петр Лукьянов и Кирилл Устинов считают, что грамотная планировка не зависит от площади объекта, и успешно это показывают на примере своих работ. Они не боятся цвета — в их портфолио видна вся палитра, от светлых до ярких и черных оттенков, при этом они не придерживаются определенного стиля и любят браться за необычные задачи. Во время самоизоляции архитекторы вдумчиво работали сразу над несколькими проектами — они уверены, что не спеша можно сделать больше и лучше. В будущем хотели бы поработать в любимой Италии, например, отреставрировать гранд-отель Palace Varese.

Architectural Studio Re

Основательница бюро Катерина Виноградова назвала свою студию Re от слова Respect. Уважение к окружающей среде, архитектурным канонам, культуре, истории, природе, к пространству и личности, а также внимание к деталям и текстурам — вот основы ее работы. В интерьерах Катерина предпочитает спокойные приглушенные оттенки и использует только натуральные материалы.

Art Group

Вдохновение для своих работ основательница студии Дарья Василькова ищет в многочисленных поездках по миру, а когда они стали невозможны, стала исследовать просторы родной страны — поехала на Алтай. Василькова много времени уделяет предметному дизайну — выпускает комоды, диваны и аксессуары, сделанные по принципу zero-waste, которые выставила в своей галерее Россана Орланди. Через свои интерьеры дизайнер любит рассказывать истории, которые каждый читает по-своему, и хочет создать многофункциональное пространство для творчества и бизнеса.

BHD Studio

Еще во время учебы в школе “Детали” Ирина Маркман и Екатерина Нечаева поняли, что хотят работать вместе. Сейчас в их портфолио несколько ярких квартир, наполненных винтажной мебелью и искусством — они так его любят, что даже открыли художественную галерею Art Brut Moscow, под крышей которой собрали разных художников. Дизайнеры и сами не прочь заняться творчеством и с удовольствием рисуют, делают руками арт-объекты и скульптуры и даже принимают участие в своих стройках.

BIGO

Елизавета Голубцова и Марина Бирюкова познакомились в МАРХИ и с тех пор работают вдвоем. Они очень ценят, когда заказчики им доверяют и в итоге даже становятся друзьями. Елизавета и Марина тщательно продумывают каждый узел в интерьере, чтобы извлечь максимум выгоды из пространства, и любят работать с цветом, поэтому их интерьеры всегда жизнерадостные. Сейчас в их портфолио в основном современные минималистичные проекты, но архитекторы не останавливаются на достигнутом и мечтают заняться реконструкцией исторического интерьера во Франции или Испании.

CHEBURDESIGN

Выпускники, а ныне преподаватели кафедры “Дизайн мебели” МГХПА им. С. Г. Строганова специализируются на пространствах для детей. “Мы внимательно наблюдаем за своими детьми и тестируем на них каждый новый предмет мебели, нестандартную эргономику или новую планировку, — рассказывают Кирилл и Елена Чебурашкины. — Для нас важны не только удобство и безопасность пространства, но и то, насколько оно интересно детям. Если прототип не вызывает у них интереса и позитивных эмоций, то мы будем разрабатывать другой”. В их портфолио есть и школьные классы, и частные детские сады, и детская комната в онкологическом отделении Центра им. Пирогова, а вот свою мечту — построить удобный государственный детский сад — Чебурашкиным только предстоит осуществить.

Crosby Studios

Основатель студии Гарри Нуриев оформляет модные рестораны и квартиры знаменитостей в Москве и Нью-Йорке. Его фирменные минималистичные пространства конфетных оттенков прекрасно выглядят в инстаграме и очень удобны в жизни. Гарри также с удовольствием создает мебель, соблюдая принцип zero-waste: для Nike он сделал коллекцию кресел из старых кроссовок, а для Balenciaga — диван, набитый поношенными толстовками. Нуриев активно участвует в мировых выставках — его арт-инсталляции были и на Design Miami, и на Cosmoscow.

DA bureau

В половине ресторанных новостей из Санкт-Петербурга есть словосочетание DA bureau — архитекторы приложили руку к самым известным ресторанам города, это Birch, Made in China, Under the Sea, Gastroli и многие другие. “Мы убеждены, что грамотно организованное пространство — это фундамент всего проекта, поэтому работаем именно с пространством и объемом, а не с плоскостью и декором”, — говорит один из основателей бюро Борис Львовский. Архитекторы используют только натуральные материалы и избегают ярких цветов.

Enjoy Home

Надя Зотова родилась в семье врачей и тоже училась на медика, но поняла, что любовь к дизайну интерьеров выше клятвы Гиппократа, поэтому окончила Британскую школу дизайна и Sotheby’s Institute of Art. Она активно делится дизайнерскими секретами в инстаграме и создает яркие уютные интерьеры, в которых удобно и приятно жить. Делает мебель, учит студентов и устраивает дизайн-путешествия по миру, а пока полеты запрещены, мечтает построить спа-отель в заповеднике, где не будет интернета и телефона — только единение с природой.

Form

Новички в нашем списке, но не в архитектурно-дизайнерской среде. Бюро основано Ольгой Трейвас и Верой Одынь, которые учились в МАРХИ. Вот уже девять лет бывшие однокурсницы работают вместе, они оформляют в основном общественные пространства, а их главный конек — сценография выставок. В портфолио бюро Form сорок оформленных выставочных пространств в главных музеях Москвы, а также совместный с ОМА проект музея современного искусства “Гараж”. Ольга и Вера ставят искусство превыше всего: если проект им очень интересен, могут разработать его за свой счет.

Le Atelier

Архитектор Сергей Колчин и его команда создают не стерильные минималистичные интерьеры, а жилые. “Минимализм в классическом понимании — это сложно и дорого, — объясняет Сергей. — Отсутствие плинтуса и ровные швы требуют мастерства, технической фантазии, управленческого героизма и не прощают ошибок. Ко всему, что находится в пространстве, предъявляются повышенные требования, оно должно быть совершенным. То, что делает наше бюро, я бы наивно назвал постиронией, в минимализме для нас слишком много патетики”.

Marion Studio

В коллективе дизайн-студии, основанной в 2011 году, сейчас шестнадцать человек, но костяк — это Михаил и Мария Мироненко, а также Маргарита Мельникова. Команда Marion Studio создает современные интерьеры с классическими чертами, правильными пропорциями и практически всегда выполняет все работы под ключ, подбирая аксессуары и искусство. И это правильный подход, если речь идет о парадных и при этом комфортных жилых пространствах. Дизайнеры трудятся в тесной связке с заказчиками и со многими из них сохраняют хорошие отношения.

MK-Interio

Питерская архитектурная студия, основанная выпускницами СПГХПА им. А. Л. Штиглица Марией Махониной и Александрой Казаковцевой. За двадцать четыре года совместной работы они сдали больше ста пятидесяти проектов. У Марии и Александры есть свои принципы и фирменный стиль. К примеру, их интерьеры всегда перекликаются с архитектурой или пейзажем за окном, они не будут делать неуместный интерьер и убедят в этом заказчиков. А квинтэссенцией их фирменного стиля можно считать шоурум студии, открывшийся в центре Санкт-Петербурга в прошлом году.

Nefa Architects

Если зайти на сайт этой студии, то в их портфолио можно увидеть масштабные проекты — здания аэропортов и офисы крупных компаний. Но частные дома Nefa Architects тоже строят и оформляют их интерьеры. Работают в современном стиле и любят, когда к ним обращаются опытные заказчики, которые знают, чего ожидать, и готовы предоставить творческую свободу. Их основные выразительные средства — фактуры строительных и отделочных материалов. Дмитрий Овчаров, руководитель студии, признается, что мечтает построить музей.

NIDO interiors

Фотографии интерьеров этого бюро не передают всей функциональности и логичности планировок, зато на них можно разглядеть их подход к умелому сочетанию материалов, тонкой игре фактур и объемов. Каждый новый проект в NIDO interiors считают вызовом и достойно принимают его. Сотрудники бюро — минималисты и сторонники абсолютной чистоты, но понимают, что достичь ее в жилых пространствах достаточно сложно, поэтому создают такие интерьеры, в которых легко поддерживать порядок, а аксессуары, принесенные заказчиками, не испортят общую картину.

Oleg Klodt Architecture & Design

Архитектурному бюро, которое возглавляют Олег Клодт и Анна Агапова, уже двадцать лет. Они работают в России и за границей — второй офис находится в Лондоне. Олег и Анна проектируют интерьеры и с 2017-го выпускают мебель, светильники, ковры, текстиль и обои по своим эскизам под брендом O&A London. В этом году десять процентов с продажи каждого ковра с дизайном Ocean перечисляются в организацию 4Ocean. Клодт мечтает построить дом на горном склоне, вписав его в ландшафт, а Агапова — оформить отель или спроектировать парусную яхту, причем не только интерьер, но и само судно. К таким масштабным проектам этот творческий дуэт давно готов.

Квартира Олега Клодта в Москве. Фото: Михаил Лоскутов; стилист: Анна Агапова; продюсер: Наталья Варникова.

Only Design

Проекты Прохора Машукова и Ольги Седовой больше похожи на креативные инсталляции, но на самом деле дизайнеры и их близкие родственники именно так и живут: в окружении классических росписей и картин, предметов, сделанных своими руками, и арт-объектов в стиле поп-арт. Прохор и Ольга не боятся самовыражаться — и вас научат тому же. Так что если вы хотите оригинальный интерьер и готовы проверить, как далеко можно зайти в творческих фантазиях, то вы знаете, куда обращаться.

P+Z

Архитектор Павел Железнов и дизайнер Иван Поздняков образовали новый творческий дуэт, при этом у обоих за плечами по пятнадцать лет работы и проекты, опубликованные в AD. Павел и Иван создают современные функциональные интерьеры и не пренебрегают приемами из классической архитектуры, а также предметами искусства. Мечтают продемонстрировать все свое мастерство в проекте какого-нибудь музея современного искусства в Москве.

Студия Quatrobase

Супруги Илья и Светлана Хомяковы мечтают построить дом, где архитектура и интерьер были бы связаны. Нам бы тоже очень хотелось увидеть такой проект в их исполнении. У Хомяковых есть свой узнаваемый почерк, при этом все их проекты оригинальные, без растиражированных клише. Они умеют работать с подручными материалами и вводить наблюдателя в заблуждение эффектными и недорогими декоративными приемами, которые придумывают сами.

Rhizome

Команда архитекторов под руководством Евгения Решетова, Александры Ким и Татьяны Синельниковой делают ставку на общественные интерьеры — их портфолио изобилует отелями, ресторанами и магазинами. Одна из последних работ — реновация Торжковского рынка, который архитекторы собираются превратить из торговой площадки в удобное и современное пространство. В планах на будущее — поработать над проектом детского сада, школы или университета. “Образовательные проекты — это квинтэссенция доступной и гуманной архитектуры, в стенах которой формируется будущее”, — говорят архитекторы.

Павильон отеля “Точка на карте” по проекту бюро Rhizome. Фото: Дмитрий Цыренщиков.

Sisters’ Design

“Пандемия дала всем нам уникальную возможность осознать, как важно жить настоящим, больше дать времени лично себе и своей семье”, — говорят сестры Ирина Маркидонова и Илона Меньшакова. Они создают красоту вокруг себя и учат своих заказчиков тому же: абсолютно все в доме и вокруг него должно быть вам приятно, будь то обеденный стол или диспенсер для мыла. Дизайнеры обожают черный цвет и много используют его в своих работах, которые при этом никогда не выглядят мрачными. В планах — создание отеля, ресторана локальной кухни и спа на берегу Балтийского моря.

Studioplan

Дизайнеры Филипп Тангалычев и Дарья Касацкая считают, что самая важная задача в их работе — найти удобное, простое и красивое решение для существующего пространства, поэтому уделяют огромное внимание планировкам и системам хранения. Детально проработанные шкафы и стеллажи, где у каждой вещи будет свое место, — одна из основных “фишек” бюро. Филипп и Дарья сделали немало проектов в старом фонде и очень бережно относятся к наследию, по крупицам сохраняя старинный кирпич или лепнину.

Квартира в Москве по проекту бюро Studioplan. Фото: Полина Полудкина; стилист: Наталья Онуфрейчук.

Suite Home Interiors

На двоих у Полины Беляковой и Екатерины Григорьевой пять образований — издательское дело, финансы, искусствоведение, школа “Детали” и курсы в KLC. Они любят и умеют работать с серым и белым цветами и уделяют пристальное внимание планировкам: по мнению дизайнеров, в квартире или доме не должно быть пространств, которые не используются. За пятнадцать лет работы они дошли до того уровня, когда каждый новый заказ называют проектом мечты. “Мы вообще мечтатели, — говорят Полина и Екатерина, — только с крайне полезным навыком воплощать мечты в жизнь”.

Квартира по дизайну Suite Home Interiors.

Sundukovy Sisters

Оля и Ира Сундуковы — мастера замысловатых общественных интерьеров. Рестораны и отели, созданные по их дизайну, есть по всему миру, от США до Гонконга, а в Москве можно увидеть результат фантазии сестер Сундуковых в баре Bosco Mishka Bar в ГУМе или в ресторане Lucky Izakaya на Большой Никитской. “Мы ищем вдохновение в истории места, импровизируем с современными материалами и тонко иронизируем над особенно­стя­ми лока­ции”, — говорят дизайнеры. Они мечтают оформить бутик-отель на необитаемом острове, где будут использованы только экологичные материалы.

Uglova Design

Екатерина Углова создает интерьеры уже десять лет и считает, что качество гораздо важнее количества. Она очень тщательно прорабатывает каждый сантиметр пространства — например, огромный гипсовый барельеф для одного из проектов делали целых пять месяцев. Дизайнер мечтает построить минималистичный дом, где ландшафт будет словно заходить внутрь, а интерьер будет лишь дополнением к природе.

Wowhaus

Парк Горького и “Сокольники”, Крымская набережная, Красногвардейские пруды, зона вокруг Политехнического музея — эти и многие другие зоны созданы архитекторами бюро Wowhaus. Олег Шапиро, Дмитрий Ликин и Анна Ищенко основали его в 2007 году и с тех пор занимаются только общественными пространствами. В бюро считают, что хороший архитектор должен легко переходить от масштаба городского светильника к планировочным проблемам города, поэтому городские пространства у Wowhaus получаются и функциональными, и красивыми. Проект мечты у архитекторов тоже масштабный. “Это современный оперный театр, — говорит Шапиро. — Он интересен тем, что здесь события происходят постоянно, являясь огромным импульсом для жизни города”.

Фото: Архив пресс-службы

ТегиДизайнИтоги годаДизайнерыКак оформить

Лучшие российские архитекторы. Архитекторы среднего возраста

Работы Юрия Григоряна, Сергея Скуратова и Сергея Чобана задают планку для всех остальных российских архитекторов и вызывают разные чувства у поклонников архитектуры. Познакомимся с их проектами.

Это часть интерактивных уроков, подготовленных образовательной платформой Level One в сотрудничестве с крупнейшими российскими экспертами.

Еще 500 уроков по 15 направлениям, от истории и архитектуры до здоровья и кулинарии на levelvan.ru/plus

посмотреть все уроки

Автор урока

Александр Острогорский

Преподаватель Московской архитектурной школы МАРШ, искусствовед, архитектурный критик

1. Юрий Григорян
2. Книга, изданная бюро Меганом — первое фундаментальное исследование творчества Леонида Павлова
3. Павильон «Сарай», 2006
4, 5. Театр Меркури, 2008
6–8. Универмаг Цветной, 2010
9, 10. Небоскреб 262 Fifth, в процессе строительства

Давайте поговорим о зрелом поколении российских архитекторов. И начнем с Юрия Григоряна, сооснователя и руководителя архитектурного бюро «Меганом».

👤 Григорян окончил МАрхИ в 1991 году. В 1998 году с друзьями — архитекторами Александрой Павловой, Павлом Иванчиковым и Ильей Кулешовым основал архитектурное бюро «Меганом».

📐 Сначала «Меганом» работал только в Москве. С 2000-х география расширилась, бюро стало реализовывать проекты в Калининграде, Нью-Йорке, участвовать в конкурсах в Бейруте, Тель-Авиве, Перми. Помимо проектирования, бюро занимается исследованиями, издает книги, а Юрий Григорян много лет преподает в МАРХИ и несколько лет был образовательным директором Института медиа, дизайна и архитектуры «Стрелка».

🗣 Юрий Григорян:«Была теория в советское время, что архитектор формируется к 50 годам. Мне недавно исполнилось 52 года, и я просто назначил, сказал себе: „Ты должен уже что-то знать, дальше невозможно сомневаться“… В какой-то момент мне представлялось, что [архитектура] это форма, которая очищена до такой степени, что ее можно потом читать: она вся информативна. Поэтому адресована она только человеку, который может ее прочитать. Сейчас я бы скорее сказал, что архитектура отличается по некоторому запаху. Мы раскладывали на столе странные детали из пенопласта, которые периодически складывались в композиции.

Вот ты так их положил — вроде архитектуры нет. А вот так положил — и вот она возникает».

Проекты бюро «Меганом» 👇

🏠 Павильон «Сарай». Построен для фестиваля «Архстояние-2006» в Никола-Ленивце. Строительство вели без чертежей, по присланному из Москвы тексту SMS: «метр пятьдесят три боковой фасад конек четыре ноль один основание четыре девяносто пять длина пять шестьдесят пять доска двадцать мм вертикально сверлить под разными углами на квадратный метр шестьсот отверстий десять мм семьсот отверстий семь мм дверь сто шестьдесят с пружиной также просверлить открыть строго на север ориентировать отдельно стоящее дерево вечером включать внутри лампу пятьсот ватт».

🎭 Театр Меркури. Здание в Барвиха Luxury Village замыкает перспективу пешеходной торговой улицы. Пространство фойе воспринимается как продолжение площади перед театром. Волнообразные деревянные пилоны чередуются с полосами остекления. Пол зала поднимается и опускается с помощью гидравлических механизмов. В режиме театрального спектакля нижний уровень зала вмещает 600 человек, еще около пятидесяти зрителей могут разместиться в 17-ти ложах над партером.

🛍 Универмаг «Цветной». Глубокая сетка фасада здания в форме горы сложена из травертиновых плит, в щели между которыми попадает свет: стекло прорастает через камень. Ночью видно, как гора светится изнутри. Всю высоту здания прорезает атриум размером 16х45 метров. Вокруг здания уже сложилось много легенд. Самая трогательная: размеры участка определяются размерами самого крупного автомобиля, который заезжает в соседний с торговым центром цирк. Это слоновозка длиной почти 30 метров: слонов можно возить только семьями, иначе они буянят.

🗽 262 Fifth. Небоскреб в Нью-Йорке. Полки-этажи крепятся на монолитный позвоночник, который обеспечивает модули всем необходимым. Позвоночник отделен от тела, чтобы получить чистый объем квартиры в доме со сквозным видом. На крыше оборудована смотровая площадка, которой могут пользоваться все жильцы.

Телеграм-канал
Level One

Вдохновляющие посты, новые запуски и подарки только для подписчиков

подписаться

1. Сергей Скуратов
2, 3. Copper House, 2004
4–6. Дом на Мосфильмовской, 2012
7, 8. Жилой и административно-культурный комплекс ART HOUSE, 2012
9, 10. Садовые кварталы, 2018

Теперь перед нами проекты Сергея Скуратова — основателя бюро «Сергей Скуратов Architects».

👤 Сергей Скуратов окончил МАрхИ в 1979 году. Работал главным архитектором проектов в различных архитектурных бюро, с 1995 года — в компании «Сергей Киселев и Партнеры». С 2002 года президент компании «Сергей Скуратов Architects».

🗣 Сергей Скуратов: «Порядок может быть только на бумаге, а в городе полного порядка быть не может. Есть некие следы человеческой деятельности, множественность функций.

Найти в этих следах определенную существующую логику или создать новую и есть некая фантастически сложная задача архитектора. Любой город — это скорее беспорядок, даже хаос. Задача архитектора в реализации собственных легенд, мифов и миров, которыми он грезит. Задача еще и в том, чтобы заразить своим азартом, интересом и убежденностью заказчика, городские власти, подрядчика и так далее, чтобы построить свой придуманный мир».

Проекты Сергея Скуратова и бюро «Сергей Скуратов Architects» 👇

🔲 Жилой комплекс Copper House. Одно из первых ярких зданий современной Остоженки, знаменитой «Золотой мили». Фасад здания из поставленных под разными углами стеклянных полос, стены облицованы медными плитами, давшими зданию имя. В доме шесть этажей и 20 квартир. Об этом доме критик Николай Малинин писал: «Дом, перескочивший через 20 лет, но не в прошлое, а в будущее. Материал эстетский, но при этом суперпрактичный, символизирующий одновременно и благородную старину, и передовые технологии.

Материал, привычный на крышах, но ставший стенами. Парадоксов много, эффектность отделки даже перекрывает качество архитектуры — а она не менее замечательна».

🔝 Дом на Мосфильмовской. Многофункциональный жилой комплекс небоскребов в Москве. Из-за максимальной высоты в 213,3 метра пришлось получать согласие ЮНЕСКО — высотка влияла на панораму Новодевичьего монастыря. Состоит из двух высотных башен разной формы, высоты и этажности — «Башни» и «Пластины». Они соединены между собой малоэтажной секцией. Вокруг небоскреба развивался один из самых крупных архитектурных скандалов лужковской эпохи — когда мэр потребовал «срезать» несколько верхних этажей, что, конечно, оскорбительно для автора и технически невозможно.

🏭 Жилой дом «Арт Хаус». Фасады сделаны из клинкерного кирпича, обожженного в кольцевой печи — специальная технология, но Скуратов славится своим знанием кирпича. В нижней части здания они неровные, деформированные от очень высокой температуры обжига, а с ростом высоты кладка становится все более ровной, но в ней появляется больше кирпичей с характерным металлическим блеском, красиво играющем на солнце.

Сам Скуратов сравнивает дом с грибом, который только что вынули из земли: внизу налипла земля, а выше он становится чистым и аккуратным.

🧱 «Садовые кварталы». Одна из нескольких попыток в московской архитектуре составить целостный комплекс из современных зданий, построенных разными архитекторами — этакий «идеальный город». В комплексе пять кварталов. Скуратов разработал единый дизайн-код, но в дальнейшем отдельные здания кварталов проектировали несколько разных архитектурных бюро. Согласно дизайн-коду, например, кирпич должен занимать не меньше 70% неостекленной поверхности фасадов.

Жилые и многофункциональные комплексы бюро SPEECH

1. «Смольная 44»
2. Level Амурская
3. «Филатов Луг»
4. «Эталон-Сити»
5. «Октябрьское поле»
6. The MID
7. Технопарк
8. «ВТБ Арена Парк»
9. «Савеловский Сити»
10. «Пресня-Сити»

1. Сергей Чобан
2, 3. Жилой комплекс Гранатный, 6, 2010
4, 5. Музей архитектурного рисунка, Берлин, 2013
6, 7. Стадион ФК Краснодар, 2016
8–10. Башня «Федерация», 2017

Давайте поговорим о Сергее Чобане и его архитектурном объединении SPEECH.

👤 Сергей Чобан окончил архитектурный факультет Санкт-Петербургского института живописи, скульптуры и архитектуры имени Репина в 1986 году. С 1989 года начал работать в Ленинграде как самостоятельный архитектор. В 1991 году переехал в Германию.

📐 В 2003 году открыл в Москве архитектурное бюро «Чобан и партнеры». В 2006 году путем слияния с бюро «С. П. Проект» вместе с архитектором Сергеем Кузнецовым создал архитектурное объединение SPEECH и стал его руководящим партнером. Впоследствии Сергей Кузнецов стал главным архитектором Москвы, и Сергей Чобан развивает бюро один.

🗣 Сергей Чобан: «Сегодня мы пришли к тому, что все, возникшее до конца 19 — начала 20 века, считается шедевром, а все, что возникло после (условно говоря, в 1930-е, 1940-е и позже), якобы создали безрукие идиоты, неучи, которые не знали, как проектировать и строить. Хотя мы восторгаемся отдельными архитектурными произведениями, тем же Центром Помпиду, Новой национальной галереей или Филармонией Шаруна в Берлине, послевоенными зданиями интернационального стиля в Нью-Йорке и т. д. Мы восхищаемся идеями конструктивистов, но наше восхищение прогрессом в архитектуре идет абсолютно параллельно нашей же любви к архитектуре исторических эпох. Мы никак не можем соединить прошлое и настоящее».

Проекты Сергея Чобана и бюро SPEECH 👇

Жилой комплекс «Гранатный 6». Сочетает простоту форм и необычную для современной архитектуры декоративность оформления фасадов и интерьеров из камня и металла. На облик здания повлияло окружение — историческая застройка тихого переулка в самом сердце Москвы и соседство Центрального Дома Архитектора с эффектным ренессансным порталом.

✍️ Музей архитектурного рисунка. Предназначен для размещения и экспозиции коллекций Фонда Сергея Чобана, основанного в 2009 году с целью популяризации искусства архитектурного рисунка. Здание образует пять четко выделенных блоков, смещенных относительно друг друга. Верхний ярус отделан зеркальным стеклом, а фасады четырех нижних блоков сделаны из декоративно обработанных бетонных панелей. С одной стороны плоскости массивных бетонных стен разрываются двумя большими витражами на 1 и 3 этажах.

⚽️ Cтадион ФК «Краснодар». Здание отсылает к классическим формам и прототипам, перекликающимся с шедеврами классической архитектуры и лучшими образцами спортивных сооружений 20 века — в отличие от модных в последнее время обтекаемых и бионических форм. Фасад облицован натуральным камнем. Из-за горизонтальных поясов и колонн стадион получил неофициальное имя «Краснодарский Колизей».

🔝 Башня «Федерация». Комплекс из двух небоскребов достигает высотной отметки 374 метра — в 2017 году его признали самым высоким небоскребом Европы. В основу проекта положена концепция вертикального города. Каждая из башен сочетает в себе офисные и жилые этажи, которые перемежаются со спортивными и развлекательными функциями. Инновационная поверхность стекла на фасадах отражает солнечное излучение, при этом сохраняя оптимальную температуру в здании.

🏗 Жилые комплексы по проекту бюро. Основное направление работы бюро Сергея Чобана сегодня — это жилые комплексы за пределами Третьего транспортного кольца Москвы. Часто это довольно крупные объекты, небоскребы, в которых архитектор пытается выполнить требования заказчиков и одновременно создать здания, которые не будут восприниматься просто как малоприятный фон.

курс Level One

Как разбираться в архитектуре

Курс из 5 лекций о том, как понимать архитектуру и видеть разницу в стилях: от античности до авангарда. После курса прогулки и путешествия наполнятся красотой — вы будете замечать красивые детали зданий вокруг себя, и сможете поделиться впечатлениями.

Сегодня можно купить со скидкой 50%
3500₽ 1750₽

подробнее о курсе

30 лучших русских проектов последних лет – Архив

Как это делалось

«Афиша» попросила каждого эксперта составить список 20 самых, на их взгляд, интересных, важных и показательных архитектурных проектов, законченных или начатых после 2008 года. На основе полученных результатов редакция составила список 30 самых часто упоминаемых проектов — без иерархии, в произвольном порядке.

Офис компании «Аэрофлот»

  • «Аэрофлот» одним из первых среди крупных компаний решился вывести свой офис из города

    Фотография: Алексей Народицкий

    1/4

  • В 2010 году на Московской биеннале архитектуры Плоткина назвали архитектором года

    Фотография: Алексей Народицкий

    2/4

  • И внутри офис «Аэрофлота» напоминает о бизнесе владельца: в атриуме поместился бы, наверное, небольшой самолет и смотрелся бы там органично

    Фотография: Алексей Народицкий

    3/4

  • Атриум офиса «Аэрофлота»

    Фотография: Алексей Народицкий

    4/4

Архитектор: Владимир Плоткин (ТПО «Резерв»)
Место: Московская обл. , Международное ш., дер. Мелькисарово
Состояние: построен в 2009 году

Первая российская штаб-квартира, по которой понятно, кому она принадлежит: по резкому откосу фасада (20 метров здания висят в воздухе), напоминающему логотип «Аэрофлота» и хвост самолета, и по тому, как остекленное здание растворяется в небе.

 

Дом заметный, в нем есть то, что от архитектуры обычно и ждут, — узнаваемость. У него четко очерчен силуэт, что в городских условиях, может, и не всегда хорошо, а в чистом поле, где он посажен, идеально. Обликом своим дом напоминает логотип компании — крылья, — и я считаю это удачной попыткой Владимира Плоткина зайти на смежную с архитектурой территорию — в промышленный дизайн. Правда, я не сразу распознал в строении крылья. Более того, обратил на это внимание только через какое-то время, хоть и летаю из Шереметьево каждую неделю. Такие эффекты всегда вызывают уважение. Архитектор добился сходства не прямым ходом, а, что называется, по флангу: да, похоже на крылья, но не один в один. К плюсам еще можно отнести тот факт, что в объекте узнается авторский почерк: Плоткин всегда добивался интересного результата простыми средствами выражения — стеклом, металлом. От самого Владимира я слышал, что стекла получилось многовато. Я и сам не большой поклонник стеклянной архитектуры. Считаю, что ковровое остекление поверхностей — это элементарно скучно. Я уже не говорю про то, что стекла надо мыть, что они быстро стареют, так как из моды выходят системы профилей, крепежей и проч. Однако в исключительных случаях стекло может быть интересным материалом, и в случае с офисом «Аэрофлота» это оказалось уместным ходом. В здании отражаются небо, облака, чистое поле. Внутри я не был, но видел фотографии — впечатляют. Думаю, работать в таком здании приятно.

Завод «Высота 239»

  • Въезды в цеха для машин на заводе сделаны в виде золотых арок, внутри зданий стоят кадки с живыми деревьями

    Фотография: Илья Иванов

    1/8

  • Челябинский завод входит в десятку самых крупных во всем мире, здесь работают 20000 человек

    Фотография: Илья Иванов

    2/8

  • Несколько лет назад цех «Высота 239» включили в список самых красивых заводских построек мира

    Фотография: Илья Иванов

    3/8

  • «Высота 239»

    Фотография: Илья Иванов

    4/8

  • «Высота 239»

    Фотография: Илья Иванов

    5/8

  • «Высота 239»

    Фотография: Илья Иванов

    6/8

  • «Высота 239»

    Фотография: Илья Иванов

    7/8

  • «Высота 239»

    Фотография: Илья Иванов

    8/8

Архитекторы: Сергей Илышев, Владимир Юданов
Место: Челябинск, Машиностроителей, 21, Челябинский трубопрокатный завод
Состояние: построен в 2010 году

Цех начинен новейшей техникой, но современные станки российские компании покупали и раньше. а вот заниматься архитектурой заводов — красить цеха в разный цвет в зависимости от стадий производства, делать променады с деревцами — начали только сейчас.

 

Что можно сказать о заводе, если обсуждать его как архитектурное сооружение? Пограничная история. Промышленный объект, где функция и технология превалируют над внешним видом. Его нельзя сравнить со специально спроектированным зданием, потому что это не архитектура в чистом виде. То, что произошло с цехом «Высота 239», — это разрушение привычного стереотипа. При слове «завод» русский человек представляет себе некое громыхающее, сверкающее огнем черно-грязное сооружение неясных размеров. А тут яркий, немного игривый дизайн нарушил привычность стереотипов. Как если бы мы увидели танк в виде чайника или телевизор в виде арбуза. Я считаю, это интересно и точно заслуживает уважения. Я читал отзывы в интернете об этом объекте: типа зачем это нужно, деньги вбухали куда-то, а еще неизвестно, какие трубы будут выпускать на этом заводе. Ну в том смысле, что дизайн завода — не главная его функция. Да, согласен. От завода, конечно же, в первую очередь требуется выпускать качественные трубы, которые будут функционировать долго и надежно. Но так можно сказать обо всем, и жизнь тогда станет очень скучной. Отрадно, что в стране появились люди, которые иначе мыслят и с душой относятся к тому, что им поручено. Они выводят страну на новый уровень. В конце концов, что мы есть в глазах мира? Холод, снег, нефть и газ. Как-то скудновато и странновато для такой большой страны. А посмотрите на Германию, которая является образцом промдизайна. Тот же завод Volkswagen, где собирают модель Phaeton, — просто произведение искусства, по которому водят экскурсии. И очень хорошо, что такие заводы начнут появляться у нас.

Офисный центр «Даниловский форт»

  • Даниловский форт удачно вписан в среду. Здание находится прямо около краснокирпичной Даниловской мануфактуры

    Фотография: предоставлена «Сергей Скуратов Architects»

    1/3

  • Название этого дома не случайно — по форме здание Скуратова напоминает крепостную стену

    Фотография: предоставлена «Сергей Скуратов Architects»

    2/3

  • Фотография: предоставлена «Сергей Скуратов Architects»

    3/3

Архитекторы: Сергей Скуратов, Андрей Романов, Екатерина Кузнецова («Сергей Скуратов Architects»)
Место: Москва, Новоданиловская наб. , 8
Состояние: построен в 2008 году

Cкуратовский дом работает на оживление пока что практически мертвой части Москвы: вокруг одни промзоны. построенное — как и все дореволюционные заводы вдоль Москвы-реки — из красного кирпича, изогнутое новое здание резко выделяется на общем фоне.

 

Один из моих любимых скуратовских домов. Я бы выделил две вещи. Первое — сочетание суперсовременной формы, такой даже нарочито модной, и вместе с тем совершенно традиционного материала. Это дает достаточно интересное ощущение незыблемости английского дома и вместе с тем современности, которая мобильна, которая не только про вечное.

А второе — и это касается многих проектов Скуратова, хотя и не всех, — его доделанность, дорисованность. У меня при разговоре об этом даже возникает белая зависть — нет на наших объектах такого вида доделанности, когда все доведено до логичного конца. И ни одной детали неправильной нет, небрежности. Скроен так, что прямо «шовчик к шовчику». Это по-европейски, и это подкупает. Я говорю не только о качестве строительства, которое, безусловно, высокое для нашей страны. Но и о, скажем так, вырисованности всех деталей, которая дает единое, цельное ощущение. Понимаете, очень четко выдержан стиль, причем не то чтобы какой-то скуратовский, а стиль этого дома: пластичного, кирпичного, оказавшегося на набережной и создающего именно ее среду, а не то чтобы поставьте его в любой промзоне — и хорошо будет.

 

«Даниловский форт» — такой боец на переднем плане. Новоданиловская набережная пока еще не состоялась — разрозненная, сырая и неприбранная городская среда, — он на ней первый, пионер. Он задал определенный тон, и дальше все должны с ним считаться, он сам собой начинает создавать некую среду, которая теперь должна нарастать. А кирпич — это такая традиция XIX века, есть даже понятие такое — «кирпичный стиль», есть Исторический музей, Городская дума — вполне московский материал с большими традициями.

Реконструкция Главного штаба

  • Реконструкция Главного штаба наглядно доказала, что историческое здание вполне можно сделать современным

    Фотография: предоставлена «Студией 44»

    1/5

  • Реконструкция Главного штаба

    Фотография: предоставлена «Студией 44»

    2/5

  • Фотография: предоставлена «Студией 44»

    3/5

  • Выставочное пространство Главного штаба устроено так, что монтировать новую выставку можно, не мешая предыдущей

    Фотография: предоставлена «Студией 44»

    4/5

  • Фотография: предоставлена «Студией 44»

    5/5

Архитектор: Олег Явейн, Никита Явейн («Студия 44»)
Место: Петербург, Дворцовая пл. , 6–10
Состояние: сдана первая очередь, вторая очередь должна быть закончена в 2013 году

Эрмитаж сам по себе место для музея не идеальное, но Главный штаб с его маленькими комнатками — еще хуже. Явейнам удалось не просто перекрыть дворы стеклянной крышей, но и решить главную задачу: сделать музей в не предназначенном для этого здании и встроить современную архитектуру в старую, не спасовав перед ней.

 

Во многих отношениях — идеальный проект. На Эрмитаже, извините за пафос, Россия сейчас выдала максимум того, на что она способна. Мы были на пике нефтяных цен, в расцвете «политической стабильности», реконструкция происходила с памятником мирового значения в городе, который больше других городов России заботится о наследии. К проекту был привлечен музей мирового уровня, с самым сильным из директоров — Пиотровским. И будем честны: в этом конкурсе мог победить только Явейн, бывший начальник охраны памятников Петербурга, лучший из возможных. Проект удалось реализовать более-менее в срок, никого не посадили, архитектора не выгнали, обошлось без скандала. Обстоятельства складывались так, что этот проект мог бы стать прорывным.

Но результат этих огромных усилий мне кажется до обидного тривиальным. Насколько я понимаю, в Эрмитаже не было кураторской концепции здания, и во многом это и привело к неудаче. Ведь Главный штаб — это, по сути, офисное здание, состоящее из бесчисленного множества маленьких комнат. Каким образом в таком пространстве может существовать мировой музей, не понятно никому — и Эрмитажу прежде всего. Архитектура Явейна никакой кураторской концепции не несет, никак не помогает музею. И прежде всего это вопрос к заказчику, к Эрмитажу.

Архитектура тоже оказалась до обидного никакой. Перекрытие дворов стало общим местом, в них нет никакого артистизма. Гигантская анфилада выходит на огромную лестницу, а лестница упирается в маленькую дверь размером с вход в жилой дом. Там есть красивые пространства, например, на верхнем этаже, где под крышей — новые залы с верхним светом. Но проект-то был не об этом, не ради того, чтобы сделать несколько хороших залов. Думаю, что и Главный штаб, и Петербург достойны большего. Но в ряду других российских проектов это удача.

Жилой комплекс «Гранатный, 6»

  • С дизайном фасадов Чобану помогала Мария Орлова — искусствовед и специалист по истории орнамента

    Фотография: предоставлена «Speech Чобан & Кузнецов»

    1/5

  • Cоздатели «Гранатного» считают, что дом продолжает традиции русского орнаментального зодчества

    Фотография: предоставлена «Speech Чобан & Кузнецов»

    2/5

  • Гранатный, 6

    Фотография: предоставлена «Speech Чобан & Кузнецов»

    3/5

  • Гранатный, 6

    Фотография: предоставлена «Speech Чобан & Кузнецов»

    4/5

  • Гранатный, 6

    Фотография: предоставлена «Speech Чобан & Кузнецов»

    5/5

Архитекторы: Сергей Чобан, Сергей Кузнецов («SPEECH Чобан & Кузнецов»)
Место: Москва, Гранатный пер. , 6
Состояние: построено в 2011 году

Дом-шкатулка: три невысоких корпуса, на каждом этаже по одной, максимум две квартиры. Основной декоративный мотив — русский домонгольский орнамент, всего на фасадах можно найти шесть его разновидностей — они вырезаны в камне, нанесены на стекло и металл. А еще есть внутренние резные дубовые двери и даже орнаментированная мебель.

 

В 90-е самым культовым архитектурным журналом мы считали Werk, Bauen + Wohnen, упрямо продолжавший печатать исключительно черно-белые фотографии идеальных форм, пропорций и материалов. Их выбор был чрезвычайно строг. Здание в Гранатном переулке было бы там напечатано. В нем есть качество, которое этот журнал, вся швейцарская, а затем и немецкая архитектура так ценили. Ощущение, что этот дом стоял тут всегда. Это самый дорогой проект года, он отличается массой, он из той породы объектов, называющихся Gesamtkunstwerk. Он — по-немецки мощный, по-русски декорированный. Резной камень, кованая решетка, византийские мотивы, деревянные рамы. Абсолютно в московском контексте и в то же время был бы органичен в любом другом месте. Дом-консенсус, нравится практически всем. По свидетельству девелоперов, это еще и самый удачный проект в секторе элитного жилья за последние 20 лет.

Качественная архитектура состоит из трех компонентов: аккуратных деталей, дорогих материалов и титанического труда всех участников процесса. Этот дом — тысячи листов чертежей, бессонных ночей перед очередной сдачей и ежедневный ад авторского надзора. Значит, в Москве возможно строить качественную архитектуру? Этот дом — как надежда, и упрек, и итог для всех нас, кто не смог. Пока. Старайтесь, ребята.

Можно предъявлять сколько угодно претензий, но одно, на мой взгляд, неоспоримо. С его появлением в московском переулке стало немножко больше вечности. Хочется еще.

Город Квартал A101

  • А101 — первый пример пригорода нового типа

    Фотография: предоставлена EDDEA

    1/4

  • Территория, на которой планируют построить А101, вскоре должна присоединиться к Москве

    Фотография: предоставлена EDDEA

    2/4

  • Квартал А101

    Фотография: предоставлена EDDEA

    3/4

  • Квартал А101

    Фотография: предоставлена EDDEA

    4/4

Архитекторы: EDDEA (Испания)
Место: Московская обл. , Ленинский р-н
Состояние: проект победил на международном конкурсе

До кризиса инвесторы собирались построить не один новый город, Но всерьез о новых подходах к градостроительству заговорили после пермского генплана. конкурс на 150-тысячный город за Южным Бутово выиграло — причем у авторов пермского проекта — испанское бюро EDDEA.

 

В объемной архитектуре мы худо-бедно во вполне сравнимой с Европой ситуации живем, есть у нас хорошая архитектура — мало, но есть. А градостроительство находится в абсолютно другом положении — его практически нет. Во-первых, оно больше двадцати лет просто было в коме, с середины восьмидесятых его просто не существовало. А когда оно начало из комы выходить, выяснилось, что ничего, кроме советского микрорайона, и не существует. В новых экономических и социальных условиях он не работает — хотя фактически продолжает существовать. Получается замкнутый круг, потому что, с одной стороны, есть градостроительные нормы, которые написаны под модель микрорайона, а с другой — домостроительные комбинаты, которые обслуживают именно эту модель. В результате все российские города вынуждены развиваться в этом русле. Это дикость и реально мешает многим процессам.

Конкурс на город А101 стал первой попыткой что-то в этом направлении сделать, применить к России мировой градостроительный опыт, в котором не микрорайон, а квартал становится единицей. Почему квартал лучше? Первое и главное — это ясное разделение общественного и частного или получастного. В советском микрорайоне есть квартира — и все остальное. Гигантский избыток общественного пространства, которое невозможно поддерживать, поскольку его безумно много. И полное отсутствие промежуточной ситуации — дворов, получастных пространств, которые принадлежат группе людей. Квартал этот вопрос решает и при этом имеет большой городской периметр и большое количество первых этажей, а значит, дает совершенно другой выход общественных площадей для торговли, обслуживания. Город начинает жить нормальной жизнью, смешиваются разные функции. Кроме того, микрорайон эффективен при этажности в шестнадцать, семнадцать этажей, а квартал дает высокую плотность при меньшей этажности — что уже хорошо, экология жизни улучшается. И этот проект ценен именно как первая реалистическая попытка выйти за пределы советского градостроительства. Это грандиозная задача сама по себе. Она сравнима разве что с программой индустриального строительства хрущевок.

Общественное пространство «130-й квартал»

Архитекторы: «Иркутскгражданпроект»
Место: Иркутск
Состояние: строительство заканчивается

Квартал, который начал строиться 200 лет назад, было решено превратить в историческую зону. дома по периметру отреставрировать, восстановить утраченные памятники, несколько домов даже перенести из других районов и построить отели, рестораны, галереи — решительность и при этом аккуратность, которой Москва может только завидовать.

 

Проблема Иркутска, как и многих российских городов, где еще осталась деревянная застройка, — ее сохранение. И иркутский губернатор сделал проект 130-го квартала, который как раз и предлагал возможность актуализации этой застройки, своим флагманским. Пока это первый прецедент такого подхода, когда делается попытка сложного совмещения разных видов деятельности: реставрация, реконструкция, перенос других памятников с других территорий, какое-то новое строительство. Важной частью проекта стала сложная финансовая схема, позволяющая его реализовать. Привлекались федеральные деньги, средства областного бюджета, из городского, участвовал частный бизнес. Но четырех источников финансирования все равно не хватило. И тогда решили привлечь крупный бизнес — и тогда появился проект большого развлекательного центра, в связи с которым соглашались подключиться крупные инвесторы. А с ним появились деньги на всякие инфраструктурные решения, поскольку там с инженерией было не очень. В общем, задумано было действительно интересное городское общественное пространство с использованием исторической деревянной застройки. Правда, в результате всяких пертурбаций проекта произошло вымывание жилой составляющей, квартал приблизился к ремесленно-музейно-развлекательному формату. Но во всяком случае это хороший прецедент, который мог бы быть примером для других городов. Сейчас в большинстве наших «деревянных» городов процесс сохранения дисперсный, касается отдельных разбросанных по городу памятников. А тут именно квартал, в котором есть и памятники, и не памятники, и даже новая деревянная застройка.

Торговый центр «Метрополис»

  • Чтобы территория вокруг торгового центра казалась уютной и зимой и летом, посадили вечнозеленые елки

    Фотография: Влад Ефимов

    1/4

  • «Метрополис»

    Фотография: Влад Ефимов

    2/4

  • Прежде на месте «Метрополиса» был завод металлоконструкций «Рубикон»

    Фотография: Влад Ефимов

    3/4

  • Дорожки перед «Метрополисом» обозначают действительные маршруты местных жителей — например, путь к метро

    Фотография: Влад Ефимов

    4/4

Архитекторы: Борис Левянт, Борис Стучебрюков (ABD Architects)
Место: Москва, Ленинградское ш. , 16а, стр. 4
Состояние: построен в 2008 году

Торговый центр и три стеклянных кубика офисов на «Войковской» — типичная задача для Москвы нулевых, но нетипичный результат: в торговом центре не тесно, галереи похожи на бульвары, а между зданиями не парковка, а уютная площадь.

 

Одна из основных проблем московских торговых комплексов — это выбор места. Два наиболее вопиющих случая — это «Атриум» у Курского вокзала и «Европейский» возле Киевского. С точки зрения оборота и посещаемости они наверняка успешные для инвесторов. Но с точки зрения простого жителя выбранные для строительства места противоречат всем правилам градостроительства. В обоих случаях свободное от сооружений пространство уничтожено с каким-то болезненным рвением. В обоих случаях город лишили привокзальных площадей — непреложной части любого вокзала во всем мире. Свободные пространства позволяют избавиться от чувства клаустрофобии в городе.

В комплексе «Метрополис» небольшая площадь между торговым центром и офисными зданиями — это один из немногих примеров в Москве хорошего отношения застройщиков к горожанам. Обычно они стремятся плотно застроить каждый свободный метр, а нам удалось оставить удаленное от шумного проспекта уютное пространство для людей, дать им возможность летом и осенью посидеть в кафе на воздухе, выпить чашку кофе, кружку пива или выкурить сигарету.

Такого решения удалось добиться по нескольким причинам. С одной стороны, мы убедили заказчиков, что такая планировка облегчит решение логистических задач, позволит разграничить парковки для офисных зданий и для торгового центра. С другой стороны, такое устройство комплекса позволяет легко разделить собственность. Мы имеем дело не с наивными людьми: девелоперы рассматривают свою строительную деятельность как бизнес. А такое планировочное решение позволяет легко «отрезать» торговую часть от офисной, провести четкую, понятную границу и продать в разные руки. Отчасти и в этом состоит искусство архи­тектора, когда ему удается использовать для решения творческих проблем разные, порой взаимоисключающие запросы клиента.

Работая над крупными торговыми центрами, архитектор сталкивается с очень серьезными проблемами. У всех торговых сетей есть свои требования к высоте помещений, к их габаритам, форме и т.п. Например, «Ашан» — это коммерчески самая успешная торговая марка, но с ним труднее всего работать, потому что у них очень жесткие и очень специфические требования. Кроме того, есть определенные нормативы по парковкам, противопожарным мероприятиям и так далее, их тоже нужно учитывать, но не забывая о своих профессиональных обязанностях — построить хорошо функционирующий дружественный к посещающим его людям объект. Для этого архитекторам приходится ломать голову, как совместить весь комплекс сложных и разнонаправленных требований и пожеланий. Это кропотливейшая и сложнейшая работа. Но если хорошо выбраны место и будущие арендаторы, затраты на строительство могут окупиться во много раз.

Правда, сразу после кризиса даже те, кто готов был строить большие торговые комплексы, резко сократили и переориентировали свои запросы. Бизнесмены даже были готовы вернуться к устаревшим моделям, когда торговый центр представлял собой по существу крытый рынок с мелко нарезанными помещениями магазинов, мотивируя это значительным снижением спроса и нежеланием рисковать значительными инвестициями. Усложнила ситуацию и резкая смена городской власти: больше полугода шел пересмотр всех алгоритмов согласования. Система выдачи разрешений на владение и осваивание земельных участков ужесточилась. Бывают ситуации, когда люди, арендовавшие участок при старой власти на определенных условиях, теперь узнают, что ничего там строить нельзя. В общем, для нашего ремесла в Москве сейчас очень нелегкая ситуация.

Кампус МИСиСа

  • Mecanoo занимались университетской архитектурой и до МИСиСа — они проектировали библиотеку технического университета в Делфте, спортивный колледж в Утрехте и другие здания

    Фотография: предоставлена MECANOO

    1/8

  • Как это нередко бывает в России, мало кто способен гарантировать, что голландский проект МИСиСа будет полностью реализован

    Фотография: предоставлена MECANOO

    2/8

  • МИСиС

    Фотография: предоставлена MECANOO

    3/8

  • МИСиС

    Фотография: предоставлена MECANOO

    4/8

  • МИСиС

    Фотография: предоставлена MECANOO

    5/8

  • МИСиС

    Фотография: предоставлена MECANOO

    6/8

  • МИСиС

    Фотография: предоставлена MECANOO

    7/8

  • Проект голландцев продуманный, но не слишком инновационный — за основу берется типичная система городских кварталов

    Фотография: предоставлена MECANOO

    8/8

Архитекторы: Mecanoo
Место: Калужское ш. , 3 км от МКАД
Состояние: проект победил на международном конкурсе

Из российских вузов МИСиС оказался первым, кто начал решать свои жилищные проблемы всерьез: проект кампуса (небольшого города на 100 гектарах) выбрали на международном конкурсе. Выбрали голландцев — неудивительно, ведь среди их клиентов технологический университет в Делфте.

 

Для России это новый проект — и с точки зрения самого кампуса, и с точки зрения создания некоего образа ближайшего Подмосковья, которое становится еще более актуальным в свете разговоров о «Большой Москве». Проект, который сделало Mecanoo, — более консервативный, традиционный европейский кампус, а проект бюро «Остоженка» — более неомодернистский, более радикальный, более громкий. В нашем журнале мы больше хвалили «Остоженку». Традиционность проекта Mecanoo в том, что там предлагается очень четкая структура с разделением различных функциональных блоков и пространств, которые довольно плотно и регулярно поставлены и образуют такой сравнительно небольшой квартальчик. А «Остоженка» предлагала более свободную композицию, что напоминало модернистские проекты 1960-х.

Расположение в 3–5 километрах от МКАД адекватно, единственное что — сейчас в так называемой креативной экономике стало считаться, что более целесообразно располагать кампусы в городах, где происходят массы перекрестков социальных контактов, где сама активность городской среды толкает на разные творческие находки. Но с другой стороны, учитывая то, что у нас — за вычетом наукоградов — никаких учебных центров на природе не было и вообще давно ничего интересного на природе не строилось, это может быть любопытно.

Надо иметь в виду, что это такой градостроительный проект, проект уровня urban design — проект некоего комплекса. Соответственно, на этапе конкурса вопрос архитектуры все-таки не был превалирующим, а главным был вопрос пластической организации этого пространства, выстраивания неких иерархий объемов без их детальной художественной разработки. Поэтому о тех перспективах, которые рисуются у Mecanoo, можно сказать только, что это голландская архитектура нулевых, голландский мейнстрим, качественная архитектура.

Жилой комплекс «Дом на Мосфильмовской»

  • Фотография: Алексей Платонов

    1/5

  • В конце декабря 2011-го Дом на Мосфильмовской наконец получил разрешение на эксплуатацию

    Фотография: Илья Иванов

    2/5

  • Фотография: Илья Иванов

    3/5

  • Убрать верхние этажи было почти невозможно: сняв «лишние» жилые, пришлось бы возвращать необходимые технические, но монолитный бетон — не конструктор Lego

    Фотография: Илья Иванов

    4/5

  • Дом на Мосфильмовской

    Фотография: Илья Иванов

    5/5

Архитекторы: Сергей Скуратов («Сергей Скуратов Architects»)
Место: Москва, Пырьева, 2
Состояние: построено в 2012 году

История самого большого проекта самого большого российского архитектора чуть не стала трагической — если бы не смена мэров, башню пришлось бы укорачивать на несколько этажей. Впрочем, ценность скуратовской архитектуры — не в высоте. Архитектурный критик Григорий Ревзин объясняет — в чем.

 

Я уже один раз написал текст про Мосфильмовскую: не отказываюсь от него — мне нравится этот проект. Но вообще-то, ни один из архитекторов поколения Скуратова, из наших самых лучших, не выдержал испытания «большим домом» — или «большой дом» не выдержал этих архитекторов. Ни Белов с «Имперским домом», ни Филиппов с домом на Долгоруковской, ни Лызлов с «Городом яхт» не справились. И даже у Чобана с «Федерацией» не идет пока. Единственный архитектор, у которого более-менее получилось, — это Плоткин с «Аэробусом», да и тут я бы не сказал, что без потери качества. Потому что наши заказчики научились уважать архитекторов, когда речь идет о площади в 3 тысячи квадратных метров и совершенно не умеют их уважать, когда площадь уже 30 тысяч, то есть там, где замена одной фасадной плитки на другую обходится сразу в неплохое состояние. Они корежат эти проекты, и авторитета архитектора не хватает на то, чтобы их отстоять.

«Мосфильмовская» — яркий тому пример. Первый проект, закрученный, был интереснее, чем сегодняшний, упрощенный. Четыре башни были интереснее, чем две, — сегодня они торчат из города, как два зуба, а по замыслу была все-таки челюсть. А уж то, что в конце Юрий Михайлович этажи срезать хотел, не лезет ни в какие ворота.

Но этот небоскреб (а с небоскреба, вообще говоря, начинается иной рейтинг архитектора) — даже в проекте не самая сильная вещь Скуратова. То есть мне так кажется. Скуратов в наибольшей степени из всех архитекторов российского неомодернизма — художник, и те главные качества, которые он приносит в архитектуру, они не очень подходят большим коммерческим объемам.

Архитекторы по-разному объясняют, как они чего делают. Многие любят говорить о функции: о том, как она сложно, интересно и умно устроена. Кто-то говорит о строительных приемах. Есть еще особые зануды, которые рассказывают про то, какой тяжелый участок: сети, разрешения, плотности… Гораздо реже архитек­торы, например Борис Левянт, могут рассказывать об экономике — тоже очень интересно. Но Скуратов никогда ни о чем этом не говорит. Притом что он хороший, даже очень хороший строитель, и приемы строительные, которые использованы на Остоженке, демонстрируют очень высокий уровень ремесла. Он понимает, но про это не разговаривает. Он всегда начинает очень вдохновенно и с характерной для художника наивностью рассказывать о художественном качестве идеи, которая ему пришла в голову. Для него критерием оценки является именно «красиво — некрасиво». Не «удобно — неудобно», не «дорого — недорого», а — «красиво — некрасиво».

Это довольно редкий случай, потому что, вообще-то, непонятно, что такое вкус в авангардную эпоху. То есть подход к делу у Скуратова достаточно архаический. В Европе архитекторы прекратили так думать, наверное, на рубеже 1960–1970-х годов. Мис Ван Дер Роэ еще думал о пропорциях и качестве пластики. Но уже представить, что Филипп Джонсон так бы рассуждал, трудно — хотя он одно время делал все под Миса.

Когда-то я брал у Скуратова интервью — для Биеннале 2008 года, я тогда у многих их брал. И все рассказывали о наследии русского авангарда — Мельникове, Леонидове. И вот Скуратов говорит: «Мне вообще не очень нравится архитектура русского авангарда. Какая-то она слишком рабоче-крестьянская». Для меня это было неожиданно. И я стал про это думать.

Архитекторы-модернисты очень любят говорить о том, что главное — инновация, новаторство, что они изобретают совершенно новые формы. На самом деле мы хорошо знаем, что весь арсенал формальных приемов, которыми они пользуются, полностью изобретены к началу Второй мировой войны. И опробованы к 1970-му. В чем тогда отличие? Почему скуратовскую архитектуру невозможно себе представить в 1970 году? У него есть тема, которой тогда не существовало, — архитектура модернизма как роскошь.

Принести качество luxury в модернистскую архитектуру не так просто, это надо придумать. Архитектура Нимейера не может быть luxury, у нее слишком большой масштаб. Вы не можете получить удовольствие от ее фактуры, от прямого контакта с близкого расстояния. Она вас все время будет ранить. Потому что, вообще-то, пафос модернизма — он про социальный проект, а не про элитарность и богатство. А вот фактура и авангардная, и демонстрирующая, что она — драгоценность, — это сочетание, которое возникло в России в двухтысячные годы. И два архитектора смогли перевести модернизм в поле роскоши. Это — Григорян и Скуратов.

Оба, в общем, бутиковые архитекторы: делают своеобразные «бентли» или «феррари», которых больше одной в год не сделаешь — покупателей не найдется. Этот момент бутиковости, с одной стороны, страшно ценен, но он же и ограничивает. Я, честно сказать, сомневаюсь, что с таким художественным подходом можно сделать фабрику. Хотя, в отличие от Григоряна, Скуратов такую задачу поставил. Он действительно пытается выйти на большой проект, делать на своем уровне качества хотя бы «бизнес-класс», перескочив всяческие «премиумы». Удастся ли? Для меня это остается под сомнением.

Но вот что пока получается. Каждый архитектор развивает в себе в наибольшей степени какой-то из органов чувств. Как музыканты — может быть с замечательным слухом, а может быть с потрясающим чувством ритма, а может быть с фантастическим композированием. Скуратов развил то чувство, что про эстетику. Поэтому его так ценят. Понимаете, кто-то ищет функциональной грамотности, кто-то ценит, как здание входит в среду, кто-то считает, что главное — экономика. А потом они видят Скуратова и обнаруживают: то, о чем они думали, может быть очень красивым. Они, вообще-то, не это имели в виду, в голове у них было другое. Но глазами они вдруг видят, что то, о чем они все время думали, — очень красиво. Знаете, у Юрия Тынянова есть где-то такое очень тонкое замечание о природе поэзии: точность рифмы доказывает правильность мысли. Так вот Скуратов — он эстетиче­ское доказательство того, что они думают правильно.

Время от времени я консультирую разных заказчиков. Сформулировать свои пожелания им зачастую бывает сложно — по названиям-именам они не ориентируются, а используемые слова, с их точки зрения, значат совсем другое, чем с моей. Соответственно, способ консультации такой: я показываю картинки, много, от трехсот до тысячи, и предлагаю расставлять оценки. И есть такой тип заказчиков: в районе 50 лет, с хорошим образованием, с хорошим английским, с умным бизнесом — современные русские люди, состоявшиеся в постсоветское время. Вот они Скуратову всегда выставляют пятерки, он — это четкое «да». Вот эти хотят, чтобы их жизнь им нарисовал Скуратов. И поскольку они по жизни победители, то иногда кажется, что остальные просто до них не дотягивают. Ну то есть если считать, что жизнь — это соревнование. Про Пастернака Цветаева написала, что он похож одновременно на араба и на его скакуна. Так вот Скуратов похож сразу на чемпиона и на его кубок. Красивый человек.

Реконструкция Новой Голландии

  • Остров Новая Голландия возник, когда между Невой и Мойкой по судостроительной надобности были прорыты два канала

    Фотография: предоставлена Iris New Holland

    1/6

  • Новая Голландия — в каком-то смысле петербургский филиал «Гаража»: ее тоже курирует Даша Жукова

    Фотография: предоставлена Iris New Holland

    2/6

  • Новая Голландия

    Фотография: предоставлена Iris New Holland

    3/6

  • Полгода назад Новая Голландия впервые за 300 лет открылась для посетителей

    Фотография: предоставлена Iris New Holland

    4/6

  • Новая Голландия

    Фотография: предоставлена Iris New Holland

    5/6

  • Новая Голландия

    Фотография: предоставлена Iris New Holland

    6/6

Архитекторы: Work AC (США)
Место: Петербург, наб. Адмиралтейского канала, 2
Состояние: проект победил на международном конкурсе

Парк Горького и «Гараж» в одном флаконе: на проведенном в 2011 году конкурсе искали идеи, а не архитектуру (менять там все равно почти ничего нельзя): американцы предложили школу искусств, гастрономический центр, бассейн и дом кино.

 

Новая Голландия — историческое наследие, там нельзя ничего менять. Максимум, что можно сделать, — поменять слегка интерьер, сделать что-то с горизонтальной поверхностью. Проект Work AC выиграл не потому что он предлагал что-то инновационное, а потому что он особенно ничего не меняет. То, что сегодня происходит в архитектурном мире, я могу описать словом «никак». Вот и этот проект, мне кажется, такой же. Оргазма я от него никакого не испытываю. Но гораздо важнее конкретного проекта, который сейчас есть, другое — то, что этим занимается Даша Жукова. Для меня это гарантия, что в конечном итоге проект точно будет отличаться от всех остальных. Никаких чудес не бывает — все зависит от команды. Пустите Лужкова — будут у вас и проекты лужковские. Пустите Жукову — не будет банальной реставрации в стиле какой-нибудь мастерской, которая копается в исторических документах и почему-то привязывается к трехсотлетнему желтому фасаду. А будет какой-то свежий взгляд.

 

Когда мы работали над нашим конкурсным проектом, то принципиально отказались от любимых в последнее время архитекторами приемов, которые направлены на обольщение заказчика: солнце, зонтики, люди в шезлонгах, кущи деревьев. Любой человек, более-менее представляющий себе климат Петербурга, понимает, что там зима наступает в октябре и заканчивается в апреле. Поэтому нас гораздо больше интересовала историческая подоплека: мы понимали, что нужно сохранять остров как памятник федерального значения, и искали планировочные и архитектурные приемы, этому месту генетически присущие. И мы не столько придумали, сколько нашли программу для малоформатных деятельностей, которые там должны были возникнуть: что-то вроде практики птолемеевской академии, когда люди живут и творят вместе, — мастерские творческие и производственные, выставочные и концертные залы, киноклубы, магазины, ресторан на уровне воды… Весь этот котел должен был вариться и вырабатывать продукцию самую разную — как художественную, так и полиграфическую, интернетную, образовательную и т. д., причем силами как российскими, так и международными. Была возможность превратить Новую Голландию в огромный культурный кластер, в культурный эксперимент, с которым по размаху не знаю даже, что может сравниться. В проекте же, который некоторые средства массовой информации назвали победителем (притом что на самом деле организаторы говорили только о выборе консультанта), все было наоборот. В нем авторы ничего не предложили для свободной территории и немотивированно вандалистски обошлись с уже существующим памятником. Мне представляется, что и эксперты, и организаторы повелись на модную зеленую тему, реально достижимую лишь в несколько летних месяцев. К сожалению, выставка, изначально задуманная как серьезная дискуссионная площадка, не принесла ни артикуляции представленных идей, ни порождения новых, сведясь, по сути, к обсуждению роли зеленых насаждений в Петербурге. Совсем как с парком в Зарядье.

 

То, что происходит с Новой Голландией, я считаю щадящим методом реконструкции. Намного более щадящим, чем тот, что предлагал сэр Норман Фостер. Вообще, я не очень хорошо знаком с объектом — был внутри только однажды, когда открывалась территория «Гаража». Там совершенно негде что-либо строить — все построено задолго до нас. Можно только использовать то, что уже есть. Я как-то был в одной ленинградской квартире, часть которой представляет собой балетный зал со старинным зеркалом во всю стену и даже балетным станком. Хозяева решили сохранить зал нетронутым — так же, думаю, стоит поступить и с Новой Голландией. Вопрос, испортит ее реставрация или не испортит, — некорректный. Можно пытаться сохранить руинированный памятник архитектуры, и три, четыре, может, пять поколений будут им любоваться, но следующее поколение, возможно, захочет видеть на этом месте что-то другое, и вопрос снова встанет ребром. Собственно, это касается не одной лишь Новой Голландии, но всего города целиком. Вообще, то, что мы уже двадцать лет называем Санкт-Петербургом, на самом деле скорее Ленинград. У меня есть четкое убеждение, что Петербург был более нарядным и торжественным.

Офисный центр на Ленинском проспекте

  • «Центр на Ленинском проспекте» — редкий в Москве офис, по которому проводятся экскурсии

    Фотография: Илья Иванов

    1/7

  • Сегодня офис без парка — и не офис вовсе

    Фотография: Илья Иванов

    2/7

  • «Многофункциональный центр на Ленинском проспекте»

    Фотография: Илья Иванов

    3/7

  • В столовой в «Новатэке» — панно, по-видимому, с местами газовых месторождений

    Фотография: Захар Аборкин

    4/7

  • «Многофункциональный центр на Ленинском проспекте»

    Фотография: Захар Аборкин

    5/7

  • «Многофункциональный центр на Ленинском проспекте»

    Фотография: Захар Аборкин

    6/7

  • «Многофункциональный центр на Ленинском проспекте»

    Фотография: Захар Аборкин

    7/7

Архитекторы: Сергей Чобан, Сергей Кузнецов («SPEECH Чобан & Кузнецов»)
Место: Москва, Удальцова, 2
Состояние: построен в 2011 году

Офисный центр невелик, но дело не только в кризисе, но и в такте и аккуратности бюро Сергея Чобана. Уехавший в начале 90-х в Германию, он начал проектировать в россии в начале 2000-х — и стал самым западным из отечественных архитекторов. «Афиша» поговорила с Чобаном.

 

— У вас на Москву по-прежнему, вероятно, довольно отстраненный взгляд — как вам кажется, чего нам в городе не хватает?

— Я думаю, не хватает публичных пространств, пригодных для комфортного пребывания людей в разное время года, днем и ночью. Москва — город с несоразмерным человеку масштабом, город широких магистралей, которые можно перейти только под землей, да и эти переходы не производят впечатление уютных пространств.

— Это поправимо?

— Ну конечно, поправимо, нужно — извините за такое слово — благоустройство. Очень важно решение проблемы первых этажей, какими функциями они наполняются. И гуманное для пешеходов решение проблемы пересечения этих широких улиц.

— С широкими-то улицами ничего не сделаешь.

— Да, не сделаешь, хотя Елисейские Поля — тоже широкая улица, и там тоже есть некая визуальная преграда, но за счет очень благоустроенных первых этажей и нормальных переходов там возникает все же ощущение комфорта. Это, конечно, прежде всего требование к девелоперам — хотя сейчас говорить о девелоперах в Москве не приходится, потому что в последние годы в городе мало что строится. Но если все же строится, то надо предъявлять очень жесткие требования к организации первых этажей и вообще лицевых фасадов зданий. Потому что в процессе строительства невероятно быстро теряется качество даже изначально представленного властям проекта. Не происходит доводки деталей, нет тонкой проработки здания под ключ. Все стараются сэкономить на как бы самом маловидимом, но это маловидимое — оно потом становится самым заметным. Непрочный и плохо стареющий материал фасада, неаккуратное остекление и низкое качество примыканий — это не может не остаться незамеченным, это бросается в глаза.

— То есть это совместная ответственность архитектора, девелопера и властей?

— Думаю, да. Вот в Германии существует градостроительный договор, в котором прописано все, вплоть до участия представителя властей в просмотре деталей фасада непосредственно перед их установкой. Зачастую даже градостроительный совет выезжает на мес­то смотреть на деталь — или главный архитектор города. В Гамбурге, например, он смотрит, какие швы, какое качество поверхностей камня, кирпича.

— В Москве, кажется, сложно представить себе главного архитектора Кузьмина в этой роли…

— В Москве вся система отношений власти и девелоперов под это не приспособлена, здесь обсуждается исключительно градостроительное ощущение от проекта. Александр Викторович очень хорошо разбирается в деталях, выезжал бы больше, если бы он знал, что у него в руках есть механизм, который позволяет влиять на исполнение детальных решений. Не то что главный архитектор Гамбурга это делает, просто потому что у него душа болит. То есть душа болит, конечно, но еще он знает, что если он не примет эту деталь фасада, то ее не поставят. Нужны законодательные механизмы, которые позволяют предотвратить плохое качество исполнения деталей или предписать хорошее.

— Вот с этой бюрократической точки зрения — чем еще отличается работа в Германии от работы в России?

— На первый взгляд — так ничем.

— На первый взгляд, кажется, всем.

— Да нет. Все инстанции те же самые, все процессы похожие. Проблемы тоже стали, к сожалению, похожими. В Германии тоже очень активно начали экономить деньги на качестве и строительства, и архитектуры. Очень печальные процессы происходят. Но это все, скорее, общие недостатки, а не общие достоинства. Выходит, что не мы приближаемся к западному качеству, а западное качество в силу экономических трудностей приближается к нашему.

— Отношение общества к архитектуре — оно одинаковое в разных странах?

— Знаете, во всем мире неуверенность общества в способностях архитектора за последние десятилетия выросла в разы.

— А сами архитекторы верят в свои возможности?

— Архитектор должен создавать. А не архитекторы больше не верят в то, что архитектор может создать что-то достойное. Архитекторам теперь просто не удается переубедить других участников процесса. Они же должны не голосом переубедить — прийти и сказать: «Я сделаю хорошо». Строится здание, и если спустя, скажем, десять лет оно достойно вошло в канву исторического города — вот тогда архитектор переубедил.

— Это результат отрицательного опыта или какой-то общественный психоз?

— Мне кажется, и то и то. Но объективно надо сказать, что архитектурная и градостроительная культура находится сейчас не на высоте.

— Это не только про Россию?

— Да, не только. Просто в западных городах, где последние сто лет заботились о сохранении или воспроизведении исторического ландшафта, актуальная архитектура выглядит острым контрастом, но она не приводит к изменению среды. А в России нужно просто заново создавать саму ткань города — кстати, это похоже на Берлин, где тоже нужно было все воссоздавать и где было принято решение строить более сдержанно и ретроспективно, чем в других городах.

— То есть условные лужковские башенки — они имеют право на существование?

— Сама идея башенок — она неплохая. Кремль — это тоже ансамбль башенок. Нет архитектурной формы, которая бы себя скомпрометировала, и нет ничего плохого в стремлении к более сложной и вычурной форме. Другое дело, что исполнителю не должен изменять вкус, а заказчику нужно знать при этом меру в своем стремлении к экономии. То есть если ты берешься реализовывать сложную деталь, то в нее надо вложить известные средства, потому что иначе она получится банальной.

— Почему вы оказались практически единственным западным архитектором, который успешно строит в России? Для этого нужно родиться тут?

— Да, для меня это тоже большой вопрос. Мне кажется, что в русской ментальности скрыта такая почти детская нетерпеливость…

— Нетерпеливость или нетерпимость?

— Нет, именно нетерпеливость. Не «понаехали тут», этого совсем нет. Но с российским заказчиком всегда так — уже все решили, обо всем договорились, но он снова начинает: «А вот, может быть, сделаем не так?» И к этому тут надо постоянно быть готовым. И надо снова начинать убеждать с нуля — а западные люди, особенно первой величины, к этому не готовы. Чуть не Сталин сказал: «Я в деталях не очень хорошо разбираюсь, но в целом понимаю все лучше всех». Очень характерная черта для российского человека — это и самокритика тоже. Постоянное неверие специалисту — что он мне тут говорит, не боги горшки обжигают, я сам все прекрасно понимаю.

— Только местный архитектор может это вынести?

— Ну либо он может это вынести, либо он все бросает — и получаются те здания, которые мы видим. «Все, делайте что хотите, у меня рецепторы закрыты».

— И это не только из-за стремления к экономии?

— И экономия тоже, но еще и непоколебимое убеждение, что «я знаю лучше». Множество моих западных коллег не смогли тут вынести именно этого. Вообще, что касается больших зданий — ситуация катастрофическая. Десять лет практически не прекращающегося финансового расцвета на строительном рынке — даже кризис у нас был, я считаю, не кризис, а так, «немножко попугали». И что за это время не возникло целой плеяды выдающихся произведений — это, конечно, ситуация, требующая отдельного рассмотрения.

Интервью: Петр Фаворов

Центр детской гематологии, онкологии и иммунологии

  • Яркие цвета комплекса должны сделать пребывание в нем более комфортным для его пациентов — детей

    Фотография: Влад Ефимов

    1/7

  • В Центре есть пансионат для проживания детей, проходящих курс реабилитации

    Фотография: предоставлена ADM

    2/7

  • Центр детской гематологии, онкологии и иммунологии

    Фотография: предоставлена ADM

    3/7

  • Центр детской гематологии, онкологии и иммунологии

    Фотография: предоставлена ADM

    4/7

  • Центр детской гематологии, онкологии и иммунологии

    Фотография: предоставлена ADM

    5/7

  • Центр детской гематологии, онкологии и иммунологии

    Фотография: предоставлена ADM

    6/7

  • Центр детской гематологии, онкологии и иммунологии

    Фотография: предоставлена ADM

    7/7

Архитектор: Александр Асадов (Архитектурное бюро Асадова)
Место: Москва, Ленинский просп. , 115
Состояние: построена в 2011 году

Архипелаг разноцветных домиков архитекторы называют «Древом жизни» — это гостиница для уже выздоравливающих детей. Кроме нее здесь лечебные и научные корпуса — комплекс, самый большой в Европе.

 

Здание Детского онкоцентра я увидел, просто проезжая по Ленинскому. Его невозможно не заметить, в первую очередь, из-за контрастности цветового решения. Очень яркая точка в конце очень длинного проспекта. Важно, что здесь это не популистское решение. Оно эффектно и профессионально. А то в последнее время нередко пытаются вытащить средненькую архитектуру за счет ярких красок. В данном случае принципиально, что цветовое решение — это органичная часть архитектуры. Оно создает нужное восприятие уже при проезде мимо здания по магистрали, при подходе к нему. Вот ведь называется: Федеральный научно-клинический центр детской гематологии, онкологии и иммунологии, сразу понятно — самое страшное место на свете. А внешне нет. Есть такой известный архитектурный критик Чарлз Дженкс. У него жена умерла от рака, после чего он создал благотворительный фонд, который дотирует строительство центров поддержки больных раком. Проектировали для него разные звезды: Крис Уилкинсон, Рем Колхас. У Захи Хадид такой центр стал первой постройкой в Великобритании, хотя она там живет и работает. К сожалению, в России таких фондов нет, и таких больниц, как получилось у Асадова, тоже больше нет. Подавляющая часть медицинских учреждений проектируется организациями, которые много лет специализируются на такого рода заведениях. Возможно, они неплохие технологи, но, судя по результату, совсем не занимаются архитектурой. Именно поэтому все больницы, как правило, скучные и архитектурно невыразительные.

Парк Горького

  • Осенью еще было непонятно, что с Парком будет в холода, но зимой все основные дорожки Парка превратили в каток

    Фотография: Илья Иванов

    1/4

  • Парк Горького

    Фотография: Илья Иванов

    2/4

  • Летом набережная Парка превращается в пляж — в максимально правдоподобное его подобие из возможных в центре города

    Фотография: Илья Иванов

    3/4

  • Танцы под мостом не исчезли и при новой власти Парка Горького — просто теперь они проходят в новом антураже

    Фотография: Илья Иванов

    4/4

Архитекторы построек: Дмитрий Ликин, Олег Шапиро (Wowhaus)
Место: Москва, Крымский Вал, 9
Состояние: постоянные изменения

Реконструкция Парка Горького оказалась поразительной по всем параметрам: и по скорости изменений, и по результатам. Нынешний парк не имеет ничего общего с парком годовой давности. Пространство, сильно изменившее город, а потому по разным поводам появляющееся в каждом втором номере «Афиши».

 

Иметь в центре Москвы не слишком удачный Диснейленд незачем, для этого есть множество крытых комплексов и игровых моллов. Реконструкция парка сделала из мертвого, чуждого городу места демократичное, открытое общественное пространство с дружелюбной средой. Он полностью перепланирован, вычищен, там множество площадок с вайфаем и кафешек. Там отлично перестроили каток — улучшили качество льда, сделали павильоны для переодевания, развели потоки пешеходов и конькобежцев, а раньше все путались на льду и сбивали друг друга. На набережной сделали удобные парковки. Без этого сегодня немыслима ни одна хорошая общественная зона. Любое пространство может менять поведение посетителей. Парк Горького делает людей, которые туда попадают, активными и современными. В то время как большинство московских парков просто не приспособлены для современной жизни. Недавно я встречался с дирекцией Мосгорпарка. Проблемы парков, которые обсуждались, все перекочевали из советского прошлого. Они выключены из жизни, большинство из них — просто лес. Конечно, зелень — это хорошо. Но, к примеру, Центральный в Нью-Йорке — это не только зелень, но и место, где каждый может найти себе площадочку для своих увлечений. Еще одна серьезная сложность, связанная с советским прошлым, — это законы охраны исторического наследия, которые во многих парках, например в Филях или в Нескучном саду, не позволяют делать ничего нового. Решение этой проблемы может растянуться на годы, поэтому наиболее перспективные парки сейчас — это Измайловский и парк в Северном Тушино, там меньше всего законодательных ограничений на переустройство.

Мастер-план Перми

  • Мастер-план Перми

    Фотография: предоставлена KCAP Architects & Planner

    1/5

  • Реализация генплана Перми, пожалуй, главный этап глобального переустройства города, начатого несколько лет назад

    Фотография: предоставлена KCAP Architects & Planner

    2/5

  • Мастер-план Перми

    Фотография: предоставлена KCAP Architects & Planner

    3/5

  • Мастер-план подкреплен разными исследованиями, например — плотности жителей в кварталах разных типов

    Фотография: предоставлена KCAP Architects & Planner

    4/5

  • Мастер-план обзавелся сайтом, подробно разъясняющим, что это и зачем, — без этого разобраться не просто даже профессионалам

    Фотография: предоставлена KCAP Architects & Planner

    5/5

Архитекторы: Бюро городских проектов, KCAP Architects & Planners (Голландия)
Место: Пермь
Состояние: принят в качестве стратегии развития города

Архитекторы из ювелирно спланированной страны Голландии придумали новую жизнь для непомерно большого города. Они ограничили его рост, предложили строить не башни, а дома не выше семи этажей, разработали карту районов, учитывающих разные городские функции, — и заставили российских архитекторов наконец вернуться к проблеме городов.

 

Во всей российской истории генпланы были оторваны от жизни по очень простой причине: там всегда путали долгосрочные цели и задачи с теми, которые нужно решать быстро и оперативно. Вот, например, по новосибирскому генплану к 2030 году в городе должно быть 60 станций метро, притом что сейчас их 12. Очевидно, что построены они не будут, но при планировке новых районов считается, что именно эти гипотетические станции метро будут людей оттуда вывозить. Так и возникают бесконечные проблемы, которые потом довольно сложно решать. В Перми оттолкнулись от другой градостроительной модели. Сделали красивый мастер-план — такую идеальную модель города будущего, у которой нет конкретных сроков реализации. И с другой стороны — сделали генеральный план, очень конкретный документ с цифрами, километрами. И вот он работает на краткую перспективу. Там сделан упор на многие вещи. Например, на то, что не нужно больше расширять город, что лучше делать его довольно компактным. То есть облагораживать существующие территории, а не осваивать новые. Нужно решать транспортную проблему, но не расширять дороги, а закупать общественный транспорт. Советское градостроительство занималось размещением производительных сил — заводов, фабрик и тех людей, которые будут на них работать. Вопрос качества городской среды был последним. В Перми наконец-то поставлен первый приоритет. Нужно сделать так, чтобы люди не уезжали из города, чтобы им хотелось жить здесь, а не где-то еще. Это очень сложная задача. Но идти к ней можно только такими вот маленькими шажками.

 

В принципе, этот генплан мог бы быть такой пороговой работой, которая бы привела к изменению сознания градоустроителей. Правильно было бы, кстати, поменять само название профессии — с «градостроительства» на «градоустройство». Предыдущие наши генпланы подразумевали такую монументальную фреску, которую дальше все прилежно копировали, и когда смотришь на это копирование изнутри, понимаешь, насколько финальный результат получается хуже того, что было задумано. В пермском генплане взгляд сверху наконец сменился на взгляд изнутри. Потому что создание комфортной среды обитания подразумевает другой масштаб жизни. Нет директивности сверху, а есть комфортный, почти что бытовой уклад, который архитекторы предлагают реализовывать. То есть вместо советской традиции формирования города из монументальных ансамблей мы здесь получаем принцип своего рода сада-огорода: здесь грядка, здесь овощи, здесь фрукты. Все это требует ежедневного возделывания, ухода. Есть при этом момент, который всех почему-то волнует: при таком подходе в городе не будет стилистического единообразия. В Голландии, откуда проектировщики родом, ни в старых, ни в абсолютно новых городских образованиях на искусственных островах таких опасений не возникает. Притом что участвуют разные архитекторы — и всем находится работа. Так что это лишь вопрос общего видения ситуации и проектной культуры.

 

Генплан хорош сам по себе, в нем пропагандируется выявление и усиление существующих уже качеств: возвращение в город реки, человеческий масштаб, комфорт и экономичность решений. План создает рамки, внутри которых будет происходить будущее. «Мягкое» градостроительство — так теперь принято. Важнее, что появился на русском языке, в открытом доступе, полный Стратегический мастер-план Перми как реальный инструмент планирования и управления. Внятно написанный, отлично графически сделанный документ, обращенный к жителям города. Он доступным языком формулирует конкретные предложения по улучшению жизни в Перми. Не было еще такой политической воли, чтобы объединить столько профессионалов в международную команду, создать привлекательный и каждому понятный план, направленный горожанину как потребителю, для того чтобы после этого родилась со­вместная дискуссия. Это беспрецедентный случай. Летом 2010-го все говорили о Перми, все летали в Пермь. Маленький местный эффект Бильбао, хотя ничего еще не было построено. Может быть, и не будет построено, но последствия этого события мне видятся и в активизации «Архнадзора», и в дискуссии на «Стрелке» о будущем «Красного Октября». Наступают другие времена, времена, когда все станут договариваться. Пермь, как ни странно, стала их предвестником.

Жилой комплекс «Остоженка, 11–13»

Архитекторы: Сергей Киселев, Алексей Медведев, Михаил Серебряников (архитектурная мастерская «Сергей Киселев и партнеры»)
Место: Москва, Остоженка, влад. 11/17, 13/12
Состояние: построено в 2011 году

Как и его современные соседи по Остоженке, это здание активно встраивается в масштаб района: меняя этажность (от шести до четырех) там, где обращено к Зачатьевскому монастырю, играя материалами стен и ритмом окон, легко сгибаясь на перекрестках с соседними улицами.

 

Этот дом — форпост, посол дорогой «Остоженки» на недорогой улице Остоженке. Но это его положение его малость подставляет. Здание великолепно отрисовано: европейское по архитектуре, по отношению к материалам, пропорциям, деталям. В Барселоне или Мадриде казалось бы органично. А тут сама улица на три с плюсом, а он — отличник, хорошо сформированный, элегантный, в дорогой одежде, по европейскому ранжиру, — слишком дорог. При этом все сделано с необычайным изяществом, фантазией и чувством. Еще один момент: тут продумано все с одинаковой любовью, вниманием, активностью. В этом проявляется определенный период становления архитектора. Когда страшно что-то недоделать. Мастер, он какие-то вещи делает, а какие-то пропускает, как у Микеланджело в поздних скульптурах. Что-то сделано, а что-то совсем брошено. Тут не так. Ну и конечно, надо сказать об отделке. В нашей стране много талантливых, надо свой талант защищать от посягательств других талантливых чиновников и прочих интерпретаторов. Все остальные хотят улучшить проект: и подрядчики, и заказчики, и консультанты заказчика, и производители материалов. На мой взгляд, этот дом стал жертвой увлечения кого-то из них. В нем существуют практически все виды юрского камня, которые производятся в Германии, со всеми абсолютно видами отделки, которые они предлагают. Полированный, шлифованный, пощербированный. Там на фасаде есть специальная разновидность, которую применяют только в интерьерах и на полах. Настоящий шоу-рум юрского камня. На мой взгляд, избыточно. Но несмотря на все здесь сказанное, я искренне поздравляю Алексея Медведева и его коллег-соавторов с большим профессиональным успехом.

Реконструкция Политехнического музея

  • Проект Ишигами не мог не понравиться сотрудникам музея — в нем историческое здание остается нетронутым

    Фотография: предоставлена пресс-службой Политехнического музея

    1/4

  • Реконструкция Политехнического музея

    Фотография: предоставлена пресс-службой Политехнического музея

    2/4

  • Легкая пленка, закрывающая дворы, требует поддерживать в них специальный температурный режим

    Фотография: предоставлена пресс-службой Политехнического музея

    3/4

  • Вокруг музея должны появиться променады — сегодня там только машины ездят

    Фотография: предоставлена пресс-службой Политехнического музея

    4/4

Архитектор: Джунья Ишигами (Naoko Kawamura & Junya Ishugami, Arup)
Место: Москва, Новая пл. , 3/4
Состояние: проект победил на международном конкурсе

Конкурс на реконструкцию Политехнического музея выиграл японец Джунья Ишигами — и мало кто верит, что этот проект когда-либо будет осуществлен. «Афиша» собрала на круглый стол экспертов, чтобы выяснить, что не так с проектом Ишигами и почему все архитектурные конкурсы в России заканчиваются одинаково.

 

 

 

 

 

 

Асс: Мне проект нравится, не вижу никакой проблемы ни в том, что он появился, ни в том, чтобы он был реализован. Я очень надеюсь, что то, что заявлено, будет хотя бы до некоторой степени возможно реализовать.

Ревзин: У меня более сложная ситуация. Когда конкурс шел, я не был сторонником проекта Ишигами  совсем, но не потому, что это плохой проект, а именно потому, что его нельзя реализовать. Мне так казалось тогда и, честно сказать, до сих пор так кажется. Но сейчас стоит задача воплотить проект, который был выбран, а не уничтожить его. Политехнический музей — заказчики непрофессиональные, но этого от них никто и не ждет. Они очень понадеялись на фирму Arup, которая в данном случае являлась гарантом воплотимости проекта, но сейчас становится ясно, что это российское отделение Arup, у которого нет нужных лицензий на производство работ и нет специалистов. То есть на сегодняшний день у нас в проекте неясно, кто, собственно, проектирует. У нас есть некий гений Ишигами, у нас есть некие западные гарантии в виде Arup, но у нас нет проектировщика. И проект, конечно, под очень большой угрозой.

Острогорский: А вам какой проект нравился?

Ревзин: У нас в итоге в качестве потенциальных победителей было два проекта: Томаса Лизера и Ишигами. Лизера тоже не просто было бы реализовать, если бы он победил, но все-таки было понятно, что, по крайней мере, такое можно сделать. И хотя это был проект устаревший лет на десять, можно было поверить, что мы напряжемся и повторим то, что делали десять лет назад во всем мире. Сказать, что мне нравился проект Лизера, я не могу. Равно как и не могу сказать, что мне очень нравился проект Ишигами. Но из этих двух я выбирал в критериях реалистичности. Я не очень понимаю, почему у нас в результате конкурса в итоге вышли два проекта, которые не то чтобы страшно пронзали с художественной точки зрения. А ведь мы вроде все правильно делали, мы собирали правильные компании, тщательно отбирали.

Леонтьев: Очень правильно было сказано что проект Лизера — это то, что реализовывалось в мире вчера. С Лизером была бы опасность, что это устареет уже лет на 20–25 к моменту реализации. Что мне еще кажется существенным из того, что упомянул Григорий Ревзин, — выбрали архитектора, и неважно, кто это, Лизер или Ишигами, — но он не несет стопроцентной ответственности за проект. Но это проблема уже гораздо более широкая: у нас конкурсы не интегрированы в процесс проектирования, от получения заказа до разработки документации и надзора за строительством. Вообще-то, когда архитектор получает возможность реализовать свой проект, тогда это и есть настоящий конкурс. Я очень надеюсь, что Ишигами сможет удержаться в проекте и довести его до конца, во всяком случае пока у Фонда развития музея есть понимание того, что проект надо реализовывать вместе с архитектором. В России, как правило, международный архитектурный конкурс понимают как еще одно «Евровидение»: архитектор пришел, показал, все посмотрели, похлопали, разбежались. Конкурс должен быть началом очень серьезного процесса, связанного с большой тратой денег, ресурсов и времени по реализации именно того проекта, который победил. У нас этого нет, и никто не защищен, ни архитектор, ни заказчик, который получил этого архитектора.

  • Ишигами 37 лет — построил он не много. Но все работы очень тонкие и в смысле вкуса, и в прямом смысле: для Технологического института Канагавы он спроектировал мастерскую, крыша которой опирается на 305 тончайших колонн, расставленных в абсолютном беспорядке

    Фотография: предоставлена пресс-службой Политехнического музея

    1/3

  • На Биеннале 2010 года Ишигами выделили целый зал, в котором он сделал инсталляцию из светлой проволоки, которая к открытию вся порвалась

    Фотография: предоставлена пресс-службой Политехнического музея

    2/3

  • В проекте Лизера для Политеха все тяжелее: стеклянная мансарда на металлических опорах. Лизер проектировал также и Музей мамонта в Якутии, но тот пока не построен

    Фотография: предоставлена пресс-службой Политехнического музея

    3/3

Скуратов: Я к этой ситуации абсолютно непричастный человек. Ни мое мнение, ни моя точка зрения в процессе всей этой сложной и долгой работы не могли повлиять на исход дела. И никакой зависти или тем более злорадства у меня на эту тему нет. Но есть сожаление. Я думаю, что хорошо знаю этого архитектора. Я немного знаком с его творчеством: объектами и с небольшими текстами, которые написаны им на их тему. Человек он достаточно немногословный, молчаливый. Мне кажется, что есть какая-то нелепость в том, что человек, смысл работы которого, как мне кажется, отказ от всех достижений индустриальной цивилизации, должен сделать музей, который как раз и посвящен истории этой цивилизации. Я не уверен, что вся экспозиция музея будет выстроена так, что появится необходимый благожелательный и правильный фон для всего, что там будет выставлено. Потому что он, как мне кажется, относится к этому с большой иронией. Недаром в его проекте нет никакой детализации. Он не стал заниматься логистикой, не стал заниматься интерьерами, а ограничился двумя принципиальными решениями: перекрытиями дворов, которые, на мой взгляд, реализуемы, и второй вещью, которая абсолютно не реализуема, — парком. Потому что никто, конечно, не будет оголять фундамент и выкапывать эту яму, притом что этот прием никак не решает ни проблему парковок, ни логистики музея, ничего. Я думаю, что жюри среагировало на бесформенное нематериальное покрытие, которое никоим образом не входит в противоречие с исторической ценностью и уникальностью этого здания. Это первая вещь. Вторая — мне кажется, что у музея и этого архитектора нестыковка на уровне группы крови. Этот человек не только не обладает способностью повести за собой весь гигантский творческий коллектив, он просто этого не хочет делать в силу своего человеческого покроя. Ему это вовсе не нужно. Если вспомнить прошлогоднюю трогательную историю про ниточки из его экспозиции на Венецианской биеннале — он сказал: «Ну порвали и порвали».

Ревзин: Ну почему же? Он перед открытием там плакал.

Скуратов: Ну да, плакал, рыдал. Вы можете себе представить весь этот наш российский маховик строительного комплекса и такого главного архитектора? Это же просто невозможно. У нас же должны быть такие Ермаки, Дмитрии Донские, Минины и Пожарские, для того чтобы что-то сделать в нашей стране. Вот Доминик Перро, тертый калач, построивший множество крупных зданий и очень сложных. А в России не смог. И Фостер  не смог. Значит, будут другие игроки, как в случае с Мариинкой, — замечательные ребята…

Ревзин: Канадские профессионалы.

Скуратов: В общем, мы потом не узнаем своей родной деревни.

Токарев: Я с очень большой симпатией отношусь к проекту Ишигами. Мне кажется, что из поданных на конкурс проектов это лучший. Потому что он просто другой. Меня как раз проект подкупил своей антитехнологичностью, тем, что мы не украшаем технологии технологиями, не выставляем паровоз внутри другого паровоза. Может быть, это как раз и есть то сопротивление материалов, которое даст искру, сделает этот музей чем-то необычным. Кроме того, мне кажется правильным и важным добавить музею городского пространства и постараться побороться с его островным положением, сейчас это абсолютно изолированный остров. А что касается будущего взаимодействия Ишигами с нашим строительным комплексом, всей машиной реализации проекта, думаю, тут тоже есть шанс. Я бы напомнил историю арки Дефанс, которую спроектировал Спрекельсен. До этого он построил только свой собственный дом и маленькую церковь, да и вообще умер в процессе строительства. Тем не менее арка была построена.

  • Для Мариинки Перро предложил золотую «вуаль», но потом проект стали упрощать, и после четырех лет переработок и согласований архитектор ушел

    Фотография: предоставлена пресс-службой Политехнического музея

    1/2

  • По проекту канадцев на старых фундаментах Мариинки теперь строится лаконичная коробка

    Фотография: предоставлена пресс-службой Политехнического музея

    2/2

Скуратов: Спрекельсену было за семьдесят, больное сердце. И умер он по медицинским параметрам.

Токарев: Согласен. Ишигами самурай, конечно. Желаю ему здоровья.

Скуратов: Нет, извини, пожалуйста. Все-таки во Франции, когда один проект переходит к другому архитектору, этика соблюдается неукоснительно. Все, что нарисовано, все, что придумано, — все воплощается. Как в истории с Центром Помпиду, когда президент плакал и рыдал, но ничего не мог сделать, потому что было заявлено, что решение жюри является безоговорочным и окончательным.

Токарев: Согласен, но шанс надо дать, иначе мы стоим в тупике — Фостер не смог, Перро не смог, а канадские профессионалы всегда под рукой. Тогда вообще лучше ничего не начинать. Другая история, которую я хотел напомнить в связи с этим конкурсом, — это история Сиднейской оперы. Конкурс был проведен в 1949 году, по настоянию Аалто был выбран проект Утзона, проект тогда казался совершенно сумасшедшим. А строительство началось только в начале 1960-х, потому что десять лет не существовало технологий, никто не брался сделать эту вещь. Тем не менее она была построена и на сегодняшний день является символом Австралии, а до этого были только кенгуру. Но я совершенно согласен: большой вопрос — как наладить управление этим проектом так, чтобы получить нужный результат.

Ревзин: А есть какие-то идеи? Вот вы тут сидите, два профессионала-строителя. Ну как воплотить этот проект? Я просто еще дополню. 90% строительного объема музея — это реставрация. Реставратор на сегодняшний день не выбран. Конструкторов тоже нет, нет изготовителей рабочей документации. Поэтому я реально хочу спросить: как выбраться из этой ситуации?

Скуратов: А можно в трех пунктах описать проект Ишигами? Вот все говорят: проект Ишигами, проект Ишигами. Назовите, пожалуйста, три пункта проекта Ишигами, которые необходимо выполнить, чтобы этот проект независимо от того, кто дальше будет работать над ним, остался проектом Ишигами.

Ревзин: Я задавал этот вопрос Ишигами. Там был финальный запрос, после того как в финал вышли Лизер и Ишигами. От каких трех пунктов вы не готовы отказаться для выполнения вашего проекта. Он вместо этого написал два. Кровля. И парк внизу.

Скуратов: Парк внизу?

Ревзин: Да.

Скуратов: А парк внизу в каком виде? Яма?

Ревзин: Да-да-да.

Скуратов разводит руками.

Ревзин: Исполнение этих двух пунктов он считает достаточным, для того чтобы это был его проект. При уничтожении любого из них он уходит от авторства. Нужно еще понимать, что в отличие от русских архитекторов западные совсем не мотивированы на исполнение проекта в России любыми средствами. Для них это один из пятидесяти проектов — не идет, значит, не идет: «У вас нет на это согласования — ну это ваши проблемы. Сидите и согласовывайте». Я понимаю, парк и прозрачное перекрытие — это поэзия. Но давайте смотреть на вещи реально: если убрать поэзию, ничего не останется. Поэзия здесь — самое ценное.

  • Арку Дефанс за датчанина Йохана Отто фон Спрекельсена заканчивал француз Поль Андре — будучи архитектором высочайшего класса (строил аэропорты Орли и Шарля де Голля), он не позволил себе изменить в первоначальном проекте ничего

    Фотография: предоставлена пресс-службой Политехнического музея

    1/3

  • Не поладил с властями и автор Сиднейской оперы датчанин Йорн Утзон — на то, чтобы научиться делать специальную белую керамическую плитку, у австралийцев ушло почти 20 лет

    Фотография: предоставлена пресс-службой Политехнического музея

    2/3

  • Ренцо Пьяно и Ричарду Роджерсу повезло больше — их Национальный центр искусства, построенный по инициативе президента Жоржа Помпиду, самого президента приводил в ужас, но повлиять он не мог

    Фотография: предоставлена пресс-службой Политехнического музея

    3/3

Токарев: Может быть, нужен еще один конкурс — на управляющую компанию? В условиях которого есть все сложные обстоятельства, которые мы обсуждаем.

Ревзин: Конкурс на генпроектировщика мы можем проводить только по 94-му ФЗ . А по нему я не то что Ишигами получу — я получу какой-нибудь «Воронежгражданпроект». По минимальной цене.

Леонтьев: Интеграция зарубежного архитектора в Россию происходит с очень большим скрипом, много есть разных причин, почему это происходит, но реально никогда ничего не удавалось. Сегодня они строят по всему миру — в Китае, в Америке, в Европе, в Южной Америке. Но не в России. Парадокс. И проблема, конечно, не в климатических условиях, проблем гораздо больше, и они серьезнее. И конкурсы помогают их раскрывать.

Скуратов: Это проблема убогого законодательства. И совсем неразвитых межпрофессиональных отношений.

Токарев: Боюсь, главное — это отсутствие у организаторов конкурса нацеленности на результат.

Леонтьев: Для меня классическим примером является стадион «Зенит». Конкурс провели в 2004 году — его до сих пор строят. Там уже архитектор умер. Сменилось четыре генпроектировщика. И что, «Зениту» не нужен стадион, у него нет мотивации? Или Мариинский театр — им не нужен был театр, что ли?

Скуратов: Мне кажется, здесь другая проблема. Это же общеизвестно: и архитектура, и медицина занимают в сознании абсолютно каждого человека вполне понятное для него место. Тем более для чиновников, которые очень много видели и путешествовали и каждый из которых участвовал в строительстве как минимум собственной квартиры и собственного дома. А потому, когда дело касается музея, они все замечательно знают, каким именно его надо сделать. Но как? Дальше они не знают почти ничего: как устроен весь процесс — от выбора архитектора до получения конечного результата. Они осознанно считают, что это не их дело.

Токарев: Государственные структуры в качестве управляющих компаний, мне кажется, доказали свою полную беспомощность. Поэтому можно оставить в государстве бюджет, а все остальное переложить на управленцев с большим опытом проектов. Бывали проекты и потяжелее, чем Политехнический музей.

Асс: Мы еще должны понимать, что когда проект имеет верхнюю поддержку, то тогда оказывается, что не все законы обязательно должны быть исполнены.

Скуратов: Это только на уровне декларации так происходит. Как только дело доходит до конкретной ситуации, архитектор спрашивает: «По каким нормам работаем?» А ему отвечают: «По российским». А у тебя в условиях конкурса записано, что все проекты в Сколково делаются по европейским нормам.

Ревзин: Ну вот конкретное решение, например — детский сад на крыше. Очень удобно. В некоторых странах так делается. Дальше оказывается, что наша страна не признает, что несчастный случай может случиться просто так: если какой-нибудь ребенок, не дай бог, когда-нибудь свалится с этого детского сада — за него посадят на всю жизнь человека, который это разрешил. В результате в Сколково формально можно не выполнять никакие нормы, а реально мы выполняем все нормы куда острее, потому что мы лично за них отвечаем. А по нашим нормам, как известно, ничего, кроме Бирюлево, построить нельзя. Соответственно, мы теперь в Сколково его обратно будем строить. Но дело вообще не в этом. Дело в деньгах. Когда мы говорим, что у нас в государственных компаниях низкий уровень управления, надо понимать, что люди, занимающиеся строительством в частных компаниях, легально получают в десять раз больше, чем они получают в государственных. Поэтому в государственных или очень плохие специалисты, или воры. Когда мы говорим: давайте выберем новую управляющую компанию, дадим ей деньги, пусть она делает — тогда возникает проблема. Как возникала у нас с конкурсом на Пушкинский музей. Я говорил: «У вас бюджет миллиард. Выставляйте на конкурс проект плюс бюджет, и пусть частная девелоперская компания за миллиард строит это. Это очень просто. Здесь всего сто тысяч квадратных метров». В этот момент все небезразличные люди говорят: «Как, все сразу?! Давайте сантехнику отдельно, кон­диционирование отдельно. И мы будем этим управлять».

  • Здание мэрии в Москва-Сити — проект Михаила Хазанова

    Фотография: предоставлена пресс-службой Политехнического музея

    1/3

  • Проект реконструкции Пушкинского музея, предложенный Фостером, показался слишком современным для Волхонки

    Фотография: предоставлена пресс-службой Политехнического музея

    2/3

  • Легенда японской архитектуры Кисе Курокава скончался через год после начала работ над стадионом «Зенит» — ему не пришлось столкнуться с постоянными изменениями в проекте

    Фотография: предоставлена пресс-службой Политехнического музея

    3/3

Острогорский: Я вот хотел спросить. Мы имеем новейшую историю конкурсов России, которые, в общем, ничем не заканчиваются, непонятно, к чему приводят, и непонятно, зачем нужны, но регулярно происходят. Почему они не выходят и зачем их делают?

Ревзин: Мы все еще не верим в наших архитекторов, мы хотим полностью измениться и сделать, чтобы было как на Западе, и поэтому мы каждый раз начинаем волну конкурсов — на моей памяти это четвертая. Каждый раз это упирается в какую-то фигню. Первым конкурсом, который у нас был объявлен — большим, международным, серьезным, — был конкурс на московское правительство в Сити, который объявлял Юрий Михайлович Лужков. Вот он тогда верил в конкурсы. В нем участвовало много компаний, и когда дело уж пошло напрямую к тому, что выиграет архитектор из Израиля, тут все спохватились и выбрали проект Хазанова (16, 17). Но Юрий Михайлович решил: «На фига мы столько денег тратили, устраивали международный конкурс, чтобы победил вот этот Хазанов?» И тогда Юрий Михайлович закрыл все конкурсы, решил, что нужно, чтобы инвестор приводил западного архитектора. И они стали приводить — один начал водить за собой Фостера, другой Эгераата, каждый со своим. Вот Москва так развивалась, а на федеральном уровне, наоборот, решили, что Юрий Михайлович может делать черт-те что, а мы пойдем другим путем и объявим конкурсы. И пошли петербуржские конкурсы чередой: на Мариинской театр, первый на Новую Голландию, на «Зенит», на Пулково. Ничего не построили. Кончилось все конкурсом на Газпром, когда против конкурса восстал народ. Сейчас и в Петербурге нет конкурсов. Теперь мы выходим на третий этап. Владимир Владимирович уже наткнулся на Газпром, а Дмитрий Анатольевич у нас еще не играл в эти игрушки. Там все будет чистое, новое, по западным технологиям. Пока же мы еще только рисуем. Пока же еще никто не пришел и не начал реально строить. Когда начнут — там все начнет скрипеть, искрить. И в этом костре будут сгорать прекрасные идеи архитекторов.

 

Жилой комплекс «Садовые кварталы»

  • Хамовники, где строятся «Садовые кварталы», — самый экологически благоприятный район Москвы

    Фотография: предоставлена «Сергей Скуратов Architects»

    1/5

  • Согласно проекту, на территории «Садовых кварталов» вообще не будет машин — все они будут ездить под землей

    Фотография: предоставлена «Сергей Скуратов Architects»

    2/5

  • «Садовые кварталы»

    Фотография: предоставлена «Сергей Скуратов Architects»

    3/5

  • «Садовые кварталы»

    Фотография: предоставлена «Сергей Скуратов Architects»

    4/5

  • «Садовые кварталы»

    Фотография: предоставлена «Сергей Скуратов Architects»

    5/5

Автор генплана: Сергей Скуратов («Сергей Скуратов Architects»)
Место: Москва, Доватора
Состояние: идет строительство, первая очередь должна быть сдана в 2013 году

Сергей Скуратов пытается решить трудную задачу: на основе разработанного им генплана и дизайн-кода несколько лучших российских архитекторов должны построить по несколько зданий — и жилых, и театр, и школу, и галереи. Хотя ограничения и есть, свободы у авторов достаточно. получится ли квартал цельным — можно будет увидеть лет через десять.

 

«Садовые кварталы» — это в первую очередь проект, уместный по времени. Прошло 15 лет, за которые заказчик созрел для того, чтобы вкладывать деньги в качественную архитектуру. Одновременно потребитель дорос до того, чтобы предъявлять более высокие требования к жилью. Сегодня ему нужна не просто большая квартира, ему нужна еще и инфраструктура, подъезд к кварталу, среда вокруг дома. В проекте «Садовые кварталы» произошел мощный отбор по качеству, тут собрались максимально профессиональные архитекторы, которые в первую очередь думали не о квадратных метрах, а о людях, которые тут будут жить. Тут есть главное пространство — открытая площадь с озером и бульвары, есть второстепенные пространства, продуман и срежиссирован сценарий жизни квартала. Этот проект не впадает в гигантоманию, находит масштаб, соразмерный окружающей исторической застройке, и создает комфортную для человеческого восприятия среду. В то время как девяносто девять процентов новой застройки в Москве только ухудшают городскую структуру. Все эти высотные башни в стиле сталинской архитектуры вроде высотки на Соколе — это не архитектура, а издевка над профессией, безграмотная, беспомощная работа, за которую я бы студентам даже тройку не поставил. Но сегодня уже все мировые державы поняли, что небоскребы — это бессмысленная трата времени и денег. Или вдруг мы решили, что мы продолжатели сталинской архитектуры? Но ее делали люди с хорошим образованием и с другой мотивацией. А здесь все диктует рынок и пресловутый капитализм, который привел Москву в то печальное состояние, в котором она сейчас находится.

Кампус Школы управления Сколково

  • Вскоре после постройки кампуса близлежащую станцию электрички переименовали из Востряково в Сколково

    Фотография: Иван Банн

    1/8

  • Один из самых впечатляющих архитектурных нюансов Сколково — здания школы располагаются в непосредственной близости от Востряковского кладбища

    Фотография: Иван Банн

    2/8

  • По слухам, заказчики здания в Сколково просто изобразили архитектору на бумаге круг и прямоугольник и поставили задачу, чтобы было похоже на Малевича

    Фотография: Иван Банн

    3/8

  • Школа управления Сколково

    Фотография: предоставлена пресс-службой «Сколково»

    4/8

  • Корпуса Сколково названы в честь горных массивов — Памир, Тянь-Шань, Гималаи и так далее

    Фотография: предоставлена пресс-службой «Сколково»

    5/8

  • Школа управления Сколково

    Фотография: предоставлена пресс-службой «Сколково»

    6/8

  • Школа управления Сколково

    Фотография: предоставлена пресс-службой «Сколково»

    7/8

  • Школа управления Сколково

    Фотография: предоставлена пресс-службой «Сколково»

    8/8

Архитекторы: Дэвид Аджайе (Adjaye Associates), бюро «А-Б студия»
Место: Московская обл. , Одинцовский р-н, Сколково, Новая, 100
Состояние: построен в 2010 году

Гигантский диск, на котором лежат параллелепипеды, — сверху это напоминает не то Малевича, не то Лисицкого, сбоку — мемориал Ленина из 70-х. И все-таки огромная школа с аудиториями, общежитием и спорткомплексом — единственный удачный проект звездного иностранного архитектора в России. «Афиша» узнала у Дэвида Аджайе, как ему удалось построить здание в России.

— Почему вы вообще взялись за проект в России?

— Мне о конкурсе рассказали владельцы берлинской галереи, которые работали с Россией: вот, мол, есть такой проект, это может оказаться интересно. Я посмотрел бриф и подумал, что это, вообще-то, здорово: новый способ мышления в России, желание что-то сделать. Я имею в виду идею здания, которое будет заставлять студентов выжимать из себя все по максимуму, станет этакой визитной карточкой нового российского менеджерского класса для всего мира.

— И вы не боялись, что строительные технологии окажутся не на том уровне или что клиенты будут не совсем такие, как на Западе?

— Ну во-первых, есть очень много совершенно необоснованных слухов и сплетен о работе в России. Во всяком случае многие из них — необоснованные. Конечно, я нервничал, ведь я никогда у вас не работал — но только поэтому. В то же время я всегда восхищался русской архитектурой и строительными технологиями — всей этой великой историей XX века. Это на меня очень сильно повлияло как на архитектора, когда я учился, и до сих пор влияет. Кроме того, клиенты оказались людьми очень открытыми, не замкнутыми на России, смотрящими в мир, связанными с самыми разными институциями по всеми миру, так что было ощущение, что это уже часть глобального мира и добиться необходимого качества строительства будет возможно. Да и нужно понимать, что мы работали в определенных рамках — мы же не делали интерьеры, например, только наметили общую идею. Ключевые зоны — ресепшен, первый этаж — да, а остальное делали русские архитекторы. В конечном счете, я думаю, клиенты нервничали по нашему поводу больше, чем мы — по их.

— Я слышал, что идея «чтобы было похоже на Малевича» пришла от них.

— И клиенты, и я любим Малевича в равной степени, так что тут не было какого-то давления. В каком-то смысле это было предопределено, потому что первые эскизы, которые я им показывал, уже содержали отсылки к конструктивизму — к Татлину, к Эль Лисицкому, намеки на супрематизм. Разговор о силе, которая скрыта в движении конструктивизма, шел с самого начала. Если бы это не было так важно для меня самого, а они бы настаивали, я бы не стал этого делать.

— А насколько первые эскизы отличаются от результата?

— Сильно. Моим первым предложением было сделать здание, которое как бы плывет в ландшафте, поднято над ним. Один длинный объем, поднятый вверх. Но оказалось, что это слишком сложно, долго и дорого. Потом к нам присоединились российские коллеги из AB, мы начали обсуждать, что действительно можно сделать в России, а что нельзя. И довольно быстро поняли, что надо делать ставку на бетон, что здесь эти технологии необычайно развиты, — я даже не подозревал, насколько хорошо. Тогда я начал думать о разных объектах — длинном, круглом, поднятом в воздух, — и так мы постепенно перешли от разговоров об отдельном объекте к разговорам о композиции. Но все равно это для меня был тот же самый образ, только уже больше связанный с потребностями кампуса, с жизнью школы как системы. То есть для меня не форма главное, а идея.

— От чего еще пришлось отказаться?

— Вот что интересно. Мы начинали работать с очень сильным западным инженером, специалистом по стальным конструкциям. Но довольно быстро поняли, что эти технологии не очень развиты в России и очень дороги. То есть консоли, которые мне были нужны, в России становились неэффективными. Это бы перекрыло бюджет на 50%. Мы обратились к более древним технологиям, которые лучше известны в России, — знаете, то, что еще с брежневских времен было известно, — и это восторг какой-то, конечно. То, что делалось в 1960-х и 1970-х, здания, которые, может быть, не так красивы, но с инженерной точки зрения очень интересны. Оказалось, что с бетоном работать гораздо проще — на Западе-то это как раз очень дорого, так как бетон требует больше человеческих ресурсов. Может, это потому, что в России зарплаты другие? В общем, пришлось учиться работать с бетоном при температуре минус 30. Тоже опыт.

— А то, что пришлось работать с местными строителями и архитекторами, — это для вас привычная практика?

— Мы работаем по всему миру. И везде сотрудничаем с местными архитекторами и строителями. Так что впитывать их опыт и знания — это очень важно, ведь местных сложностей, нюансов законодательства, всяких пожарных требований существует масса, и если не знать о них, то можно наделать очень глупых ошибок. Так что партнеры у нас есть везде — от Катара до США. И это здорово: вы чему-то учитесь, они чему-то учатся. Вообще, я на этом проекте многое понял. Стал гораздо увереннее себя чувствовать, когда речь идет о больших проектах, понял, что иногда привычные идеи о том, что такое «современная архитектура», не работают. Что «современные архитектуры» могут быть разными.

— Теперь, спустя какое-то время, что вы думаете о Сколково?

— Мне нравится, что этот район стал так быстро развиваться. Когда мы начинали, там не было ничего, настоящие задворки, вокруг почти никаких зданий. А теперь, насколько я слышал, там уже готовятся новые здания, вокруг начинает расти город. Мне всегда было интересно, что одно здание может начать формировать город, его линию горизонта, еще до того как город появится. Так что теперь очень интересно будет следить за тем, как будет меняться это место, — и не сможет не отвечать как-то на мое здание, на его эксцентричную форму. Оно одновременно и бросает вызов окружению, и как бы просит дать ему какое-то место.

— Ну там есть и специфическое окружение — кладбище, например.

— О, я эти фотографии с кладбищем на первом плане просто обожаю. Потому что это и есть реальный контекст.

— А как к вашему проекту отнеслись на Западе?

— Говорили много. Он вообще стимулировал споры о том, каким должен быть современный кампус, о том, каким может быть «гиперздание», то есть что-то очень большое. Вот я знаю, например, что в Колумбийском очень интересовались проектом, потому что они строят новый кампус, несколько европейских архитекторов обращались ко мне за консультациями. Кроме того, я преподаю и выступаю с лекциями и рассказываю про проект, и везде — от Токио до Африки и Южной Америки — он нравится, вызывает обсуждение, потому что это в своем роде новый тип здания, новая типология. Причем рожденная в России — так что тут есть чем гордиться.

— А отношение к вам — и вас самого — он изменил? Вы же лучше всего известны как автор разных частных домов, галерей.

— Ну каждый проект вас меняет. Архитектор всегда хорош настолько, насколько хорош его последний проект. Если вы строите все время что-то маленькое, то вы и остаетесь маленьким архитектором. Так что этот прыжок в масштабе был очень важным… Я помню, что я первое время не хотел рассказывать о проекте, потому что очень боялся, что не получится, не выйдет. То есть я был уверен в себе, но вы понимаете, когда вы строите, на вас столько внешних сил действует. А потом я успокоился, понял, что все идет как надо и что это очень сильный проект. Позже он помог мне выиграть несколько конкурсов, в том числе и проект, который я сейчас делаю в Вашингтоне. Если уж я смог работать в России, то и в Америке смогу — клиенты так думают.

— Ну да, с таким отношением к архитекторам, как в России, редко где можно столкнуться.

— Да, административное здание должно было быть выше, но там вышел большой спор с мэром, и нам пришлось отказаться от четырех этажей. И это была катастрофа. Потому что вот этот «золотой» корпус — на его верхних этажах оказалась администрация. А по моей идее там должны были быть теннисные корты, корты для сквоша, разные хозяйственные помещения. Но на качестве здания это не очень сказалось.

— Это вам еще повезло. Некоторых просили убрать лишние этажи уже после того, как здание закончено.

— О боже, это вообще чудовищная травма. Но вообще, я понимаю, что для России мой проект был легким. Хорошие клиенты, очень заинтересованные в результате, политическая поддержка проекта — это все очень помогло. Так что это не вполне русский опыт, конечно.

Интервью: Александр Острогорский

Генплан города Сколково

  • Генплан Сколково

    Фотография: предоставлена пресс-службой «Сколково»

    1/7

  • Генплан Сколково

    Фотография: предоставлена пресс-службой «Сколково»

    2/7

  • Генплан Сколково

    Фотография: предоставлена пресс-службой «Сколково»

    3/7

  • Генплан Сколково

    Фотография: предоставлена пресс-службой «Сколково»

    4/7

  • Проект AREP победил Рема Колхаса — его план показался слишком жестким: терялась буколическая атмосфера места

    Фотография: предоставлена пресс-службой «Сколково»

    5/7

  • По принятому генплану в первую очередь в Сколково построят университет и технопарк

    Фотография: предоставлена пресс-службой «Сколково»

    6/7

  • В Сколково построят и несколько зданий-икон: они будут известны всему миру и станут символами города

    Фотография: предоставлена пресс-службой «Сколково»

    7/7

Архитекторы: AREP (Франция)
Место: Московская обл. , Одинцовский р-н
Состояние: проект победил на международном конкурсе

В Сколково будут жить ученые и инноваторы, в задании на конкурс их описали как молодых и семейных, с двумя детьми. выбрали французский проект — с живописной планировкой и утопающий в зелени. Теперь по этому плану проводятся конкурсы на отдельные объекты, участвуют российские и иностранные архитекторы.

 

Я не видел технического задания этого проекта, а понятно, что генплан — ответ на него, своеобразная иллюстрация, положенная на конкретную местность с учетом ландшафта, розы ветров и т.д. Если есть какие-то проблемы и критические моменты, то их причину надо искать в ТЗ. В особенности учитывая, что все спроектировано французами. Французские проектировщики, я знаю, всегда очень точно выполняют задание. В этом смысле они люди очень воспитанные и очень образованные. Те же голландцы, например, менее педантичны и позволяют себе вольности. Это видно по тому, как проект Рема Колхаса отличался от предложенного компанией AREP. Это национальные отличия менталитета. Другой вопрос, что я видел лишь работы двух этих финалистов, которые сложно было сопоставлять. То, что предлагал Рем, — это, грубо говоря, ВДНХ, парк гиперсовременных абстрактных скульптур, которые он, собственно, всегда и делает. Уникальные арт-объекты с провокационными пространствами. В выбранном же варианте на словах все превращалось в экосистему. Сейчас уже, когда мы все начинаем разрабатывать части этого проекта, экосистема становится обычным городом. В общем, пока я вижу сильную волю организаторов конкурса выбирать то, что нравится им лично. Насколько это сообразуется с идеей, есть ли она, не уверен. Кажется, отсутствует понимание, что все будет зависеть не от того, как придумают жилые кварталы, которыми мы сейчас занимаемся, а от проекта рабочей зоны. От того, как будет спроектирована логистика города и каким окажется университет. Именно функционально что это будет за архитектура. Как они ее сделают, в каких материалах, насколько тема экономии и тема «распила» может внедриться в эту историю. У нас же принято архитектуру финансировать по остаточному принципу.

Как всегда в крупном государевом проекте, соотношение чиновников и реальных профессионалов двадцать к одному. Отсюда почти все проблемы. Люди, которые сейчас занимаются организацией проектирования, все с очень маленьким опытом. Они тут учатся. И вот вопрос — сколько раз мы будем наступать на грабли. Например, есть попытка высших должностных лиц объявить Сколково свободной зоной в смысле строительных норм, но безопасность не может быть офшорной территорией. У нас есть определенная пожарная техника, и именно под нее должна быть настроена пожарная безопасность объекта. Иностранцы включены просто в другую, незнакомую нашим чиновникам законодательную и проектную систему, которая функционирует как единое целое. У нас такая система разрушена, а та, что есть, не позволяет создать конечного продукта, в ней нет понятия качества. И отсутствие норм и введение какой-то зоны свободы тоже ничего не дают.

 

Если отстраниться от функции, политической составляющей, расположения и всяких других вещей, которые могут вызывать разные оценки, то можно увидеть в этом проекте очень значимую амбицию — построить новый город, не очень большой, но важно, что и не очень маленький, с нуля. Не какой-то район, а вещь, у которой есть центр, периферия и т.д. Это в конце концов и привлекло меня к проекту. Участвовать в создании такой вещи — уникальная возможность. Совет, где мы отсматривали предложения, давали рекомендации, дал некое дополнительное понимание современного урбанистического дискурса. И процедура отбора участника конкурса на генплан, и история кураторства над районами, и высокий запрос на качество — все достаточно любопытно. Тут есть вызов для архитектуры: как построить такие объекты, как они будут сочетаться. Быть может, мы все же узнаем, может ли современная архитектура вместе с ландшафтом создать гармоничную среду. Это, конечно, всех волнует и интересует.

Зданиями тут застраивается 70 гектаров из примерно 470. То есть, по сути, получается парк, сохраняется достаточно много природы, что важно в пригородной зоне. Кроме того, есть претензия сделать цельную концепцию городской культуры: связанных общественных пространств, велосипедных дорожек, транспорта. Ну а если идея потерпит поражение — тоже будет урок. Потому что без риска не делаются никакие хорошие вещи, да вообще ничего без него не делается.

Главная сколковская миссия — подтолкнуть вперед развитие отечественной архитектуры. Причем это происходит с помощью конкурса. Мы там внутри боролись за то, чтобы были множественные конкурсы, а не раздача заказов по знакомым архитекторам. И после проведения первого же я увидел, как участники вдохновлены такой моделью. Что можно сыграть в конкурс, выиграть, быть отобранным — и твой проект построят. Простая вещь, которая работает в других странах — в Германии, Швейцарии, еще где-то, — а в России до сих пор нет. Он не просто заказной — открытый: дает шанс молодежи открыть свой бизнес. Ради одного этого стоило затевать проект. Понятно, что критики масса. Нет опыта реализации комплексных проектов такого рода, поэтому трудно учитывать все сразу.

Надо будет смотреть по результату, критиковать его и использовать этот опыт. Очевидна еще, например, слабость строительной индустрии. Опять же, зеленые амбиции Сколково дают возможность заварить такую дискуссию, чтобы инженерам было интересно этим заниматься. А то приходится импортировать технологии — очень грустно.

Жилой комплекс «Одиннадцать Станиславского»

  • Квартал построен на месте золотоканительной фабрики Алексеевых — династии, из которой вышел Константин Станиславский

    Фотография: Юрий Пальмин

    1/3

  • По соседству от «Одиннадцать Станиславского» находится новый театр Сергея Женовача

    Фотография: Юрий Пальмин

    2/3

  • «Одиннадцать Станиславского»

    Фотография: Юрий Пальмин

    3/3

Архитекторы: Эйдан Поттер (John McAslan + Partners, Великобритания), Андрей Романов, Екатерина Кузнецова (ADM architects)
Место: Москва, Станиславского, 11
Состояние: построено в 2010 году

История, начатая на Остоженке, продолжилась на Таганке следующим поколением архитекторов: аккуратные дворики, разнообразие фасадов, дерево, камень и кирпич. И архитекторы уже не могут сказать, что предлагали они, а что — английский партнер. Потому что представления об архитектуре у них одни.

 

Есть, по-видимому, определенная синусоида развития московской жилой архитектуры. Остоженка — это было очень дорогое жилье, но довольно небольшого масштаба. Потом появились мегапроекты: «Город яхт», «Аэробус», «Авеню 77». И многие из них — тот же «Аэробус» или «Авеню 77» — это уже не центр, а периферия, это более дешевое жилье, хотя все равно дорогое. И масштаб гигантский, космический просто. Потом начался кризис — и мы имеем опять маленький масштаб, Станиславского, 11. За это время ситуация переломилась — не до конца еще, конечно, но в пользу более современной архитектуры. Начинается отход от того псевдоисторического стиля, который хорошо знаком москвичам по работам разных моспроектовских архитекторов. Его навязывал Лужков, а делали те, кто вырос на архитектуре семидесятых годов, на модернизме, брутализме, причем вполне себе западном. И они не могли историческую архитектуру делать, не чувствовали ее, просто лепили из готовых элементов, как панельные дома. Станиславского, 11, стилистически не очень далеко ушел от Остоженки. Но у ADM, мне кажется, возможности пошире, чем у тех, кто на поколение старше. Они умеют работать с ветхой исторической тканью, не с шедеврами, а именно с этакой исторической холстиной, извлекать из нее максимум эстетики и даже в каких-то местах ее очень ловко поддерживать. Воспроизводить масштаб, пропорции, даже когда ничего исторического на этом месте уже не осталось. При этом дома у них выглядят вполне современно, но за счет материалов, кирпичика состаренного, они кажутся своими в таких районах, где много старого прома. И в доме на Станиславского нет никакого историзма, но масштаб этих блоков, которые выходят на улицу, — он выбран очень правильно. Не единый длинный фасад, а как бы отдельные домики, и это соответствует масштабу этого района, масштабу домов, которые были раньше. Очень толково.

Институт медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка»

  • Среди удач архитекторов — решение вечной проблемы Москвы: река есть, но ее почти не видно — про «Стрелку» этого не скажешь

    Фотография: Сергей Леонтьев

    1/4

  • «Стрелка»

    Фотография: Илья Иванов

    2/4

  • «Стрелка», возможно, единственное учебное заведение в мире, в котором бар известен городу лучше преподавателей и выпускников

    Фотография: Илья Иванов

    3/4

  • «Стрелка» — общественное пространство, которое ввело в моду фразу «общественное пространство»

    Фотография: Илья Иванов

    4/4

Архитекторы: Дмитрий Ликин, Олег Шапиро (Wowhaus)
Место: Москва, Берсеневская наб. , 14, стр. 5
Состояние: реконструировано в 2010 году

Строили архитектурную школу, а получили — общественное пространство, которое само по себе и эксперимент, и учебное пособие. Амфитеатр и двор (большая редкость для Москвы — очень много дерева) способны вместить до полутора тысяч зрителей кино или слушателей лекции — и каждое лето через «Стрелку» таких проходят десятки тысяч.

 

«Стрелка» — это городское общественное пространство, каких у нас, в принципе, сроду не было. Город активно застраивали, уплотняли, набивали под завязку коммерческими структурами, жильем, чем угодно, но только не такими учреждениями. «Стрелка» замечательна по многим параметрам. Во-первых, амфитеатр. Понятно, у нас специфический климат, и греческие мотивы смешны и комичны, но два сезона прошло, и все понимают, что театр под открытым небом — это очень удобно. Зимой он простаивает, зато летом превращается в место, где ты не просто сидишь на лавочке и пьешь пиво, а оказываешься вовлечен в какое-то осмысленное действие культурного толка. Вот этот романтический порыв — мы все равно немножко Греция, у нас все равно немножко демократия — мне чрезвычайно симпатичен. Во-вторых, сооружение деревянное. На фоне кирпича, камня, стекла, бетона вдруг возникает очаг природы — пускай не зелень как таковая, которая прорастает и цветет как хочет, но хоть что-то. У дерева есть ощущение временности, но оно тоже по-своему замечательное. Мы не построили тут какую-то домину на века, которую никак не сковырнуть, а сделали вещь, которая может реконструироваться, перестраиваться, переделываться. Это очень важное ощущение: мы не мыслим город как памятник. Для нас он нечто живое, что можно развивать куда-то дальше. Я бываю на «Стрелке» очень часто. Но я специфический потребитель: не тусуюсь, не употребляю продукты, которые мне все-таки кажутся непристойно дорогими. Ну есть минусы, конечно, чудовищно узкий тротуар, например, и это несмотря на все программные «стрелочные» разговоры про то, что город должен быть для людей, и все такое. Да, противоречий много во всей этой истории, но к самой «Стрелке» как к архитектурному сооружению они отношения не имеют.

Жилой комплекс «Арт Хаус»

  • «Арт Хаус» притворяется лофтом, и создатели обещают открыть здесь галереи и художественные мастерские

    Фотография: предоставлена компанией «Сергей Скуратов Architects»

    1/2

  • Год назад в «Арт Хаусе» прошла первая выставка — Олега Кулика

    Фотография: предоставлена компанией «Сергей Скуратов Architects»

    2/2

Архитектор: Сергей Скуратов («Сергей Скуратов Architects»)
Место: Москва, Тессинский пер., влад. 2–6/19
Состояние: заканчивается строительство

Застройщики теперь тоже интересуются фабриками: новые дома выглядят как корпуса завода, внутри — лофты. Сходство усиливает отделка намеренно неоднородным кирпичом, в пентхаусах — 10-метровые скошенные потолки. Помещение первого этажа «Арт Хауса» спроектировано специально для галереи Гагосяна.

 

Очень хороший, интересный и симпатичный дом. У нас в последнее время строится не так уж много домов, а этот такой заметный — как его можно не отметить? Место — подходящее. Объект тем и хорош, что он очень концептуален, его нельзя тиражировать, он подходит именно для этого места в городе. Район раскручивается, становится модным, там есть «Винзавод» и много зданий, выполненных в традиционном материале — кирпиче. То, что там появился объект, который чутко реагирует на разные обстоятельства этого места, — это нормально, и дом там уже прижился. В мире действительно есть много примеров, когда появление одного интересного дома способствует оживлению целого района — является таким финансовым моторчиком, притягательной силой. С точки зрения чистой архитектуры и чистого искусства неолофты — это не самый четкий и не самый чистый ход, но почему бы и нет. На самом деле, я думаю, это просто некая легенда, которую решили придумать именно для этого объекта, что будет такой неолофт. Если застройщику греет душу именно такое название и такое понятие, то почему бы и нет. Я сомневаюсь, что это придумал Скуратов, он вообще не такой архитектор, который будет специально имитировать то, чего нет. То есть он не будет имитировать лофт. Вообще, легенды — это коммерческая история, они нужны для того, что­бы продавать. Много же всяких легенд — наш объект, например, называется Fusion Park, что там Fusion, я до сих пор понять не могу. Или «Садовые кварталы» — да там садов никогда не было. Наш жилой комплекс «Аэробус» — при чем тут аэробус? Наверное, специально обученные знатоки вкусов нашего потребителя знают, что делать. Наверное, и неолофт найдет своего покупателя. Хотя к авторским замыслам эти легенды не имеют никакого отношения.

Универмаг Tsvetnoy

  • Находившийся на месте универмага «Цветной» Центральный рынок был закрыт еще в 1994 году

    Фотография: Илья Иванов

    1/5

  • «Цветной»

    Фотография: Илья Иванов

    2/5

  • «Цветной»

    Фотография: Илья Иванов

    3/5

  • Внутри «Цветного» не закрытые друг от друга магазинчики и узкие проходы между ними, а открытое пространство

    Фотография: предоставлена пресс-службой универмага Tsvetnoy

    4/5

  • Владельцы не устают завлекать посетителей не только скидками, но и художественными проектами

    Фотография: предоставлена пресс-службой универмага Tsvetnoy

    5/5

Архитектор: Юрий Григорян («Проект Меганом»)
Место: Москва, Цветной б-р, 15, стр. 1
Состояние: построен в 2010 году

«Меганом» строит немного, но тщательно и каждый раз попадает в точку. С «Цветным» получилось так же: универмаг с рынком наверху, резкие углы здания-горы, много дорогого камня и стекла встали между входом в метро и цирком как влитые. «Афиша» поговорила с главой «Меганома» Юрием Григоряном.

— Вам удалось построить «Цветной» так, что заметно, а глаз не режет, интересно — но все внимание на себя не оттягивает.

— Ситуация Цветного бульвара уже давно в архитектурном мире считалась странной: стоит череда таких автономных, симметричных коробок. Кинотеатр «Мир», цирк, потом стоял старый рынок, метро — странная выставка павильонов без какой-либо связи. И мы пытались решить именно эту задачу: поместить в существующий контекст такую архитектурную форму, которая все соберет. В результате там есть очень рискованные решения, но они работают. Например, фасад немного сломан и за счет этого поддерживает сразу два масштаба: верхняя, вынесенная вперед часть соответствует карнизной теме всех крупных зданий рядом, а нижняя — перекликается с высотой особняков, которые стоят с правой стороны, до метро.

— А в чем здесь риск?

— Архитектура сейчас же ведет себя как попало — отвергает горизонтали, вертикали, и в московской архитектуре такое уже есть — когда что-то нависает, выдается сверху, снизу, накреняется. Этакая нарочитая демонстрация современности. Такого нам не хотелось, но хотелось (ведь в целом образ этого дома — гора), хотелось подчеркнуть энергию его формы, как, знаете, бывают горы, которые наклоняются над нами. Мы хотели сделать его таким каменным телом и рассматривали разные варианты материала. Травертин, который в результате использован, появился по экономическим соображениям. Вообще-то, он очень дорогой — толстенные плиты, десятисантиметровые, поддерживающие нашу геологическую метафору. Но он при этом менее радикален, чем бетон, который мы хотели делать сначала — отливать такие огромные искусственные камни и покрывать ими весь дом, включая крышу. Не вышло из-за отсталости технологий. Наше панельное домостроение не может такого, как, например, во Франции, где отливают эти плиты цветного бетона — белого, кремового, разных красивых цветов — прямо на стройке. Привозят и льют двенадцатисантиметровые панели прямо на стройке в хорошем настроении, и ровные, и вешают их прямо на здание — я это видел! А у нас выяснилось, что такой бетон лить парадоксальным образом в два раза дороже, чем везти травертин из Италии.

— Так камень же красивее, чем бетон, нет? А из бетона вот рядом цирк стоит, кинотеатр — это же 70–80-е, не очень современно.

— Это как раз камень делает его немножко «под старину» — тут все отсылки, вплоть до Колизея, понятны. В этом, вообще-то, ничего нет дурного, и даже, может, хорошо, все-таки центр города. Но это уже не здание, которое может попасть на обложки профессиональных журналов ну и вообще в дискурс современной архитектуры: оно не манифестирует ее возможности, не применяет остросовременные материалы — как это делает белое или матовое стекло, какие-нибудь специально сделанные панели, которые и вписыва­ются идеально, и обеспечивают диалог с окружением, и при этом нет спекуляции на московской телесности, которую так защищали градостроительные советы, запрещая стекло в московском центре.

— Стекла там у вас тоже много.

— Да, это второй предмет нашей борьбы — устойчивый стереотип, что торговое помещение не должно иметь окон. Вообще, в Москве есть несколько врагов хорошей архитектуры. Во-первых, сами архитекторы — среди них больше всего врагов, во-вторых, заказчики, в-третьих — консультанты, с которыми приходится иметь дело, когда ты делаешь что-то коммерческое. Поэтому среди американских звезд критической архитектуры есть даже такое правило — ABC, anything-but-commercial, — что угодно, только не коммерческая архитектура, только не соприкасаться с философией коммерции, с рыночной экономикой. Консультанты говорят: «Вы делаете много стекла, но мы изнутри все застроим гипсокартоном». Это идет еще из Америки 50-х, а до этого — из Франции: отношение к торговле как к ящику, в котором ничего не отвлекает внимания и можно наиболее эффективно выставить освещение, тогда как естественный свет трудно контролировать. Мы пытались доказать самим себе и заказчику, что окна могут быть. А заодно что это должен быть департмент-стор и через окна будет видно внутреннее движение покупателей. Они считали, что может быть только типичный шоп-ин-шоп, просто магазины с дверками, как любой торговый центр у метро. А мы за департмент-стор боролись, как львы, потому что мы не хотели строить все эти галереи и магазинчики, это всегда ужасно выглядит, все в руках того парня, которому принадлежит его конкретный уголок, а ты ничего не контролируешь. А мы были уверены, что департмент-стор в Москве должен заработать — почему это в Лондоне их много, а в Мос­кве не должно быть? Но мы не можем просто так говорить «нет», мы должны отвечать какими-то наилучшими решениями. Это, в общем-то, борьба, которую никто не видит и никто не понимает.

— С другой стороны — вы же архитектор, какая вам разница, департмент-стор или шоп-ин-шоп?

— Это третья история — про рынок. Нам достался участок, на котором был Центральный рынок, — я там сам покупал цветы, когда был студентом, я помню это место. Мы понимали, что это уникальная возможность сделать рынок — не такой же, какой он был, а как есть рынки в Барселоне, в Нью-Йорке, с ресторанами на галереях. Но проблемы возникли с соседями. Соседство вообще многое определило: по сути дела, размеры рынка обусловлены размерами слоновозки, которая приез­жает в цирк и должна там развернуться. Cлоновозка — она какой-то фантастической длины, чуть ли не 27 метров, понимаете, да? Оказывается, слоны, когда их возят, должны ехать так: папа, за хвост держится мама, а за хвост мамы держится детка. А если их разнять, то папа разломает всю машину. А еще выяснилось, что сзади должен быть построен жилой дом, в котором квартира была обещана какому-то такому высокопоставленному чиновнику, имя которого даже лучше не произносить. А жилой дом и рынок — это по гигиеническим нормам нельзя. И нам выдали такую бумагу с резолюцией: «Жилой дом строить. Рынок не строить. Строить небольшой торговый центр у метро». Мы стали думать и поняли, что надо делать департмент-стор. Потому что это хоть какое-то публичное пространство, хоть что-то, если рынок нельзя. Мы стали обсуждать, сколько этажей можно делать — пять, шесть, семь. Много нельзя, потому что на верхние этажи энергии нашего московского человека уже не хватает, это в Малайзии можно делать торговые помещения и на одиннадцатом. И тут, назло врагу мы вышли с такой идеей: давайте там рынок и сделаем. Торговля выше четвертого этажа не полезет, поэтому давайте мы наверху сделаем просто красивое пространство. Нам повезло с заказчиком, мы с ним уже играли в такие игры — он верит, что в архитектуре есть своя сила. Что просто могучее пространство будет ценным.

— В любом месте, что бы вокруг ни происходило?

— Существует несколько теорий насчет связи архитектуры с местом. Одна из них говорит о том, архитектор выступает, грубо говоря, как транслятор. Что формы где-то все уже есть. Архитектор приходит на место и с ним устанавливает контакт. И есть такое поверье, что место ждет какой-то архитектуры. И в этом смысле нет плохих мест. Задача в том, чтобы набраться ума-разума и не ошибаться. И здесь не может быть оправданий, мол, кто-нибудь сделал бы это еще хуже. У архитектуры есть такая сила — один дом, помещенный в скопище разрозненных объектов, может их всех помирить. Или, наоборот, снес дом — и все заработало.

— Или все можно одним домом испортить.

— Да. Вот пример, не мой, а Юрия Павловича Волчка (профессор Московского архитектурного института. — Прим. ред.). Мы с ним шли вдоль американского посольства в сторону Арбата и смотрели на МИД. И перед нами была угловая башня Калининского проспекта и МИД, а между ними Lotte Plaza. И Юрий Павлович посмотрел на это и сказал: «Вот умудрились одним домом оба вида изгадить — и на Новый Арбат, и на МИД». Ошибки в масштабе — это самое плохое. Но вообще ошибки принципиальные — это когда ты сразу идешь по какому-то стереотипу, не даешь себе подумать, не видишь других возможностей. А в какой-то момент становится уже поздно: сначала ты формируешь дом, а потом уже дом требует чего-то от тебя.

— Вот у вас есть какие-то ошибки, про которые вы можете говорить?

— Полно. Во всех зданиях.

— Ну например.

— Вот мы делали жилой дом в Коробейниковом переулке. Там очень сложная была ситуация, узкий длинный участок, и мы решили делать очень длинный каменный дом. Некоторые доброхоты предлагали этот участок разрезать и им отдать половину — очень уж длинный, 150 метров. Мы долго очень работали над этой каменной формой, искали ритмы, как его сделать интересным и при этом оставить целым. Это было очень серьезное упражнение для нас, и до сих пор мне все эти эксперименты кажутся не бессмысленными. А вот на южной стороне мы решили делать башни стеклянные — как-то нам казалось, что объект будет тогда легче. В общем, тоже один из стереотипов, повелись на это, и не все детали хорошо получились.

— Это же смелость нужна — принимать какие-то решения и знать, что они могут быть ошибочными.

— Собственно, архитектура — это последовательное принятие решений. Ты говоришь: это будет так, а это будет так — и ты не можешь колебаться. Это здание будет все белое. Все говорят: прекрасно. Как только ты скажешь: «Но я еще не решил, может быть красное!» — вся история схлопнется, никто не поверит. А ты ведешь за собой огромное количество финансов, людей, и все верят тебе и говорят: «Давай! Старик, ты знаешь как, ну нарисуй, ты знаешь, как это будет». Это назначение результата. Ты его должен увидеть. Можно делать тысячи вариантов, смотреть, работать, объективизировать выбор, с помощью рассказа объяснять себе его — все это относится к области техник, как йога. Но в определенный момент ты должен сказать: будет вот так.

Интервью: Александр Острогорский

Дача Volgadacha

  • Volgadacha сначала попала в западные архитектурные журналы и уже оттуда перекочевала в российские

    Фотография: Владислав Ефимов

    1/5

  • Volgadacha

    Фотография: Владислав Ефимов

    2/5

  • В Volgadacha бетонный пол с электрическим контуром — он нагревается и потом долго остывает

    Фотография: Владислав Ефимов

    3/5

  • Volgadacha

    Фотография: Владислав Ефимов

    4/5

  • Volgadacha опровергает миф о том, что в холодных странах нельзя делать большие окна — правильные стекла и рамы и эту проблему решают

    Фотография: Владислав Ефимов

    5/5

Архитектор: Борис Бернаскони (Архитектурное бюро Bernaskoni)
Место: Тверская обл. , пос. Завидово
Состояние: построена в 2010 году

Издатель журнала о качественной современной архитектуре построил себе и дом такой же: простая форма (любят голландцы, французы и скандинавы), много света, чистота и пустота внутри (как у японцев), энергоэффективность (любят все).

 

Нельзя сказать, чтобы мы долго работали над домом, ведь он очень простой. Я Борису Бернаскони, как человеку, который, на мой взгляд, до сих пор является одним из немногих архитекторов в России, кто способен как-то воспринять и понять эти идеи — минимализма, функционализма, — я ему довольно подробно рассказал про все, что я хочу сделать. Что это будет амбар серо-черного цвета из простых досок, что это должно быть хорошо утеплено, что это будет с большими окнами. После чего он пришел в гости и принес в подарок папку с не совсем проектом, но уже практически с тем, что сейчас на фотографиях. После этого мы поправили форму окон и пропорции фасада. И все. Амбар, во-первых, потому что самая простая форма. Во-вторых, в той местности есть нечто похожее. Наверное, какое-то влияние скандинавское, рядом даже есть несколько похожих построек, скорее всего, старых хозяйственных. Я на них смотрел и думал, что такой дом впишется хорошо. Амбар для меня более привлекательная форма, чем терем. Я бы не хотел строить дом, который будет, как вставная челюсть, полностью расходиться с окружением.

В России публика дом заметила не после того, как мы его в журнале Interni напечатали, а после того, как он появился в ArchDaily и еще в полусотне иностранных блогов. Да и в Interni мы его тоже опубликовали не по блату, а потому что мы там всегда такое и печатали. Если бы нам кто-то что-нибудь такое прислал из российских архитекторов, то мы бы только такое и печатали. Но никто ничего подобного не присылал и, кажется, не делал. А почему — не знаю. Почему на Болотную только сейчас стали выходить, а в 1999-м никто не выходил? Для меня до сих пор загадка, почему люди догадываются ездить на самых современных хороших автомобилях, но при этом не догадываются строить такое же хорошее современное энергоэффективное жилье.

Училище олимпийского резерва

  • Построенный два года назад спортивный комплекс градостройначальники уже гордо именуют визитной карточкой Нижнего Новгорода

    Фотография: предоставлена TMA Пестова и Попова

    1/2

  • Новый комплекс состоит из трех блоков: спортивного зала, тренировочных залов и медицинского центра

    Фотография: предоставлена TMA Пестова и Попова

    2/2

Архитектор: Алексей Каменюк (ТМА Пестова и Попова)
Место: Нижний Новгород, Ванеева, 110б
Состояние: построена в 2010 году

Пристроенный к старой советской спортивной школе новый корпус — образец смелой и ироничной нижегородской архитектуры. В не самом обжитом районе города школа становится единственной запоминающейся точкой — благодаря яркому цвету и простой геометрии.

 

Десять лет назад мы знали архитектуру Нижнего Новгорода, а сейчас ее почти не знаем, просто информации нет — ни в интернете, ни в журналах. Притом что архитектура там всегда была очень интересная: в начале девяностых там началось буйство, сумасшедший китч — очень смелый и здоровый. Потом появились и другие течения. Рывок был мощнейший. Это их собственная школа, которая продолжает там и сейчас работать. Что всегда было в нижегородской архитектуре и есть в этом проекте — они стремятся развеселить, создать какие-то интересные объекты, с юмором, с динамикой, которые из скучного района делают по возможности нескучный, хоть небольшой кирпичик в эту сторону ставят. Училище — неплохая иллюстрация ­этого подхода. Скорее всего, это не по наитию, они осознают, что нужен именно юмор, что современная архитектура не должна быть самодовольной, застегнутой на все пуговицы. Очень простыми, скупыми средствами: вот они дали красную облицовочку, вот они дали косые ножки, вот они дали зеленую полосочку какую-то. Одна, две, три, четыре детали, немножко косые переплеты окон, но едешь — и глаз зацепляется за это. Получается запоминающийся объект, который упрощает ориентацию, становится фокусной точкой в городском пространстве. Но грань тут тонкая. Играя с формой, важно не переборщить. А для этого нужна самоирония. Главное — не зарываться слишком глубоко. Тут должно быть алгебры ровно столько, чтобы от этого не нарушилась гармония.

Культурный центр «Горка-холл»

  • В народе «Горку-холл» тут же окрестили «бункером». Большая часть постройки и правда под землей

    Фотография: предоставлена архитектурным бюро DK

    1/5

  • «Горка-холл»

    Фотография: предоставлена архитектурным бюро DK

    2/5

  • Вокруг строительства «Горки-холла» было много скандалов, многие считали, что такое здание в центре города непременно нарушит его исторический облик

    Фотография: предоставлена архитектурным бюро DK

    3/5

  • «Горка-холл»

    Фотография: предоставлена архитектурным бюро DK

    4/5

  • «Горка-холл»

    Фотография: предоставлена архитектурным бюро DK

    5/5

Архитектор: Григорий Дайнов (Архитектурное бюро DK)
Место: Ярославль, Первомайский б-р, 1
Состояние: построен в 2010 году

Ярославль обзавелся развлекательным комплексом на 4000 квадратных метров — концертный зал, боулинг, бары, рестораны. Другие бы дали четыре этажа в неоновой подсветке, но архитектор, выдержав не один бой с заказчиком, аккуратно вписал здание в один из центральных бульваров города, упрятав большую часть комплекса под землю.

 

Это очень профессионально сделанная вещь, и удивительно, что она появилась в городе Ярославле, где не было каких-то известных предшественников у этой архитектуры, не было примеров, хотя бы близко сопоставимых с этой горкой. Не были известны имена этих замечательных ребят. Эта вещь появилась, как часто бывает в России, без увертюры, откуда-то из атмосферы. Меня очень радует, что есть молодая энергия, которая мгновенно, при малейшей возможности, прорывается наружу — и столь продуктивно, подтверждая, что у нас есть талантливые архитекторы.

Это архитектурное высказывание сопоставимо со всем тем, что принято называть архитектурой XXI века. Тут и внимание к деталям, и владение современными материалами: бетон, стекло, облицовочный камень, изящное решение цоколя и стыков материалов. И самое главное — это не дом, это часть ландшафта, часть бульвара. Огромное пространство внешне себя почти не обнаруживает. Игра идет на уровне локализации, а не репрезентативного фасада, органического присутствия в этом месте. И это общедоступное место, наполненное разными событиями, открытыми для города. Функционально это пространство тоже хорошо организовано. Оно перетекает, струится, просматривается снаружи. По-человечески очень понятно, и людям там, очевидно, комфортно. Настоящее проектирование города, остроумное и грамотное.

Офисный центр «Белая площадь»

  • Выполнив все требования заказчика, архитекторы не забыли и о городе, создав новое общественное пространство

    Фотография: предоставлена ABD Architect

    1/4

  • «Белая площадь»

    Фотография: предоставлена ABD Architect

    2/4

  • Архитекторы позаботились о том, чтобы корпуса офисного центра не смотрелись уныло однообразно

    Фотография: предоставлена ABD Architect

    3/4

  • «Белая площадь» — один из лучших примеров того, как плотную застройку можно превратить в комфортное городское пространство

    Фотография: предоставлена ABD Architect

    4/4

Архитекторы: Борис Левянт, Олег Груздев, Всеволод Шабанов (ABD architects)
Место: Москва, Лесная, 5
Состояние: построен в 2009 году

Редкий случай, когда в центре Москвы появился не просто очередной офисный центр, а новый — и, что важно, живой — квартал. Общественное пространство с площадью, фонтаном, переулками и ресторанами. Все, что на уровне глаз, — соразмерно человеку и понятно.

 

Из-за строительной экспансии, которая была при Юрии Лужкове, сейчас все так увлечены темой сохранения исторической застройки, что готовы говорить, что любой сарай XIX века лучше, чем то, что делают сегодня Александр Скокан или Борис Левянт. Так что сейчас защищать идею строительства в историческом центре бессмысленно, никто слушать не будет. Но вообще, я считаю, что Москва — город очень непостроенный. Особенно это касается площадей, полей с хаотичной застройкой по краям. Они по большей части построены в советское время и рассчитаны на прохождение танковых колонн и парадов. При этом ни одной европейской «площади-зала», соразмерной человеку, в Москве нет. Белорусская площадь — тоже не лучшее место, она такая разлапистая, со множеством ответвлений, да еще и с мостом. Нельзя сказать, что комплекс «Белая площадь» ее как-то спас, но один угол теперь выглядит более-менее пристойно. «Белая площадь» — пример современной европейской офисной архитектуры. Москва сначала была столицей первого социалистического государства, потом в ней образовался капитализм. Капитализм потребовал офисов, а у нас были только конторы, министерства и ведомства. Сначала фирмы поселились в них, но скоро возникло желание создать офисы, которые соответствовали бы сегодняшнему капитализму. При этом каждого из создателей офиса распирал пафос, будто он производит фантастическое новое явление с новой идеологией. В результате многие из первых подобных строений вообще нельзя использовать. Потом появился «Сити» — там пафоса еще больше. А вообще-то, офис должен быть просто приличным фоновым зданием. Хороший городской офис — это как хороший деловой костюм: к нему есть много требований, но главным образом он должен выражать некий уровень цивилизованности. Не может быть хороший деловой костюм с блестками. А у нас он все время с блестками.

Арт-объект «Ротонда»

  • Посредине Ротонды — каменный очаг. Предполагалось, что посетители будут разводить огонь в нем самостоятельно

    Фотография: Юрий Пальмин

    1/3

  • Из-за каждой двери ротонды открывается вид на окружающий луг: двери разные, но вид один — лучшую метафору для темы «архитектура и природа» придумать трудно

    Фотография: Юрий Пальмин

    2/3

  • Ротонда

    Фотография: Юрий Пальмин

    3/3

Архитектор: Александр Бродский
Место: Калужская обл., дер. Никола-Ленивец
Состояние: построен в 2011 году

Проект самого известного на западе российского архитектора (или художника?) для фестиваля в Никола-Ленивце: двухэтажный эллипс, с тринадцатью старыми дверями, незнамо где собранными, на первом этаже, с окнами на втором, смотровой площадкой на крыше и камином в центре зала. Аллюзий море — от «Алисы в стране чудес» до де Кирико и античных храмов.

 

Эта вещь выделяется среди того, что было сделано русскими архитекторами, как образец поэтического языка в архитектуре, на котором Бродский говорит безупречно точно. Ротонда — это глубокое и серьезное философское высказывание о взаимодействии природы, человека и архитектуры. Не хотелось бы говорить в терминах — «что художник хотел сказать своим произведением», но там чувствуется магическое излучение, которое производит эта вещь. Это множество дверей и входов, которые ведут в пустое пространство. Бродский использует в новой постройке старые двери, и среди них нет ни одной одинаковой, все они были выброшены и вот снова вернулись к изначальному предназначению. Ротонда очень точно вписана в контекст природы — посреди поля, вдалеке от леса она становится таким центром, силовым магнитом. Для меня совершенно не важно — разберут ее или она останется стоять, пока не сгниет. Мы ведь говорим не о капитальности строения, а о силе высказывания. Музыка тоже имеет тенденцию исчезать: прозвучала — и ее больше нет. То же самое иногда и с архитектурой. Можно ли назвать то, что делает Бродский, русским стилем? В том смысле, в котором Пушкин, или Мандельштам, или Пастернак являются русской поэзией. Это не русский стиль, а русский язык скорее. И, странным образом, при всей временности и нарочитой невзрачности этого сооружения, оно больше похоже на барочные постройки архитектора Борромини, чем на русские образцы: такая неожиданная проекция итальянского барокко в русских полях.

Жилой комплекс «Тетрис»

  • Дом «Тетрис» — пример не столько выдающейся, сколько дружелюбной по отношению к жильцам архитектуры

    Фотография: предоставлена TMA Пестова и Попова

    1/3

  • Большую часть свой архитектурной карьеры Евгений Пестов занимался тем, что вписывал современные здания в исторический контекст

    Фотография: предоставлена TMA Пестова и Попова

    2/3

  • «Тетрис»

    Фотография: предоставлена TMA Пестова и Попова

    3/3

Архитекторы: Евгений Пестов, Алексей Каменюк (ТМА Пестова и Попова)
Место: Нижний Новгород, Академика Блохиной, 5
Состояние: построено в 2011 году

Нижний Новгород, «русский Детройт», качественной и заметной архитектурой не избалован — сколько ни строй, мало не будет. Тем удивительнее, что в 90-х здесь сложилась своя школа. Лидером ее в 90-е был главный архитектор города Александр Харитонов. После смерти Харитонова эстафета перешла к его соавтору Евгению Пестову.

 

Дружелюбие архитектуры — качество, которое профессионалы объясняют разными точными параметрами и характеристиками. В случае же с этим домом их подсказки не нужны: фасад выглядит жизнерадостным в любую погоду. Словно солнечные зайцы скачут по нему. Структура с цветовыми пятнами — тема соседнего дома, выросшего здесь несколько лет назад и названного по-мондриановски De Stijl (голландская группа художников и архитекторов-модернистов, среди лидеров — художник Пит Мондриан и архитектор Геррит Ритвельд. — Прим. ред.). Только у авторов De Stijl вместо современных материалов был цветной кирпич. Плотная масса их дома статична, воспринимается отстраненной, впрочем, как и огромные новые жилые ­коробки на противоположной стороне улицы. «Тетрис» словно всех примирил, показав, что смена масштаба пойдет улице лишь на пользу: вместо отдельно стоящих, хотя и теплых, деревянных домиков за заборами, появилось общее-целое, подвижное, легкое. Хорошо, если это настроение со временем удастся протянуть на всю улицу.

OLEG KLODT | ARCHITECTURE & DESIGN

Блог

2022.09.06

Клубный дом «МИРЪ»

2022.08.31

Олег Клодт и Анна Агапова представят новую коллекцию света и мебели на выставке PAD London

2022.07.25

Архитектурное бюро Олега Клодта создаст интерьеры для комплекса апартаментов класса de luxe «Ильинка 3/8»

2022.07.18

Впервые в Центре дизайна Челси-Харбор выставка WOW!HOUSE

2022.06.29

Сразу три проекта архитектурного бюро Олега Клодта получили премии Международного Фестиваля «Дом на Брестской: архитектура, дизайн, ландшафт» — 2022

2022.06.06

Архитектурное бюро Олега Клодта модернизирует пространство Культурного центра в Толмачах для проекта Третьяковской галереи «Добрый музей»

2022.05.24

Дети в гостях у архитектурного бюро Олега Клодта

2022. 05.19

Недетские детские

2022.05.04

ТОП 10 интерьерных трендов от Pinterest на 2022 год

2022.04.19

10 секретов успешного ремонта

2022.04.06

Архитектурное бюро Олега Клодта разработало дизайн-проект лобби ЖК DISCOVERY PARK

2022.04.05

Живые цветы в пасхальном декоре

2022.03.18

Неделя дизайна в Лондоне 2022: в поисках новых направлений

2022.03.03

Коллекция ароматов для дома от O&A London

2022.03.01

У дизайна женское лицо

2022.02.21

Путеводитель по ароматам для дома от Анны Агаповой

2022.02.02

Новая коллекция текстиля – CITYSCAPES

2022.01.10

Новый дизайн «Снежные узоры» дополнил коллекцию ковров CITYSCAPES

2021.12.15

Проект нашего бюро стал победителем премии PREMIUM LIVING AWARD 2021!

2021. 11.29

20 // 20: интервью с Сандрой Джордан

2021.11.25

Идеи новогоднего декора от Анны Агаповой

2021.11.17

Анна Агапова и Олег Клодт: TOP 100 ЛУЧШИХ ДИЗАЙНЕРОВ И АРХИТЕКТОРОВ РОССИИ 2021 ПО ВЕРСИИ AD

2021.10.14

20 // 20: интервью с Ольгой Коротковой

2021.10.06

Архитектурное бюро Олега Клодта получило Золотой диплом Национальной архитектурной премии «Лучший интерьер»

2021.10.05

ФОКУС / 2021 в Центре дизайна в Челси-Харбор

2021.09.30

Олег Клодт принял участие в торжественной церемонии заливки первого куба бетона ЖК «ПАВЕЛЕЦКАЯ СИТИ»

2021.09.24

20 // 20: интервью с Анастасией Ромашкевич

2021.07.02

ЯРМАРКА СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА АРТЕФАКТ

2021.06.30

20 // 20: интервью с Антуаном Сикс

2021. 06.23

Архитектурное бюро Олега Клодта разработало дизайн-проект стенда MR Group для Moscow Urban Forum 2021

2021.06.17

20 // 20: интервью с Алексеем Дорожкиным

2021.06.07

Консоль – стильный выбор для интерьера

2021.06.01

Олег Клодт и Анна Агапова вошли в состав жюри Международной Премии текстильных дизайнеров и декораторов России и стран СНГ

2021.05.26

Неделя дизайна в Лондоне 2021

2021.05.19

20 // 20: интервью с Берни де Ле Куона

2021.04.22

Специальный дизайн шезлонга DELPHINI

2021.04.13

Олег Клодт и Анна Агапова создали новую коллекцию ковров

2021.04.05

Сразу два проекта нашего бюро стали победителями премии Best Russian Interior Awards!

2021.03.29

Салютогенный дизайн – основа благополучия

2021. 03.19

20 // 20: интервью с Кристин Фраденбург

2021.02.05

«На рынке выиграет та компания, которая сможет удивить»

2021.02.05

В Санкт-Петербурге проходит выставка «Художественное наследие семьи Клодтов»

2021.01.28

СПАСЁМ ОКЕАН: МЫ ПОМОГЛИ СОБРАТЬ 347 ФУНТОВ ПЛАСТИКА

2021.01.25

20 // 20: интервью со Стейси МакКормик и Игорем Йосичем

2020.12.29

20 // 20: интервью с Евгенией Микулиной

2020.12.10

Лучший подарок к Новому году – впечатления

2020.12.09

20 // 20: интервью с Андерсом Грамером

2020.12.03

Архитектурное бюро Олега Клодта стало победителем международного конкурса «Золотой Трезини»

2020.11.18

20 // 20: интервью с Томом Фолкнером

2020.11.18

20 // 20: интервью с Джеймсом Куком и Викторией Джеймс

2020. 11.18

Проект квартиры архитектора Олега Клодта стал финалистом Третьего международного конкурса «Золотой Трезини-2020»

2020.11.18

20 // 20: интервью с владельцем частного дома в Амстердаме

2020.11.18

20 // 20: интервью с Михаилом Лоскутовым

2020.11.18

20 // 20: интервью с Валерией Нассименто

2020.11.18

20 // 20: интервью с Майклом Васку и Андреасом Клугом

2020.11.18

Научиться архитектуре и дизайну. Топ-3 российских вузов по версии основателя архитектурного бюро Олега Клодта.

2020.11.18

Индивидуальный дизайн и винтажные вещи в современном интерьере

2020.11.18

20 // 20: интервью с Эмилио Перминтель-Ридом

2020.11.18

20 // 20: интервью с Кори Барбером

2020.11.18

20 // 20: интервью с Моник Стемп

2020. 09.09

Мир интерьеров, Октябрь 2020

2020.05.06

Homes & Interiors Scotland, Здравствуй лето

2020.04.21

Тренды и прогнозы Миланской Недели Дизайна 2020

2020.04.13

Домашняя библиотека в тренде!

2020.03.31

Лондонская неделя дизайна 2020

2020.03.18

Искусство — это то, что вам нужно!

2020.03.16

Наш новый проект в журнале ELLE DECORATION

2020.03.12

Журнал Homes & Interiors Scotland, the LUXE Edition

2020.03.08

Журнал STUDIO: дайджест весеннего дизайна

2020.03.01

Анна Агапова и Олег Клодт: вошли в число двадцати лучших дизайнеров Москвы

2020.02.04

Мир проснулся. Итоги дизайнерской недели в Париже

2019.12.26

Новый коммерческий проект: шоурум Art Rugs Gallery

2019. 12.25

Рождественский декор для отеля 11 Cadogan Gardens

2019.12.12

Рейтинг журнала The World of Interiors, Январь 2020

2019.12.11

Стильные идеи для рождественского декорирования от дизайнера Анны Агаповой

2019.12.02

Арт-инсталляция в рамках Best Interior Festival 2019

2019.12.02

Искусство декорирования, интервью с Анной Агаповой о вдохновении

2019.11.29

ELLE DECORATION: коллекция ковров КАЛЕДОНИЯ

2019.11.29

PUBLIC SPACE DESIGN AWARD 2019

2019.11.19

Олег Клодт: «Мы не знаем, как жить в этом новом мире технологий»

2019.10.29

Анна Агапова и Олег Клод вошли в TOP 25 лучших дизайнеров Лондона

2019.10.29

The World of Interiors: наша новая коллекция ковров КАЛЕДОНИЯ

2019.10.18

Анна Агапова и Олег Клодт: TOP 50 ЛУЧШИХ ДИЗАЙНЕРОВ ПО ВЕРСИИ AD

2019. 10.10

PREMIUM LIVING DESIGN AWARD

2019.10.10

ELLE DECORATION AWARD: Лучшие дизайнеры 2019

2019.09.29

Журнал COVETED: ТОП 120 вдохновляющих дизайнеров

2019.09.28

AD Russia рассказал о нашем московском офисе

2019.09.28

Интервью с Анной Агаповой для журнала Homes & Interiors Scotland

2019.09.27

Salone Del Mobile 2019: коллекция света от O&A London

2019.06.13

Шоурум O&A London x Thibault Van Renne в Лондоне

2019.06.13

Архитектурное бюро Олега Клодта на выставке MosBuild 2019

2019.06.13

Офис Олега Клодта и Анны Агаповой в Лондоне

2019.06.13

Наш проект в журнале Interior Designer Magazine

2019.05.21

Журнал AD Russia опубликовал статью о нашем лондонском офисе

2019. 05.14

Наш новый проект в журнале Homes & Interiors Scotland, номер май/июнь

2019.05.14

Интерьер детской комнаты в журнале Homes & Interiors Scotland

2019.05.14

Люстра AVIOR опубликована в специальном выпуске журнала Homes & Gardens

2019.04.25

Наш проект в майском номере журнала Salon Magazine

2019.04.25

Проект частного дома для молодой семьи

2019.04.23

Стенд O&A London иThibault Van Renne на выставке в Милане

2019.04.17

Открытие шоурума O&A London и Thibault Van Renne

архитекторы, дизайнеры, планировщики, декоратора и специалисты смежных областей, найти дизайнера или архитектора в Москве, здесь вы найдете профили и портфолио героев наших публикаций, признанных в сообществе архитекторов и дизайнеров

Лучше меньше, да лучше. Рекомендовать можно только тех, кого знаешь.  


Тата Федотова

архитектор, дизайнер среды

Мария Мельникова

архитектор-градостроитель


Кирилл Исаев

архитектор, Екатеринбург

Через 5 лет будет больше взаимодействия архитектуры с природой: города наполнятся зеленью и подвергнутся качественному городскому благоустройству. Автомобили наполовину уже заменят электрокарами. А в Москве-реке можно будет купаться)).

Азат Хасанов

Архитектор

Рисовать – для меня большое удовольствие, количество рабочих блокнотов не поддается исчислению…и всегда встает этот вопрос: как быстро перенести скетч в цифру?


Бугаев Степан Андреевич

Основатель стартапа Flatplan и студии Точка дизайна

Мы очень любим все наши проекты, но среди них вы не найдете похожих, потому что все наши заказчики разные.

Ирина Жук

Художник-монументалист

«Мы можем закрыть глаза и не видеть, можем заткнуть уши и не слышать, но мы не можем снять с себя кожу…»


Сергей Васильев

дизайнер, декоратор, модельер

«Важно не создать «дизайнерский интерьер», а уловить дух, атмосферу, ощущение комфорта и эстетики. ..»

Александр Скокан

Архитектор, архитектурное бюро «Остоженка»

«Город живет своей жизнью, город всё сам про себя знает, городу ничего навязать нельзя»


Марина Путиловская

Художник по интерьерам

«Дом, который построит мужчина устроит женщину на 50%, который построит женщина – устроит мужчину на 90%»

Андрей Будько

Промышленный дизайнер, основатель студии Estrorama

«Cамый короткий путь «оставлять материальный след» — это делать что-то своими руками.»


Татьяна Фофонова

редактор журнала INTERIORS the best

«У меня было всего два варианта – искать работу или придумать ее самой.»

Даниэль Петросян

дизайнер интерьеров, художник, преподаватель

«Истинная цель всякого образования состоит в пробуждении энтузиазма к великим свершениям.»


Анна Муравина

декоратор, исполнительный директор ОДИ

«Дизайнеры интерьера, объединяйтесь!»

Вова Воротнёв

граффити-художник

«Стрит-арт умер и вышел из моды. »


Айрат Багаутдинов

Инженер, историк инженерии, экскурсовод

«В вузах должен появиться курс истории строительства!»

Александр Томашенко

Архитектор

Заниматься всегда только новым и интересным!


Мария Николаева

Дизайнер интерьера

Я очень быстро нашла своё предназначение в жизни и счастлива заниматься тем, чем я занимаюсь.

Татьяна Решетникова

Архитектор и график

Хорошо бы человеку, выбравшему свою основную сферу деятельности, давалась возможность изменять функции, состав и количество частей своего тела.


Ася Васильева

Архитектор градостроительства

Архитектор должен знать всё.

Полина Ларина-Сухомлина

Архитектор

Если объединить Волгу и Москву, то получится идеальный город.


Данияр Юсупов

Специалист по планировочной организации территорий

Не подумайте, что это я к тому, что можно и зайца научить курить.

Артём Укропов

Архитектор

Давайте заменим счастье на взаимообмен!


Ольга Ахрамеева

Архитектор

Не выношу надменного отношения к потенциальным пользователям пространства или возводимого здания.

Сергей Неботов

Архитектор, дизайнер

Архитектура следует за жизнью, оформляет её. И она должна быть очень чуткой.


Ярослав Ковальчук

Архитектор, урбанист

Оказывается, лучший город России — это Краснодар. Еще в первой десятке: Сургут, Южно-Сахалинск, Мурманск, Магнитогорск и Уфа. Москва на 48 месте.

Михаил Молочников

Художник

Я прочитал 10 тысяч книг, пора остановиться.


Катерина Блиновская

Архитектор

Не революционный, так эволюционный способ изменить общество.

Саша Голикова

Фотограф

Сложно начать. ..


Илья Филимонов

Архитектор

Развлекаловки у нас и так хватает, нужно сделать упор на образовательную часть.

Юрий Григорян

Архитектор

Плодотворна такая градостроительная политика, при которой занимаются худшими местами в городе.


Ольга Моисеева

Дизайнер торгово-офисных помещений

Творчество – это такое всеобъемлющее понятие. Выплеск энергии может произойти в любой форме. Я вот тумбочку дома пилю, у меня вся кровать в опилках.

Антон Савельев

Архитектор

Человеку, который всю жизнь сидел с карандашом и что-то рисовал, очень трудно понять, что архитектура — это бизнес, а не просто творчество.



Не нашли себя? Значит, мы незнакомы.

 

Архитекторов России | 65 Ведущие архитектурные фирмы России

русские архитектурные фирмы

Довоенная архитектура в России находилась под сильным влиянием византийского, а затем барокко и других европейских стилей. От последствий войны до сталинской архитектуры архитекторы в России испытали множество влияний, как внутренних, так и внешних. В послевоенное время появилось множество экспрессионистов и минималистских художественных движений, принципы которых были применены к архитектуре 20-го века, и их влияние заметно даже сегодня.

Архитектура в городе прошла путь от обязательных тем и стилей для зданий до проектирования современной и инновационной современной архитектуры благодаря своей богатой и разнообразной истории. Сегодня крупнейшая страна имеет ряд мегаполисов и небольших городов, которые видели влияние известных архитекторов в России и за рубежом; а также новый и инновационный дизайн и технологии. Тяжелая военная история страны когда-то была препятствием для проектирования и творчества, но сегодня архитекторы в России в значительной степени могут творчески самовыражаться в моде, которой не было 30 лет назад.

Российская экономика открылась для остального мира, открыла много возможностей для своего народа и, наряду с экономическим бумом, породила несколько архитектурных фирм/архитекторов в России. Вот список из 75 ведущих архитектурных фирм/архитекторов, воссоздающих архитектуру страны, в алфавитном порядке.

4а Архитектура | Ведущие архитектурные фирмы/архитекторы России

Объем услуг: Архитектура, Планирование.
Виды строящихся объектов: Спортивно-досуговые здания, гостиницы, учреждения культуры и образования, а также индивидуальное жилищное строительство.
Адреса построенных объектов: Москва, Германия.
Стиль работы: Инновационные и комплексные методы проектирования.
Веб-сайт: 4a-architekten.de

Архитекторы в России – Халленбад в Штутензее/Германия ©4a Architekten

Объем услуг: Архитектура и дизайн интерьера.
Типы построенных объектов: Общественные пространства, Юридические компании, Розничная торговля, IT, Фармацевтические компании, Бизнес-центры, Клиники.
Местонахождение построенных объектов: Россия.
Стиль работы:
Сайт: www.abd-architects.ru

Русские Архитекторы – НТЦ ТМК в Сколково ©ABD architects

Объем услуг: Архитектура и дизайн интерьеров.
Типы построенных объектов: Жилые дома, офисы, салоны, гостиные.
Местонахождение построенных объектов: Россия.
Стиль работы: Современно и Инновационно
Сайт: ap-designs.ru

Архитекторы в России – головной офис Лукойла ©Анна Пруцкова

Объем услуг: Архитектура и дизайн интерьера.
Типы построенных объектов: Жилые, Промышленные, Общественные, Интерьеры
Места построенных объектов: Россия.
Стиль работы:
Веб-сайт: apex-project.ru

Русские Архитекторы – ТРЦ в Перми ©Проектное бюро АПЕКС

АПК АППАРАТ

Объем услуг: Архитектура и Планирование.
Типы построенных проектов: Жилые дома, квартиры, коммерческие, промышленные, институциональные, общественные, спортивные здания.
Местонахождение построенных объектов: Россия.
Стиль работы:
Сайт: www.apparat-a.com

Архитекторы в России – Многофункциональный Центр Боксерского Спорта в г. К. Ураский ©АПК АППАРАТ

Объем услуг: Архитектура, дизайн интерьера и мебели.
Типы реализованных проектов: Коммерческие интерьеры.
Местоположение построенных объектов: Москва, Лондон и Париж.
Стиль работы:
Сайт: arch-e-type.net

Русские Архитекторы — Terekhov Girl Interiors ©Arch(e)type

Объем услуг: Архитектурное проектирование и дизайн
Типы построенных объектов: Жилые, коммерческие, интерьеры.
Местонахождение построенных объектов: Россия.
Стиль работы: Влиятельный и функциональный.
Веб-сайт: www.arch-box.com

Архитекторы в России – KIA Вход в офис ©Arch-BO

Архипак

Объем услуг: Архитектура и Интерьеры.
Типы реализованных проектов: Общественное, Коммерческое, Жилое, Интерьерное, Ландшафтное озеленение
Места реализации: Россия.
Стиль работы:  Элементарный и инновационный.
Сайт: http://archipaq.ru/

Архитекторы России – Музей Орловского Рысака ©Архипак

Объем услуг: Архитектура, Проектирование, Интерьеры.
Типы построенных объектов: Торговая, развлекательная, многофункциональная, офисная, административная, здравоохранение, жилая, туристическая, транспортная, городская.
Места реализации объектов: Россия и зарубежье.
Стиль работы:   Идеальный баланс между эстетическими, функциональными и конструктивными соображениями, а также наилучшее возможное решение с точки зрения окружающей среды, человека и экономики.
Веб-сайт: www.atp.ag

Русские Архитекторы – Центр передового опыта, Грац, Австрия ©ATP TLP Architects and Engineers LLC

Бюро «Берлога»

Объем услуг: Архитектура и Интерьеры.
Типы строящихся объектов: Квартиры.
Адреса построенных объектов: Москва и не только.
Стиль работы: Удобство, функциональность и индивидуальный подход.
Веб-сайт: arch-berloga.ru

Русские Архитекторы – АрДизайн Интерьера: Квартира в многоквартирном доме ©Бюро «Берлога»

10 Самые известные Русские Архитекторы стили любой страны. Этот русский архитектурный стиль сохранил многие уникальные характеристики, которые отличали его от некоторых других культур и народов мира.

Архитекторы русского стиля являются одними из самых опытных дизайнеров в мире, и многие из них являются одними из самых влиятельных дизайнеров той эпохи, в которой они жили.

В этой статье мы рассмотрим 10 самых известных русских архитекторов в истории, а также подробно рассмотрим их жизнь и некоторые из величайших работ в их карьере.

1.

Константин Мельников

Константин Мельников считается одним из самых знаменитых архитекторов в истории России, а также тем, у кого гораздо больше авангардного стиля, чем у его коллег.

Мельников родился в Москве в 1890 году и с ранних лет проявлял особую склонность к искусству в плане рисунка и живописи.

Несмотря на то, что он был выходцем из рабочей семьи, отец Мельникова потратил дополнительные деньги на покупку инструментов для рисования и бумаги для молодого художника в надежде помочь ему развить свои навыки.

В конечном итоге чертежи Мельникова были представлены богатому инженеру по имени Владимир Чаплин, что положило начало долгой и блестящей карьере в области архитектуры и дизайна.

Мельников был известен как один из немногих специалистов по дизайну в русской архитектуре, которые редко придерживались определенного стиля проектирования, вместо этого предпочитая создавать здания и сооружения, соответствующие конкретной местности или региону, где они располагались.

Некоторые из его величайших работ включают Рабочий клуб Русакова, а также несколько других профсоюзных зданий по всей России в начале 20-го века. Единственное здание, которое критики и историки считают его главным достижением, в конечном итоге станет его собственным домом.

Дом Мельникова был спроектирован как цилиндрическая структура и отличался стратегически расположенными окнами, которые отчетливо отображали падающий свет. Это сочетание художественного замысла и архитектуры сделало Дом Мельникова одним из самых известных русских зданий в истории.

2.

Франческо Бартоломео Растрелли

Одним из самых известных архитекторов России был дизайнер итальянского происхождения по имени Франческо Бартоломео Растрелли. Большая часть карьеры Растрелли прошла в России, и его работы являются одними из самых примечательных зданий в крупнейших городах России.

Растрелли родился в Париже, Франция, в 1700 году и провел свою юность, изучая скульптуру и архитектуру под руководством своего отца, который считался одним из самых известных скульпторов Парижа в начале 18 века.

Карьера Растрелли как архитектора включает в себя множество зданий и сооружений, построенных по заказу императрицы России Елизаветы, дочери Петра I. За это время Растрелли построил ряд различных дворцов и других королевских зданий, которые предназначались для использования только королевской семьей.

Некоторые из этих построек с тех пор были разрушены на протяжении веков, но другие все еще стоят и остаются самыми историческими зданиями России 18-го века.

Его стиль дизайна был одним из тех, которые критики и историки охарактеризовали как явный стиль барокко.

Одними из величайших достижений Растрелли являются Рундальский дворец, Елгавский дворец, Петергофский дворец и его часовни, а также многие другие сооружения, разбросанные по Санкт-Петербургу, Украине и Латвии.

3.

Виктор Хартманн

Мало кто из художников и архитекторов в истории России имел такое же влияние, как Виктор Хартманн. Его карьера пришлась на середину 19 века, и Хартманн, как известно, спроектировал и построил десятки зданий в Киеве, Украине и Париже, Франции, а также в других городах Европы в то время.

Гартманн родился в Санкт-Петербурге в 1834 году и осиротел в очень молодом возрасте только для того, чтобы быть воспитанным его тетей и ее мужем, Александром Хемилианом, который был известным архитектором в России в начале 19век.

Хартманн подавал большие надежды как дизайнер и архитектор с юных лет и начал учиться в Академии художеств в Санкт-Петербурге, где он начал свою карьеру в качестве иллюстратора, а затем работал в области архитектуры.

Карьера Хартмана больше всего запомнилась его работой в качестве художника. Многие из его самых известных работ включают изображения парижских катакомб и портреты, которые можно охарактеризовать как граничащие с импрессионистским стилем.

Его проекты для павильона Морского ведомства России на Всемирной выставке в Вене в 1873 году помогли ему стать известным дизайнером и художником. Он продолжал помогать проектировать и планировать различные сооружения в Киеве, Москве и других городах Европы.

4.

Жозеф Бовэ

Одним из самых разрушительных событий в истории Москвы и России является масштабный пожар, охвативший большую часть города после вторжения французских войск в 1812 году.

Пожар уничтожит обширные районы Москвы, которые несколько архитекторов решили перепроектировать и перестроить, чтобы вернуть городу былую славу. Жозеф Бове был известен как самый известный из этих архитекторов, и ему приписывают восстановление большей части Москвы после пожара 1812 года. именно в это время он сделал знаменитую карьеру одного из самых известных архитекторов России.

Бове был уроженцем Санкт-Петербурга, где он родился в 1784 году. Его отец был известным художником, который переехал из Неаполя в Санкт-Петербург в 1782 году, и Бове узнал о дизайне и архитектуре, когда учился вместе со своими младшими братьями в его юность.

Некоторые из величайших достижений Бове включают Триумфальную арку Москвы, которая является одной из самых выдающихся достопримечательностей России, а также многие другие сооружения по всей Москве.

Работы Бове включают в себя многие здания в Москве вокруг Красной площади и Большого театра, а также другие театры в Москве, которые были разрушены или повреждены пожаром 1812 года.

5.

Иван Фомин

Иван Александрович Фомин является одним из самых уважаемых архитекторов в истории России по ряду причин. Родившийся в Орле в 1872 году, он станет одним из самых знаменитых дизайнеров страны, который, как известно, большую часть своей карьеры работал в стиле модерн.

Его ранняя карьера включала различные работы в стиле модерн, но на самом деле Фомин стал широко известен как один из величайших архитекторов-неоклассиков в России.

Фомин считается одним из самых влиятельных и успешных участников движения неоклассического возрождения, имевшего место в Европе и России в начале 20 века.

Его лидерство в неоклассическом возрождении послужило источником вдохновения для некоторых других российских архитекторов того времени, которые впоследствии сами создали множество выдающихся работ.

Некоторые из величайших работ Фомина включают в себя ряд больших, экстравагантно украшенных зданий и монументальных сооружений, которые до сих пор стоят в России. Многие из его величайших работ появились благодаря его участию в различных архитектурных конкурсах в начале его карьеры.

К ним относятся Наркомат тяжелой промышленности, Курский вокзал, Дворец Советов и многие другие.

6.

Федор Шехтель

За несколько десятилетий до того, как Фомин стал одним из самых известных архитекторов России, Федор Шехтель был известен всей стране как один из самых плодовитых дизайнеров и художников конца XIX века.

Шехтель родился в Санкт-Петербурге в 1859 году в знатной семье, и многие из его первых работ были выполнены в сотрудничестве с различными людьми, которые были соратниками его дяди, Франца Шехтеля, который был известным бизнесменом, построившим некоторые из великих театрах Санкт-Петербурга и других городов России в конце 19век.

Он учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества в 1875 году и начал формироваться как один из самых искусных молодых художников своей эпохи во время учебы в этом учреждении.

Работа Шехтеля как живописца и художника помогла ему попасть в область архитектуры в 1894 году после нескольких лет работы помощником Александра Каминского, известного русского архитектора конца 19-го и начала 20-го веков.

Некоторые из лучших работ Шехтеля включают дворец Зинаиды Морозовой, типографию Левенсона, дом Шамшина в Москве, а также многие другие. Он считается одним из великих русских дизайнеров в стиле модерн того времени.

7.

Гавриил Барановский

Гавриил Барановский — еще один из самых известных архитекторов России, который также был известен своей карьерой инженера-строителя, искусствоведа и издателя в конце 19 — начале 20 веков. Он родился в Одессе в 1860 году в зажиточной семье, так как отец Барановского был преуспевающим в городе поверенным.

Барановский провел большую часть своей ранней карьеры в качестве помощника Пола Сусора, обучаясь проектировать крупномасштабные многоэтажные здания. Барановский женился на дочери богатого и известного купца Григория Елисеева и выполнил множество проектов для семьи Елисеевых в их доме в Санкт-Петербурге.

Некоторые из самых известных работ Барановского включают торговый центр Elisseeff Emporium и десятки других проектов, принадлежащих семье Elisseeff или связанных с ней.

8.

Зураб Церетели

Зураб Церетели — один из самых известных архитекторов и дизайнеров России, работа которого состоит в основном из монументальных сооружений по всей стране.

Он родился в Тбилиси в 1934 году и с тех пор стал одним из самых выдающихся современных архитекторов в России благодаря многочисленным работам в Санкт-Петербурге, Москве и других городах.

Церетели был назначен главным архитектором XXII летних Олимпийских игр в 1980 году, и его работы, связанные с играми, помогли ему стать известным среди представителей архитектурного сообщества России и других стран мира.

Несколько лет спустя, в 1983 году, он создал памятник «Дружба навеки» на Тишинской площади в Москве.

Венцом его творчества считается массивная статуя Петра Великого, расположенная в самом центре Москвы. Церетели за свою карьеру создал много других памятников и скульптур, которые являются одними из самых известных в России.

9.

Лев Кекушев

Лев Кекушев, пожалуй, самый известный архитектор в стиле модерн конца 19-начала 20 века в России.

Его особый стиль архитектурного дизайна отличается от стиля некоторых других великих художников России, поскольку Кекушев, как известно, использовал металлические украшения во многих своих самых выдающихся проектах, которые позже станут одной из его отличительных черт во многих его работах.

Кекушев родился в Вильнюсе в 1862 году и начал свою карьеру архитектора и дизайнера в очень раннем возрасте после учебы в Институте гражданских инженеров в Санкт-Петербурге.

За время своей академической карьеры Кекушев стал мастером ковки железа, работы со стеклом и оцинкованным серебром, которое впоследствии использовал в своих архитектурных работах.

В числе величайших произведений Кекушева — московский доходный дом Исакова, построенный им в 1906 году, а также многие престижные дома, которые он проектировал на протяжении всей своей жизни. К ним относятся дом Миндовского, дом Понизовского и собственный дом Кекушева, который находится на улице Остоженка в столице России.

10.

Доменико Трезини

Шедевры русской архитектуры XVII и XVIII веков являются одними из самых известных зданий страны. Многие из них, которые стоят до сих пор, были спроектированы Доменико Трезини, архитектором швейцарского происхождения, который станет одним из самых известных дизайнеров России.

Трезини был известен тем, что работал в особом стиле, который, по мнению историков и критиков, он разработал во время учебы в Риме, Италия.

Многие из его ранних работ в России включают проекты, которые он выполнил по заказу Петра I в Санкт-Петербурге, который должен был стать столицей страны в начале 18 века.

Многие из величайших произведений Трезини являются одними из самых знаменитых зданий Санкт-Петербурга. Среди них Петропавловский собор, здание Двенадцати коллегий, Летний дом Петра и многие другие сооружения в городе и его окрестностях.

Российская архитектура и дизайн | Журнал Дезин

Результаты поиска:

Уточните параметры поиска:

  • «Я не для Путина строю», — говорит Вольф Д Прикс в защиту российских проектов

    Соучредитель Coop Himmelb(l)au Вольф Ди Прикс выступил в защиту решения своей студии продолжить работу в России после вторжения страны в Украину. Подробнее

    Том Рейвенскрофт | | Оставить комментарий
  • Архитекторы David Chipperfield Architects и Zaha Hadid Architects приостанавливают работу в России

    Архитектурные фирмы David Chipperfield Architects и Zaha Hadid Architects объявили о прекращении работ над проектами в России после вторжения страны в Украину. Подробнее

    Кайса Карлсон | | Оставить комментарий
  • Российские архитекторы осуждают вторжение в Украину в открытом письме

    Более 6500 российских архитекторов, дизайнеров и градостроителей подписали открытое письмо с осуждением вторжения в Украину и «требованием немедленного прекращения жестокой войны». Еще

    Лиззи Крук | | Оставить комментарий
  • Nido добавляет мебель из светлого дерева и камня в компактную московскую квартиру

    Русская студия Nido смешала разные объемы и нейтральные песочные цвета, чтобы добавить глубины этой минималистской квартире в Москве. Подробнее

    Элис Финни | | Оставить комментарий
  • Ренцо Пьяно превращает Московскую электростанцию ​​в Дом культуры ГЭС-2

    Итальянский архитектор Ренцо Пиано превратил бывшую электростанцию ​​в Москве в центр современного искусства для фонда V-A-C под названием Дом культуры ГЭС-2 Подробнее

    Джон Эстбери | | Оставить комментарий
  • SANAA реконструирует московский павильон «Шестиугольник» для Музея «Гараж»

    Музей современного искусства «Гараж» в Москве объявил о сотрудничестве с японской студией SANAA по восстановлению разрушенного павильона 1920-х годов и превращению его в новое крупное галерейное пространство. Подробнее

    Эми Фрирсон | | Оставить комментарий
  • Офисная архитектура

    Офисная архитектура

    Сергей Чобан использует сталь Corten для создания огромного плетеного фасада

    Волнообразные панели из кортеновской стали создают эффект переплетения на фасаде семиэтажного офисного здания в Санкт-Петербурге, спроектированного архитектором Сергеем Чобаном. Подробнее

    Эми Фрирсон | | Оставить комментарий
  • Трубчатые консоли дачного домика над холмом в парке русского искусства

    Главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов завершил кабину в форме трубы, напоминающую корпус корабля и балансирующую на краю склона в арт-парке Никола-Ленивец в России. Еще

    Дженнифер Хан | | Оставить комментарий
  • Мебель ИКЕА Сундвик якобы изготовлена ​​из нелегальной российской древесины

    Исследовательская организация Earthsight опубликовала отчет, в котором утверждается, что сосна, найденная в детской мебели ИКЕА Сундвик, происходит из деревьев, незаконно вырубленных в охраняемых российских лесах. Подробнее

    Элис Финни | | Оставить комментарий
  • Коллектив «Котелок» планирует построить в России вторую по высоте башню в мире

    Шотландское архитектурное бюро Kettle Collective представило проект сверхвысокого небоскреба высотой 703 метра в Санкт-Петербурге, Россия, который станет вторым по высоте зданием в мире. Подробнее

    Блок Индии | | Оставить комментарий
  • Foster + Partners представляет медный офис в Екатеринбурге

    Архитектурная студия Foster + Partners спроектировала офисное здание соответствующей расцветки для Русской Медной Компании в городе Екатеринбурге. Это первый проект студии в России. Еще

    Том Рейвенскрофт | | Оставить комментарий
  • Елена Локастова создает яркий ювелирный салон на чердаке Москвы

    Российский архитектор Елена Локастова превратила мансардное помещение московского офисного здания в ювелирный салон с зелеными коврами в интерьере, о котором сообщает виднеющийся из окна патинированный медный купол монастыря. Подробнее

    Али Моррис | | Оставить комментарий
  • Офисная архитектура

    Офисная архитектура

    UNStudio делит пополам офис в Санкт-Петербурге с зигзагообразным атриумом

    Голландская архитектурная фирма UNStudio представила свой проект офиса в Санкт-Петербурге, Россия, в котором будет атриум, поднимающийся по диагонали через здание. Подробнее

    Джеймс Паркс | | Оставить комментарий
  • В российском кафе в стиле пончиков стены и мебель выглядят почти съедобными

    Дизайнеры Эдуард Еремчук и Катя Питицкая создали кафе в Воронеже, Россия, которое воплощает в себе «сущность пончика» через восхитительно выглядящие пурпурно-бархатистые стены и кажущуюся мягкой мебель. Подробнее

    Блок Индии | | Оставить комментарий
  • Blockstudio создает парижскую атмосферу в московской квартире

    Российская практика Blockstudio смешала разные материалы, фактуры и эпохи в этой новостройке московской квартиры, чтобы создать ощущение обжитого парижского интерьера. Еще

    Али Моррис | | Оставить комментарий
  • «Архитекторы должны защищать общественное пространство», — говорит Элизабет Диллер, отмечая сексапильность московского парка на открытом воздухе

    Архитектор Элизабет Диллер раскрыла «скрытый» способ, которым Diller Scofidio + Renfro создает общественные пространства, и рассказала, как его обвинили в развращении российской молодежи после вспышки секса на открытом воздухе в московском парке «Зарядье». Подробнее

    Маркус Фэйрс | | Оставить комментарий
  • Zaha Hadid Architects представила проект станции московского метро

    Британская студия Zaha Hadid Architects представила свой проект станции «Кленовый бульвар 2», строящейся на юге Москвы в рамках расширения системы городского метрополитена. Подробнее

    Том Рейвенскрофт | | Оставить комментарий
  • СНКХ создает pop-up кинотеатр в «перевернутой бедуинской палатке» в Москве

    Армянская архитектурная студия SNKH создала pop-up кинотеатр в стиле бедуинских палаток возле Музея современного искусства «Гараж» в Москве. Еще

    Том Рейвенскрофт | | Оставить комментарий
  • PLP Architecture представляет штаб-квартиру «Яндекса» в титановом корпусе в Москве

    Британская компания PLP Architecture представила свой проект 12-этажного офиса российской поисковой системы Яндекс в Москве, который будет облицован титаном, чтобы создать «маяк» для компании. Подробнее

    Том Рейвенскрофт | | Оставить комментарий
  • Дом в России, спрятанный под искусственным зеленым холмом

    Российская студия Niko Architect утопила дом в стиле телепузиков под искусственным холмом, перемежающимся коническими световыми люками, высовывающимися из его засаженной растениями крыши. Подробнее

    Джон Эстбери | | Оставить комментарий

Берлин собирается построить жилой и технологический район без автомобилей на территории бывшего аэропорта Тегель

OEO Studio использует материалы «в игровой форме» для кафе и магазина Designmuseum Denmark

Том Кундиг проектирует дом Траки с металлическим «домом на дереве» для основателя Faulkner Architects

Студия

Other Spaces создает красочный конический стеклянный павильон для калифорнийской винодельни

В городах Северной Америки запланировано строительство шести сверхвысоких небоскребов

Invisible Studio представляет деревянное убежище, «сделанное многими руками» в дендрарии Уэстонбирта

Space Copenhagen добавляет «потусторонние» предметы в ресторан

в Антверпене

Алексис Дорнье проектирует скворечники на Бали, чтобы «слиться с природой»

Руководство по мероприятиям Dezeen

Дезин Джобс

растущий список архитектурных фирм, которые теперь обязуются прекратить работу в россии окружающий лесной ландшафт

09. 03.2022

известная российская архитектурная школа «стрелка» приостанавливает программы «на неопределенный срок»

26.02.2022

нико архитектор футуристический мембранный дом в россии наполнен природными мотивами

23 февраля 2022 г.

узнать о победившей работе Кенго Кумы в театре камала в российской республике татарстан утопический город будущего

14 июля 2022 г.

Bjarke Ingels + архитекторы со штрих-кодом завершили строительство плавучего жилья «sluishuis» в амстердаме0578 23 июня 2022 г.

отель на дереве «биосфера» группы Бьярке Ингельс плавает среди 350 скворечников Комплекс Морланд Mixité Capitale в Париже

08 апреля 2022 г.

Венецианская прокуратура Векчи, восстановленная архитекторами Дэвида Чипперфилда, открыта для публики

11 марта 2022 г.

Дэвид Чипперфилд проектирует стадион овальной формы для зимних Олимпийских игр в Милане

07 марта 2022 г.

Дэвид Чипперфилд проектирует театр с «грибными колоннами» для культурного квартала Цзиндэчжэня

15 сентября 2022 г. использование бамбука в архитектуре

13 сентября 2022 г.

«корона, украшенная драгоценными камнями» вершины прозрачного крошечного палаццо фала-ателье в португалии

13 сентября 2022 г.

дизайн офисного стула в форме гроба требует, чтобы рабочие сидели там вечно

13 сентября 2022 г.

светящаяся лампа «солнце» освещает синий интерьер магазина мороженого в мадриде, испания

Herzog & de Meuron и Пит Удольф открывают садовую галерею для работ Александра Колдера кампус, спроектированный Herzog & de Meuron

30 марта 2022 г.

Катар представляет три новых музея от OMA, Herzog & de Meuron и Elemental превращает бетонную инфраструктуру Мумбаи в игровое общественное пространство

14 июня 2022 г.

Павильон MVRDV отмечает 500-летие fuggerei, старейшего в мире комплекса социального жилья0578 31 мая 2022 г.

Шесть башен Эквадора «Холмы» станут первым проектом MVRDV в Южной Америке

08 сентября 2022 г. в магазине selfridges с успокаивающей глиной terracruda

08 августа 2022 г.

Долгожданный тайбэйский центр исполнительских искусств OMA открывает свои двери

25 июля 2022 г. Шэньчжэньский комплекс стоимостью

миллиардов долларов будет спроектирован Дэвидом Чипперфилдом, Су Фуджимото, OMA

28 июня 2022 г.

Временный магазин OMA Tiffany в Париже с ротондой цвета сапфира медицинский центр UNStudio

13 июля 2022 г.

UNStudio завершает строительство своего «перспективного» энергопроизводящего кампуса в Делфтском техническом университете

17 марта 2022 г.

Штаб-квартира K-pop UNStudio принимает форму «городского спикера» в Сеуле

20 июля 2021 г.

UNStudio и группа DA создадут художественный музей в Южной Корее в качестве культурного и устойчивого центра Hadid architects проектирует электрический «онейрический» катамаран для итальянского производителя яхт rossinavi

31 марта 2022 г.

Zaha Hadid architects лепит штаб-квартиру BEEAH, имитирующую пустынные дюны ОАЭ выставка

08 марта 2022 г.

Музей и исследовательский центр Фонда Захи Хадид в настоящее время находятся в стадии реализации

БИБЛИОТЕКА ПРОДУКЦИИ

разнообразная цифровая база данных, которая служит ценным руководством для получения сведений и информации о продукте непосредственно от производителя и служит подробным справочным материалом. точку в разработке проекта или схемы.

НОВОСТИ АРХИТЕКТУРЫ

14 сентября 2022 г.

Мост Кенго Кумы «кусугибаси» в Японии объединяет навыки столярного дела и компьютерного дизайна

Новая структура построена на железобетонном каркасе, усиленном 105 квадратными балюстрадами из кипариса, которые повторяют контур окружающего горного хребта.

связи: +2190

13 сентября 2022 г.

«обсерватория сантай» оживляет эквадорскую реку гуаяс плавучим культурным пространством

многофункциональная плавучая платформа способна адаптироваться к различным видам деятельности благодаря складным дверям, изготовленным из сборных деревянных панелей из пробкового дерева.

соединения: +780

11 сентября 2022 г.

Matt Gibson Architecture обновляет исторический дом на Фицрой-Бридж, Мельбурн

, в то время как исторический фасад сохранен, кирпичи из снесенного заднего крыла были повторно использованы для нового строительства.

связи: +3790

06 сентября 2022 г.

AI исследования архитектуры барокко предполагают сложные фасады из шелка и камня

проект переплетает скульптурные детали из камня с замысловатостью шелка, чтобы сшить современное выражение фасада в стиле барокко.

связи: +180

designboom всегда будет рядом с вами

милан, нью-йорк, пекин, токио, с 1999 года

8 проектов, демонстрирующих динамичную архитектуру современной России корни и традиции Киевской Руси до современных работ, которые исследуют новые отношения между формой, материалами и общественным пространством. Хотя такие сооружения, как собор Василия Блаженного и Кремль, известны во всем мире, эти здания вряд ли отражают зарождающуюся российскую культуру дизайна и большую часть строительного фонда по всей стране. Поскольку архитектура России менялась на протяжении всей ее истории, от московского периода до имперских и советских времен, недавние преобразования породили эксперименты и придали новое уважение публичному пространству.

Следующая коллекция посвящена современному дизайну и демонстрирует взаимосвязь между многими программами и сайтами. В то время как Москва является основным местом для многих работ, проекты сильно различаются в зависимости от индивидуальных условий места и городской структуры. Поскольку посетители сталкиваются с массой вопросов об искусстве, городской жизни и современной России, архитектура становится катализатором переосмысления как исторического строительства и техники, так и пространственной организации. Каждый динамичный проект воплощает в себе критическое исследование и начинает формировать будущее российской архитектуры и дизайна.

© Wowhaus

© Wowhaus

Институт медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка» by Wowhaus, Москва, Россия

Это общественное пространство было спроектировано для замены заводских гаражей института «Стрелка» в Москве. Относительно новая школа для дизайнеров, Институт «Стрелка» — динамичная площадка для лекций, занятий, вечеринок и кинопоказов. Здесь ведущие мировые архитекторы ведут дискуссии о городской жизни, общественном пространстве и будущем России.

Офис-паразит компании za bor architects, Москва, Россия

Офис-паразит создан для изучения дефицита креативных офисов и студий в Москве. Дизайн-проект обеспечивает практичное деловое пространство за счет эффективного использования жилых площадей. По всей Москве много зданий с глухими торцевыми стенами и широкими проходами между ними — места, где могут появиться такие проекты, как офис-паразит.

© Hufton+Crow Photography

© Hufton+Crow Photography

Фабрика Станиславского от John McAslan + Partners, Москва, Россия

Адаптивное повторное использование исторического объекта, проект Фабрики Станиславского был задуман как новый центр культурной деятельности в Москве. Участок с невероятной историей, команда дизайнеров подошла к проекту как с архитектурной, так и с городской точки зрения. Социально проницаемый дизайн разрушает типичную планировку закрытых зданий в городе, способствуя устойчивости, свету и общественному пространству.

© Adjaye Associates

© Adjaye Associates

Московская школа управления Сколково by Adjaye Associates, Сколково, Россия

Московская школа управления была создана для воплощения инновационного, основанного на практике подхода школы к управлению бизнесом. Adjaye Associates спроектировала здание, чтобы предложить открытость, сплоченность и отсутствие иерархии. Программа включает учебные классы, конгресс-центр, оздоровительный центр и жилые зоны.

© АРХСТРУКТУРА

© АРХСТРУКТУРА

Филиал Государственного центра современного искусства компании АРХСТРУКТУРА, Екатеринбург, Россия

В этом филиале используется ряд различных стратегий для соблюдения строгих строительных требований. «Музей на мосту», центр современного искусства имеет ряд небольших дополнений и современных функций, хотя и спроектирован так, чтобы быть стилистически нейтральным. Главный фасад и планировка оригинального здания остались нетронутыми, а на задний фасад были добавлены новые элементы.

© Kerimov Architects

© Kerimov Architects

Беседка Shamsudin Kerimov Architects, Москва, Россия

Проект жилого пространства, рассчитанный на семью из 15 человек, Беседка разделена на три смысловые зоны. Эти зоны условно названы «кухня-печь», «столовая-гостиная» и «терраса-сцена». Больше похоже на павильон на природе, в дизайне используется минимальная палитра материалов и тщательная детализация.

© Wowhaus

© Wowhaus

Крымская набережная by Wowhaus, Москва, Россия

Крымская набережная превратила дорогу в полосу для пешеходов и велосипедистов. Были добавлены новые фонтаны, волнообразные павильоны для художников и скамейки, чтобы еще больше активизировать пространство. Проект также позволил продолжить зеленую полосу парка Горького до Крымского моста.

© David X Prutting

© David X Prutting

Музей современного искусства «Гараж» ОМА, Москва, Россия

Реконструкция ресторана 1960-х годов. Последняя работа Рема Колхаса — новый музей современного искусства в Москве. Программа музея включает в себя галереи, магазин, кафе, террасу на крыше, зрительный зал и офисы. Новый фасад из полупрозрачного поликарбоната оборачивает первоначальный структурный каркас и приподнят над землей. Это позволяет просматривать и соединяться как с парком Горького, так и с выставочным пространством внутри. Читайте нашу подробную статью о Музее «Гараж» здесь.

Российская архитектура — Здания в России

Новости российской архитектуры, Новостройки, Архитекторы, Фото, Проекты, Башни, Фото

Современная архитектура и недвижимость в России

сообщение обновлено 13 сентября 2021

Россия Архитектура Ссылки

Архитектура в России

5 Мы5 Мы выбрали то, что мы считаем ключевыми образцами современной русской архитектуры . Мы стремимся включать высококачественные российские здания.

Мы освещаем завершенные здания, проекты новых зданий, архитектурные выставки и строительные конкурсы по всей России. Основное внимание уделяется современным русским зданиям, но также приветствуется информация о традиционных зданиях в России.

У нас есть 3 страницы подборки русской архитектуры со ссылками на страницы многих отдельных проектов.

Российская архитектура: Новости + Ключевые проекты (эта страница)

Российские здания: A-J

Российские здания разработки: K-Z

Российская архитектура News

Российские архитектурные новости Основные хронологические:

18 августа 20219
FRERMED:

18 августа 2021
FRERM. бизнес-центр , Полюстрово, Санкт-Петербург
Архитектор: Чобан Восс Архитектор

фото : Илья Иванов
Феррум 1 Санкт-Петербург Офисы
Первое здание в России, построенное из кортеновской стали. Это офисное здание стоит на историческом месте бывшего завода «Россия» в районе Полюстрово Санкт-Петербурга. Расположен на правом берегу Невы напротив Смольного собора.

25 мая 2021
Лахта Центр II
Лахта Центр II, Санкт-Петербург Высотный

10 июня 2014
Конструктивизм в Екатеринбурге

Первый видеотур на английском языке о памятниках конструктивизма в Екатеринбурге, Россия. (Продолжительность: 7:45 мин.)
«Сегодня конструктивизм — конструктивистский стиль в архитектуре — это бренд России. Екатеринбург (в советское время — Свердловск) — один из крупнейших в мире экспонатов конструктивизма. Мы хотим, чтобы люди во всем мире знали больше об архитектурном наследии 20-го века.
Этот короткометражный фильм создан с помощью краудфандинга (84 донора). Ролик на русском языке опубликован в интернете и его посмотрели более 30 000 зрителей. Охват СМИ через телеканалы составляет более 1,5 млн человек по всему Уралу.
Компания УЛК-Россия, инициатор проекта на английском языке, группа ПОДЕЛЬНИКИ и интернет-видеоканал Roomple планируют снять еще пять выпусков на английском языке о 15 конструктивистских памятниках Екатеринбурга».

Архитектурные экскурсии по Санкт-Петербургу
Пешеходные экскурсии по Санкт-Петербургу от e-architect

24 сентября 2013
Мандарин Сочи Краснодарский край, юго-запад России

5 Архитекторы: Товарищество Джерде


фото из практики архитекторов
Mandarin Sochi
Современный прибрежный торговый, ресторанный и развлекательный центр завершен и будет обеспечивать круглогодичную привлекательность Сочи. Мандарин, разработанный международной архитектурно-градостроительной фирмой The Jerde Partnership по заказу ООО «Экспо», является первым и единственным развлекательным центром под открытым небом в России.

23 июл 2013
Керлинговый центр «Ледяной куб» Сочи , юг России Новости строительства
Строительство олимпийского спортивного объекта в Сочи

фото ГК «Олимпстрой», все права защищены
Керлинговый центр «Ледяной куб» Сочи
Строительство объектов зимних видов спорта всегда является серьезной задачей для инженеров-строителей, так как необходимо учитывать множество тонкостей, таких как необходимость многоуровневой вентиляции. Многое зависит от того, насколько хорошо работают такие службы, как механическая вентиляция и кондиционирование воздуха, как с точки зрения комфорта и самочувствия спортсменов и болельщиков, так и с точки зрения состояния льда и самого здания.

16.07.2013
Secret Gardens , Белгород, юго-запад России
Дизайн: de Architekten Cie. ингредиенты жизненной атмосферы мегаполисов мирового класса для создания уникального для Белгорода нового микса: зеленые улочки и кирпичные дома Нью-Йорка и Амстердама, монументальные ансамбли с уютными двориками и зелеными садами Парижа и Вены, жилье премиум-класса с сады Лондона и Цюриха.

8 июля 2013 г.
Эко-Полис , г. Одинцово, Московская область, запад России
Дизайн: de Architekten Cie. новая железнодорожная станция для высокоскоростной железнодорожной линии, которая в конечном итоге свяжет инновационный центр «Сколково» с предполагаемым международным финансовым центром в Рублево-Архангельском, дополнительно укрепит Одинцово как желательное место для жизни, работы и образования.

24 июня 2013
ЛеонтьевскийМыс , Санкт-Петербург
Дизайн: Филипп Старк

image © yoo
ЛеонтьевскийМыс Санкт-Петербург
В Санкт-Петербурге запущен дебютный жилой проект всемирно известной дизайнерской компании yoo. бренд yoo Inspired by Starck. Новый жилой комплекс на 399 квартир расположен на Петроградской улице с потрясающим видом на Финский залив. Леонтьевский Мыс, по всей видимости, является «первым в Санкт-Петербурге элитным жильем мирового стандарта с дизайнерским оформлением».

26. 04.2013
Архитектурный конкурс «Парк «Зарядье» , Москва
Конкурс «Новая архитектура»

фото с конкурса «Парк «Зарядье»
Парк «Зарядье» Москва
«Зарядье» — уникальный исторический район в центре Москвы, на берегу Москвы-реки, Объекты всемирного наследия ЮНЕСКО в Кремле и на Красной площади. После сноса гостиницы «Россия» это место оставалось заброшенным более 6 лет. Владимир Путин предлагает превратить эти 130 000 квадратных метров в многофункциональный общественный парк.

29 марта 2013
Московский политехнический музей и образовательный центр
Дизайн: архитекторы Массимилиано и Дориана Фуксас + Speech

изображение от архитектора
Московский политехнический музей и образовательный центр получили престижную международную премию Speech конкурс на проект «Московский политехнический музей и образовательный центр» в Москве, который должен быть реализован к 2017 году. После исторического сезона итальянских архитекторов, спустя века, итальянский архитектор возвращается, чтобы выполнить важную общественную работу в Москве.

4 марта 2013
Архитектурный конкурс в центре Белгорода

фото от организаторов
Архитектурный конкурс в центре Белгорода
Открытый международный конкурс на проектирование городского квартала в центре города Белгорода, Россия

30 января 2013 г.
Кунцево Плаза , Москва, Западная Россия
Товарищество Джерде

изображение от архитектора
Кунцево Плаза Девелопмент Россия
Этот комплекс зданий – новый яркий жилой, рабочий, торговый и развлекательный поселок, занимающий целый городской квартал – направлен на предоставить современное «место сбора сообщества». Ориентированный на пешеходов центр состоит из «геометрических зданий» и увенчан террасами и волнообразными стеклянными элементами.

19 декабря 2012 г.
Мариинский театр , Санкт-Петербург
Diamond Schmitt Architects

изображение от архитектора
Мариинский театр Россия
Большое новое здание в России, открытие которого запланировано на май 2013 г. , проект канадских архитекторов

2 1 10 20005

Стадион Ростов , Ростов-на-Дону, юг России
Население

изображение от архитектора
Стадион Ростов
Население, архитекторы Олимпийского стадиона в Лондоне 2012, Олимпийского стадиона Сочи 2014 и стадиона Чемпионата мира по футболу 2010 выбраны в качестве проектировщиков нового Ростовского стадиона. Это будет четвертый стадион, спроектированный Populous в России для проведения ЧМ-2018, вместе со стадионами «Казань», «Саранск», «Сочи».

28 июня 2012 г.
Moscow Agglomeration Masterplan

Изображение от архитекторов
McAdam Architects
Шорт -лист для Moscow Agglomeration Master Plan Strategy

Feb 2012
Keiv Islands Design Metgrine

FEB 2012
Kiev Ildens Design Соревнования 9000 2 FEB 2012
Kiev Islands. от Citizenstudio
Kiev Islands Competition
Работа Citizenstudio – второе место
Победители объявлены 1 февраля на пресс-конференции в Киеве

Russian Building – Recent Designs

31 окт. 2011
Аэропорт Домодедово , Москва
RMJM Architects

фотография из офиса архитекторов
Домодедово Объединенный аэропорт Семёново

RMJM Architects. Европейская студия RMJM получила заказ на проектирование 3-го сегмента Объединенного терминала аэропорта Домодедово в Москве, Россия. Ожидается, что строительство будет завершено в 2017 г.

6 июля 2011 г.
Tsvetnoy Central Market , Moscow
Lifschutz Davidson Sandilands

photograph : Chris Gascoigne
Tsvetnoy Central Market

29 Mar 2011
Barvikha Village House
Mossine & Partners

photo : Alexey Naroditskiy
Barvikha Village Дом

15 фев. 2011
Конкурс русской архитектуры

фото от DuPont
Кинозал «Пушкинский»

Russian Architects

Russian Office Buildings : key designs

Russian Architecture

Major Architecture developments in Russia, alphabetical:

Aeroflot Offices Moscow
Vladimir Plotkin architect

photograph : Alexey Naroditskiy
Aeroflot Offices Russia

Башня Сити Палас , Москва
RMJM Architects

фото от архитекторов
Башня Сити Палас Москва

Crystal Island Moscow
Foster + Partners

image : Foster + Partners
Crystal Island Tower

Dance Palace , Saint Petersbourg
UNStudio

picture : UNStudio
Dance Palace St Petersburg

Стадион «Динамо» , Москва
Место проведения Чемпионата мира по футболу FIFA 2018 – новые изображения0014 , St. Petersburg
RMJM Architects

picture : courtesy of RMJM © www.glocg.com
St. Petersburg Architecture

Khanty Mansiysk Building, Ural, Siberia
Foster + Partners

image : Foster + Partners
Ханты-Мансийск Сибирь

Московская школа управления , Сколково
Adjaye Associates

фото : Алексей Народицкий
Московская школа управления

New Holland Island , St Petersburg
Foster + Partners

image : Foster + Partners
New Holland Island

Nizhny Novgorod Sports complex
Wilkinson Eyre Architects

image from Caro
Nizhny Novgorod Sports комплекс

Project Orange , Москва
Foster + Partners

фото: Foster + Partners
Project Orange Москва

Russia Tower , Moscow
Foster + Partners

image : Foster + Partners
Russia Tower

St Petersburg Airport
Grimshaws

picture from architects
St Petersburg Airport Architecture competition win

More Russian Архитектура скоро на сайте

Местоположение: Россия

Здания России – Нет изображений

Эрмитаж 2014 Генеральный план , Санкт-Петербург
AMO
Maseum Maseum Museum

World Mammoth and Permafrot Museum , Yakutsk, Sakha-Yakutia, Siberia
Architecture
Yakutsk Musemel Architecture

.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *