Как обставить хрущевку: 10 преобразившихся хрущевок, которые вам точно понравятся
10 преобразившихся хрущевок, которые вам точно понравятся
1 Обустройте открытый балкон
Одно из главных преимуществ многих хрущевок — это районы, в которых они были построены много лет назад. Большинство дворов наполнены зеленью и приятными запахами природы, чего нельзя сказать о современных районах с новостройками. Там деревьям еще расти десятки лет.
Фото: Instagram brotkinaolga
Преимуществами нужно активно пользоваться — ведь выйти с утра на балкон и вдохнуть свежий воздух в городских условиях действительно приятно. Берите пример у хозяйки этой хрущевки — она положила на пол балкона модную плитку, украсила перилла кашпо с растениями и поставила раскладные стулья с мягкими подушками. Владелица квартиры говорит, что на балконе очень приятно провести время с книжкой.
2 Объедините кухню с гостиной
После главного преимущества поговорим и о недостатках — это однозначно нерациональные планировки. Маленькие кухни, проходные комнаты — без перепланировки сделать функциональное пространство действительно сложно.
Фото: Instagram svetamosova
Фото: Instagram elenabunny_photo
Перепланировку обязательно нужно согласовывать — сейчас строгие стандарты, и, если вас «поймают» на незаконном сносе стен, обязают выплатить штраф, а то и потребуют «вернуть все назад».
Еще один нюанс объединения — подача газа. По нормам кухни с газовыми плитами обязательно должны отделяться перегородками. Поэтому у вас есть несколько вариантов: официально отказаться от подачи газа в квартиру и «обрезать» трубы или оставить раздвижную перегородку между кухней и гостиной. Тогда визуально комната будет выглядеть свободной и просторной, но правила будут соблюдены.
3 Поставьте перегородку в комнате
И сделайте таким образом гостиную и спальню в однокомнатной хрущевке. Кстати, еще одно преимущество этой серии домов — внутри стены ненесущие, можно сносить и строить новые перегородки и после без труда это согласовывать.
Так, например, эту однокомнатную квартиру с комнатой 18 метров легко превратили в двушку — с помощью всего лишь одной перегородки.
Фото: Instagram odnuwka_v_dvuwku
Фото: Instagram odnuwka_v_dvuwku
4 Увеличьте дверные проемы
Высокие дверные проемы помогут справится с еще одним недостатком хрущевок — низкими потолками. Если увеличить дверной проем до потолка, то визуально он станет выше.
Фото: Instagram love_scandi
Так сделали дизайнеры в этой квартире. Они решили не сносить перегородку между кухней и гостиной, а увеличить дверной проем из коридора в кухню и сделать еще один — в перегородке. Его они «обыграли» как домашний мини-бар. Получилось стильно и функционально — как раз то, что нужно владелице жилья, молодой девушке.
5 Расширьте рабочую поверхность кухни
Маленькую кухню все равно нужно сделать функциональной.
Один из популярных приемов — продлить столешницу на подоконник. На ней может сделать дополнительную рабочую поверхность, вывести туда мокрую зону и оборудовать мойку или заменить ею обеденный стол. Последнее решение понравится тем, кто живет один или в паре — большой семье нужна полноценная обеденная зона.
Фото: Instagram svetamosova
Фото: Instagram empty_wall_design
6 Используйте всевозможные места для хранения
Высокие шкафы до потолка, антресоли — в небольших квартирах нужно использовать максимум возможностей для хранения. Например, как здесь. Благодаря объединению кухни и гостиной образовалась ниша — ее использовали под холодильник. А под потолком сделали небольшой шкаф-антресоль. Шкафы в кухне до потолка также помогают оптимизировать хранение и визуально увеличивают высоту потолка.
Фото: Instagram designer_serebryakova
Фото: Instagram designer_serebryakova
7 Используйте открытое хранение
Открытые системы хранения добавляют уюта.
Посмотрите на спальню в этой съемной хрущевке. Девушка-арендатор сделала косметический ремонт самостоятельно, и на то, чтобы покупать новую мебель уже не рассчитывала. Поэтому в основании кровати — поддоны, а одежда в спальне размещена на открытом рейлинге известного шведского бренда. Несмотря на простоту, получилось очень стильно.
Фото: Instagram sad.fat.cat
8 Сдвигайте дверные проходы
Иногда это решение помогает найти больше места для хранения и функциональной нагрузки пространства. В этой квартире вход в ванную комнату в коридоре перенесли ближе ко входу в комнату и таким образом расширили ванную. Это позволило найти в крошечной комнате 1,5 на 1,6 м место для стиральной машинки и дополнительной системы хранения, а также установить в коридоре шкафчики и банкетку-обувницу.
Фото: Instagram persitskaya
Фото: Instagram persitskaya
9 Выбирайте многофункциональную и компактную технику
В этой маленькой хрущевской кухне есть почти вся полезная техника, которая нужна хозяйке: холодильник, варочная панель с конфорками, плита, духовой шкаф и даже посудомойка, Как все поместилось? Духовой шкаф и посудомойка — это одно устройство.
Оно сочетает в себе обе функции.
Фото: Instagram brotkinaolga
10 Делайте мебель на заказ
Еще один пример из этой функциональной хрущевки. Владелица делится своими лайфхаками с подписчиками в Instagram, в том числе — о покупке мебели для кухни. Холодильник поставили в углу, справа от кухни, чтобы он не выглядел слишком массивно в маленьком пространстве. Его ширина — меньше стандартной, всего 55 см.
Фото: Instagram brotkinaolga
Кухонный гарнитур выполняли на заказ. Верхние ящики глубиной 40 см (стандартно — 30 см), столешница тоже нестандартная — глубиной 75 см. За счет широкой столешницы и того, что две конфорки расположили горизонтально — образовалось дополнительное рабочее место.
Материал подготовила
Анастасия Дубровина
6 советов от дизайнера, как сделать хрущевку удобной — INMYROOM
Малогабаритная квартира
Тридцать квадратных метров, это много или мало? Хватит ломать голову над проблемой маленького метража, пора ее решить! И у нас есть целых 6 крутых советов, как сделать тесную квартиру просторной
Итак, с чем мы имеем дело, говоря о хрущевке? Как правило, это жилье площадью не более тридцати квадратов, часто без прихожей с совмещенным санузлом.
Есть несколько вариантов визуального расширения пространства однушки. Иногда достаточно правильно поставить мебель, а в некоторых случаях необходимо сломать перегородки. О том, как сделать маленькую типовую квартиру удобной, InMyRoom рассказала архитектор Марина Лаптева.
Марина Лаптева
архитектор
В 2012 году работала в Санкт-Петербурге в бюро по согласованиям перепланировок; сейчас занимается собственным проектом MLlaboratory. Архитектура и дизайн для Марины – вдохновение. Профи отдает пространству особую гармонию и эмоцию, что переводит их в плоскость произведений искусства.
1. Применяем «разрушительный» способ планировки
Метод перепланировки с разрушением стен и перегородок подходит для семейных пар без детей или одиноких домовладельцев. Такие радикальные меры позволяют оформить комфортную и практичную квартиру-студию, которая станет включать в себя весь набор жизненно необходимых функций и при этом сохранит некоторый простор и легкость. К тому же квартира-студия – это прогрессивно, стильно и актуально.
Поэтому если сомневаетесь, то однозначно: ломать.
2. Используем пространство балкона
Присоединение балкона дает возможность добавить комнате новые функции. В спальне наконец-то можно будет поставить туалетный столик или обустроить комфортное место для чтения и отдыха. В детской найдется уголок для письменного стола и стеллажа с книгами. А еще пара лишних метров – это всегда возможность поставить несколько стеллажей или обустроить домашний офис.
Такая переделка обеспечит мощный приток дневного света, улучшит микроклимат помещения и в долгосрочной перспективе вы сможете сэкономить на искусственном освещении. Если решились, не забудьте согласовать присоединение документально: какая-никакая, а перепланировка.
3. Модульная и раскладная мебель – ваш выбор
В квартирах, где гостиная служит и игровой зоной, и столовой, и спальней родителей, а детскую делят между собой два-три ребенка, кровать-трансформер – единственный вариант организации полноценного ортопедического спального места.
И тем не менее забудьте о неудобных диванах и раскладушках. Кроме них, есть еще как минимум два более комфортных варианта: вертикальные и горизонтальные откидные и поворотно-откидные кровати-трансформеры.
4. Кухня в однокомнатной хрущевке — особенная тема
Все меньше жильцов оставляют в малометражках отдельную кухню. Оно и понятно: на 5 квадратных метрах нелегко организовать необходимые рабочие поверхности, встроить бытовую технику, предусмотреть системы хранения. Речь уже не идет об обеденной группе. Поэтому логичным дизайнерским ходом большинства владельцев хрущевок становится объединение зоны гостиной (она же столовая) с кухонным пространством.
5. Делаем спальню в хрущевке удобной
Обязательно перед приобретением и расстановкой предметов мебели в спальне, сделайте план-схему комнаты, учитывая, что между объектами должно оставаться допустимое пространство.
Проходы между боковинами кровати и стеной или другим предметом мебели (кроме прикроватной тумбы) должны быть не менее 700 мм.
Если вы обладатель двуспальной кровати, лучше оставить подобные проходы по обеим сторонам. В крайнем случае поставьте двуспальную кровать одним боком к стене, оставив свободное место в изножье.
6. Эргономика и дизайн-хаки
Визуально увеличить комнату можно с помощью правильного сценария освещения, гармоничной палитры, обилия зеркал, фресок и фотообоев. Не забывайте о логичной перепланировке, грамотно выбирайте мебель и аксессуары. И помните: захламленность – вот главный враг хрущевок. Прежде чем начинать планировать дизайн интерьера, надо освободить помещение от лишнего хлама, скопившегося за долгие годы.
На обложке: проект дизайн-бюро m2project. Фото: Ольга Мелекесцева
Хрущев о современном искусстве – семнадцать моментов советской истории
Первая продолжительная пауза перед одной из картин Валька.
Н. С. Хрущев: «Я бы сказал, что это просто бардак. Трудно понять, что должен изображать этот натюрморт. Мне, наверное, скажут, что я не дошел до того, чтобы понимать такие произведения — обычный аргумент наших оппонентов в культуре.
Дмитрий Степанович Полянский рассказывал мне пару дней назад, что когда его дочь выходила замуж, ей подарили изображение того, что должно было быть лимоном. Оно состояло из каких-то грязных желтых линий, которые выглядели, извините меня, как будто какой-то ребенок сделал что-то на холсте, пока его мать отсутствовала, а потом размазал его руками».
Далее: «Я не люблю джаз. Когда я слышу джаз, у меня как будто газы в желудке. Раньше я думал, что это статические помехи, когда слышал это по радио. Я очень люблю музыку и часто слушаю ее по радио. Я даже дошел до того, что стал носить с собой в кармане маленькое японское радио. Там их очень хорошо делают…
«Даже Шостакович однажды удивил нас по этому поводу. На заключительном концерте пленума Союза композиторов нас потчевали трио, которое было не совсем приятно слушать…
«Или взять эти новые танцы, которые сейчас так модны. Некоторые из них совершенно неуместны. Вы шевелите определенным участком анатомии, простите за выражение.
Это неприлично. Как однажды сказала мне Коган, когда смотрела на фокстрот: «Я замужем 20 лет и никогда не знала, что этот вид деятельности называется фокстрот!» …
«Джаз исходит от негров. Она у них давно есть, а здесь к ней относятся как к новинке. Я гораздо лучше понимаю наши собственные русские танцы, грузинские и армянские тоже. Это чудесные танцы…
«Мне говорят, что я отстал от жизни и не понимаю, что наших современных художников будут ценить через 100 лет. Ну, я не знаю, что будет через 100 лет, а сейчас надо проводить определенную политику в искусстве, подчеркивая ее в печати и поощряя материально. На всякую художественную мазню не пожалеем ни копейки казенных денег…
«Пока я председатель Совета Министров, мы будем поддерживать настоящее искусство. Мы не собираемся давать ни копейки за картины, написанные ослами. История может быть нашим судьей. Пока история поставила нас во главе этого государства, и мы должны отвечать за все, что в нем происходит. Поэтому мы собираемся вести строгую политику в искусстве.
Я мог бы упомянуть, что, когда я был в Англии, я достиг понимания с Иденом. Он показал мне картину современного абстракциониста и спросил, нравится ли она мне. Я сказал, что не понял этого. Он сказал, что тоже этого не понимает, и спросил меня, что я думаю о Пикассо. Я сказал, что не понимаю Пикассо, и Иден сказал, что тоже не понимает Пикассо».
Проходя мимо сатирических рисунков Решетникова и Кукрыниксов, Н. С. Хрущев выразил свое одобрение, посмеиваясь, в частности, над сатирой Решетникова на художников-абстракционистов.
Перед картинами Андронова, Михаила и Павла Никонов, Васнецова, Егоршиной:
В. А. Серов (указывая на эти картины, и особенно на «Плотовщиков» Андронова и «Геологов» Никонова): «Некоторые знатоки утверждают, что эти картинки являются программными. Мы оспариваем это».
Н. С. Хрущев: «Вы совершенно правы». Потом перед «Геологами»: «Он может их покрасить и продать, если хочет, но нам они не нужны. Мы собираемся взять эти пятна с собой в коммунизм, не так ли? Если за эту картину были выплачены государственные средства, у лица, санкционировавшего ее, будет вычтена сумма из его зарплаты.
Выпишите справку о том, что эта картина не приобретена государством…
«Но кто заказал? И почему? Эта картина не должна была быть выставлена на выставке. Картины должны побуждать нас к совершению великих дел. Они должны вдохновлять человека. Но что это за картина? Один осел едет на другом…
«Нет, нам такие картинки не нужны. Пока народ нас поддерживает и доверяет нам, мы будем проводить свою политику в искусстве. И если такие картинки появляются, значит, мы не делаем свою работу должным образом. Сюда входят Министерство культуры и Комиссия ЦК по идеологии.
С. В. Герасимов (или В. А. Серов): «Говорят, кстати, что такие картинки поддерживаются в печати. Например, статья Коненкова в «Известиях» восхваляет скульптора Неизвестного и некоторых других формалистов».
Проходя мимо картин Коржевского и Жевадронова, Н. С. Хрущев говорит: «Это хорошие картины, особенно вон та. В нем чувствуется сущность молодости. Но к чему эти плохие картинки — ложка смолы в бочке меда».
А по поводу картины Кугача: «Похоже на настоящую зимнюю сцену!»
Бросив беглый взгляд на верхние залы, где висят картины формалистов, Н. С. Хрущев говорит: «Что это вообще такое? Вы думаете, что мы, старики, не понимаем вас. И мы думаем, что просто тратим на вас деньги. Вы педерасты или нормальные люди? Я буду совершенно прямолинеен с вами; на ваше творчество мы не потратим ни копейки. Только дайте мне список тех из вас, кто хочет уехать за границу, в так называемый «свободный мир». Завтра мы вам дадим заграничные паспорта, и вы можете уехать. Ваши перспективы здесь равны нулю. То, что здесь вывешено, просто антисоветское. Это аморально. Искусство должно облагораживать человека и побуждать его к действию. И что ты тут выложил? Кто нарисовал эту картину? Я хочу поговорить с ним. Что хорошего в такой картинке? Чем закрывать писсуары?
Художник Желтовский выходит вперед.
Н. С. Хрущев: «Ты славный парень, но как ты мог такое нарисовать? Мы должны снять с тебя штаны и посадить в зарослях крапивы, пока ты не поймешь свои ошибки.
Тебе должно быть стыдно. Ты педераст или нормальный мужик? Вы хотите поехать за границу? Тогда продолжайте; мы бесплатно довезем вас до границы. Живите там, в «свободном мире». Учитесь в школе капитализма, и тогда вы поймете, что к чему. Но мы не собираемся тратить ни копейки на это собачье дерьмо. Мы имеем право посылать вас рубить деревья до тех пор, пока вы не вернете деньги, потраченные на вас государством. Народ и правительство наделали много хлопот из-за тебя, а ты отплачиваешь им этим дерьмом. Говорят, тебе нравится общаться с иностранцами. Многие из них наши враги, не забывайте.
Потом перед картиной Грибкова: «Что это?»
Грибков: «1917 год».
Н. С. Хрущев: «Фуи. Сколько государство на вас потратило, так вы и отплатите ему. Мое мнение, что вы все можете ехать на девичник за границу. Это искусство для ослов…
«Товарищ Ильичев, меня еще больше расстраивает то, как работает ваш отдел. А как же Министерство культуры? Вы принимаете это? Вы боитесь критиковать? …
«Говорят, некоторые наши писатели хвалят эти картины и покупают их.
Это потому, что наши гонорары высоки. Наши писатели слишком богаты, и у них есть деньги, чтобы их выбрасывать».
Подходит один из идеологов формалистов Белютин.
Н. С. Хрущев: «Вы кто? Кто твои родители?»
Белютин отвечает.
Н. С. Хрущев: «Хочешь за границу? Кто тебя поддерживает?»
Белютин: «Я учитель».
Н. С. Хрущев: «Как такой человек может учить? Таких, как он, надо отстранить от педагогической деятельности. Их нельзя допускать к преподаванию в университетах. Езжайте за границу, если хотите; а если не хочешь, мы тебя все равно пошлем. Я даже не могу говорить об этом, не злясь. Я патриот».
Перед картиной Шортса: «Почему тебе не стыдно за этот бардак? Кто твои родители?»
Шорты дает информацию о своих родителях, упоминая, что его мать мертва.
Н. С. Хрущев: «Жаль, конечно, что твоя мать умерла, но, может быть, ей повезло, что она не может видеть, как сын проводит свое время. Какому хозяину ты служишь? Наши пути разные.
Вы должны либо уйти, либо рисовать по-другому. Так как ты есть, у тебя нет будущего на нашей земле».
Один из прохожих говорит: «Это художники-графики. Они делают эти картинки в свободное время, чтобы улучшить свое мастерство» (общий смех).
Н. С. Хрущев: «Я помню украинского сатирика Остапа Вишню. В одной статье он приводит такой разговор: «Вы верите в Бога? и ответ: «На работе нет, а дома есть». Вот такие вот эти ваши царапины…
«Я со скульптором Меркуровым раньше дружил. Он был великим человеком, настоящим мужчиной. Однажды в Дрезденской галерее он указал на несколько картин голландских мастеров и сказал мне, что наши художники утверждают, что для того, чтобы оценить картину, нужно от нее отстраниться. Голландские мастера рисовали иначе. Вы можете смотреть на их фотографии через увеличительное стекло и все равно любоваться ими. А ваши картины просто вызывают у человека запор, извините за выражение. Никаких других чувств они вообще не вызывают».
Обращаясь к Жутовскому: «Вы хотите помочь нам построить коммунизм? Нет, вы хотите, чтобы люди считали вас непонятым гением — художником, которого оценит будущее.
Ты лицемер!»
Перед автопортретом Жутовского: «Внешне сходства нет. Картинка неестественная. Но несомненно духовное сходство между портретом и оригиналом есть. Вы воруете у общества. Вы паразит. Мы должны организовать наше общество так, чтобы было ясно, кто полезен, а кто бесполезен. Какое право имеешь ты жить в квартире, построенной настоящими людьми, из настоящих материалов?»
Жутовский: «Но это только эксперименты. Они помогают нам развиваться».
Н. С. Хрущев: «Судя по этим опытам, я вправе считать вас педерастами, и за это можно получить 10 лет. Вы сошли с ума и теперь хотите сбить нас с правильного пути. Нет, вам это не сойдет с рук…
«Господа, мы объявляем вам войну».
Источник: Encounter (Лондон), апрель 1963 г.
Хрущевская новая стратегия холодной войны: престижная дипломатия
Согласно Плутарху, Юлий Цезарь объявил о своей победе при Зеле в 47 г. до н. э. своему другу Аминцию со словами: « Veni, vidi, vici — Пришел, увидел, победил».
Возможно ли, что Хрущев так же описал свой американский визит своим друзьям в Кремле; и если да, то был ли он прав? Не может быть сомнения, что сюда приезжал Хрущев, хотя, наблюдая, слушая и читая об этом необычайном путешествии, которое лондонский журнал Economist
Новизна советской внешней политики, как в ее целях, так и в ее методах, является главным фактом современной эпохи в советско-американских отношениях. Начало этой новой политики и ее успешное проведение до сих пор представляют собой исторический вклад Хрущева в развитие Советского Союза как мировой державы и коммунизма как мирового движения.
Ленин видел в русском большевизме доктринальный и политический источник мировой коммунистической революции, а в успехе этой революции предпосылку выживания большевистского режима в России. Русский большевизм был «базой» мировой революции; в этом заключалась его историческая функция и оправдание в марксистских терминах, поскольку мировая революция была неизбежным продолжением русского большевизма и залогом его успеха. На этой доктринальной основе, разработанной Лениным в «Левый» коммунизм: детская болезнь , Советский Союз в первые годы своего существования был проводником и зачинщиком насильственной революции во всем мире.
И консолидация большевизма в России, и крах мирового революционного движения породили сталинскую политику «социализма в одной стране».
Сталинская внешняя политика была по существу традиционной по своим целям и, вопреки видимости, даже по своим методам. Подчинение иностранных коммунистических партий Советскому Союзу навязывалось и оправдывалось с точки зрения доктрины Ленина; тем не менее возможности для шпионажа и подрывной деятельности, которые давало это подчинение, использовались с полным цинизмом как средство для достижения традиционных целей российской власти.
Внешняя политика России в 1930-х и 1940-х годах была в классической традиции силовой дипломатии. Временная опора на Лигу Наций, франко-русский союз 1935 г., пакт Молотова-Риббентропа 1939 г., поддержку Чан Кайши во время и сразу после Второй мировой войны, завоевание Восточной Европы, попытки получить закрепиться на восточных берегах Средиземного моря и в Иране и вовлечь всю Германию в орбиту России, ничем не был обязан коммунизму; они следовали традиционным целям и методам российской внешней политики. Эксплуатация лояльности иностранных коммунистов облегчила Советскому Союзу достижение некоторых из этих целей, но ни выбор целей, ни их достижение не определялись тем, что Сталин исповедовал политическую философию коммунизма и делал вид, что действует в ее рамках.
_____________
Внешняя политика Хрущева представляет собой парадокс другого рода. Гораздо менее доктринерский коммунист, чем его предшественники, он намеревался добиться всемирной победы коммунизма не как наследник Маркса и Ленина, а как прагматичный конкурент Соединенных Штатов. Он намеревается сделать то, чего никогда не пытались сделать Ленин и Сталин: победить передовую капиталистическую нацию в ее собственной игре технологий и производства.
По мере того, как Хрущев преуспевает в этом начинании, внешняя политика Советского Союза приобретает идеологический оттенок, отличный от ритуальной словесной дани, которую Сталин воздавал непогрешимости Маркса и Ленина. Коммунистическая правда Хрущева вытекает из опыта, реальность которого не вызывает сомнений: действительно впечатляющего факта технических и производственных достижений России. И эти достижения он приписывает превосходству коммунистической организации общества.
Ленин подчинил марксистскую философию своей воле к власти; он использовал его как инструмент для получения и сохранения власти; Марксизм был неотъемлемой частью властной структуры ленинского государства. Сталин использовал марксистскую философию как простую идеологию, как оправдание и рационализацию властной структуры, опирающейся на совсем иную основу восточного деспотизма. Для Хрущева марксизм — не инструмент и не идеология власти, а самоочевидная и непререкаемая совокупность истин, из которых обретает смысл реальность советской власти.
Хрущев, по-своему, так же серьезно относится к коммунизму, как и Ленин. Ленин использовал марксизм как молот, которым он убивал своих врагов и убеждал себя в своих силах; Марксизм был для него так же важен, как революционные кадры и пулеметы. Хрущевский марксизм — не динамичное и гибкое оружие в борьбе за власть, а окостеневший набор интеллектуальных допущений, придающих смысл реальным победам Советского Союза и получающих от них правдоподобие. Хрущеву марксизм нужен не для преобразования мира, как это делал Ленин, а для того, чтобы сделать понятным фактическое преобразование мира. Вполне может быть, что из-за этой интеллектуальной потребности он более обязан марксизму, чем Ленин или Сталин, чьи марксистские убеждения, действительные или мнимые, приходилось приспосабливать к постоянно меняющимся требованиям политической борьбы.
Таким образом, коммунизм как всеобщий принцип социальной организации завоевывает на деле тот престиж, которого ему не могли дать ни ленинское использование марксизма в качестве инструмента для захвата и укрепления власти, ни бесплодные сталинские упражнения в диалектической теологии.
Это радикальное изменение соотношения между коммунистическими обещаниями и действиями коммунистов привело к радикальным изменениям в советской внешней политике. Советский империализм, который во времена Сталина имел и должен был иметь ограниченный военный характер, ибо здесь были его единственные возможности, стал при Хрущеве и демилитаризованным, и неограниченным. Новый империализм Хрущева стремится завоевать мир не военной мощью и не евангелием Маркса и Ленина, а технологическим и производственным потенциалом Советского Союза. Хрущев предлагает вести эту битву на трех разных фронтах:
- Он предлагает Советский Союз в качестве образца для подражания другим народам мира, особенно слаборазвитым и незаинтересованным нациям.
- Он стремится распространить влияние Советского Союза через иностранную помощь и торговлю.
- Обогнав Соединенные Штаты в технологических и производственных достижениях, он стремится низвести Соединенные Штаты до статуса второстепенной державы.
Хрущев имеет в виду завоевать мир не силой оружия или мировой революцией, а авторитетом, который Советский Союз приобретает благодаря своим непревзойденным достижениям и непобедимой мощи. Это действительно самая всеобъемлющая и целеустремленная политика престижа в наше время, сводящая традиционные автономные инструменты внешней политики — дипломатию и силу — к простым служанкам этой политики. Таким образом, все, что повышает престиж Советского Союза и снижает престиж его противников, является рассчитанной выгодой для политики Хрущева.
Четыре непосредственные задачи этой политики становятся понятными в свете этой общей цели: предотвращение войны, приписываемой Советскому Союзу; расслабление напряженности; прекращение холодной войны; двусторонние и многосторонние встречи на высшем уровне.
Успех, которого Хрущев добился в реализации этих непосредственных целей, приехав в Соединенные Штаты, является мерилом успеха его поездки.
_____________
Приехав в США в качестве апостола мира, Хрущев пронес на территорию противника традиционную советскую пропаганду мира, облеченную в высший авторитет. Хрущев был достаточно любезен, чтобы признать, что президент Эйзенхауэр тоже хотел мира, хотя этого нельзя было сказать об «определенных кругах» в Соединенных Штатах; и американское общественное мнение было достаточно добрым, чтобы признать, что Хрущев был «искренним» в своем стремлении к миру. Этот безобидно звучащий обмен кажущимися банальностями был на самом деле большой победой новой политики Хрущева. Мало того, что Хрущев может претендовать на инициативу в сохранении мира, что подтверждается Соединенными Штатами. Но также и, что более важно, он смог навязать свои стандарты действий Соединенным Штатам с неблагоприятными последствиями для американской свободы действий, которые может показать только будущее.
Вопрос о мире и войне последовательно представлялся Советским Союзом как ложным, так и выгодным для себя. Теперь, осенью 1959 г., эта презентация была принята Соединенными Штатами, точно так же, как аналогичная презентация была принята и принята Великобританией осенью 1938 г. Само собой разумеется, что любое правительство, если в нем не доминируют сумасшедший, предпочтет мир войне, особенно в атомный век, если сможет добиться желаемого мирным путем. Таким образом, решающий вопрос заключается не в том, предпочитает ли он мир войне, а в том, могут ли его цели быть достигнуты мирными средствами. Чтобы ответить на этот вопрос, нужно исследовать не «искренность» государственного деятеля в стремлении к миру, а политику государственного деятеля в свете ее совместимости с сохранением мира. Хрущев не оставил сомнений в своем намерении коммунизировать мир, и он, несомненно, искренен, особенно при нынешнем распределении военной мощи, в своем желании добиться этой цели мирным путем. Но что он будет делать, если станет очевидным, что мир нельзя коммунизировать мирным путем, и если он поверит, хотя и ошибочно, что распределение военной мощи решительно изменилось в пользу Советского Союза? Это ключевой вопрос, и он, кажется, потерялся в общем удовлетворении «искренностью» Хрущева в стремлении к миру.
Вернувшись из поездки в Америку в качестве борца за мир — по всеобщему одобрению — Хрущев одержал еще одну, еще более тонкую и зловещую победу. Защищает ли нация и продвигает свои интересы мирными средствами или нет, это не обязательно вопрос выбора, но вполне может определяться объективными условиями, особенно теми, которые созданы ее врагом, над которыми она не имеет никакого контроля. Мой сосед может разорить мое имущество и сделать жизнь невыносимой для меня мирными средствами, и единственной моей защитой может быть применение силы. Если мой сосед хитер, а я наивен, он вполне может добиться от меня выражения уверенности в его миролюбивых намерениях и согласия, что ни он, ни я никогда не прибегнем к силе в интересах наших интересов. Таким образом, я либо предстану безоружным перед его прегрешениями, либо буду виновен в нарушении торжественной клятвы. Иными словами, симметрия двустороннего обязательства отказаться от силы, внешне в высшей степени справедливая, может быть обманчивой и скрывать асимметрию интересов, невыгодную, если не губительную для стороны, которая должна либо защищаться с помощью силы, либо вообще не защищаться.
.
Такая асимметрия интересов очевидна в отношениях между США и Советским Союзом. Это очевидно как в их отношениях в целом, так и в (относительно конкретного вопроса Берлина, послужившего поводом для соглашения между Эйзенхауэром и Хрущевым не прибегать к силе. Новая внешняя политика Хрущева по коммунизации мира через престиж Советский Союз не требует применения силы, он даже исключает его. Насильственный конфликт, даже ограниченного характера, может потребовать выделения советских ресурсов, необходимых для выдающихся достижений, на которых зиждется советская политика престижа. неисчислимые по своим масштабам и последствиям, может не только ничего не добавить к престижу Советского Союза, но и даже подорвать его. не может иметь никакого интереса в попытках добиться силой того, на что она способна без нее.0003
_____________
Те же соображения не обязательно применимы к Соединенным Штатам. Соединенные Штаты не могли оставаться равнодушными к коммунизации неприсоединившихся или союзных наций мирными средствами экономического господства, военного проникновения и политической подрывной деятельности.
Можно ли утверждать, что Соединенные Штаты должны отказаться от угрозы силой или ее применения, пусть и ограниченного, если нет других средств защиты от такой угрозы? Этот вопрос с особой остротой относится к Берлину. Советский Союз, очевидно, в силах сделать жизнь западных гарнизонов невыносимой, не прибегая открыто к силе. Могли ли Соединенные Штаты защитить свое присутствие в Берлине перед лицом такой советской политики «мирного удушения» без применения силы или угрозы силой? Если он прибегнет к этому крайнему средству, то Хрущев, убедив нас принять его стандарты действий, может обвинить «поджигателей войны», возобладавших над «искренним» или «вероломным» президентом, в зависимости от обстоятельств. Если в этих обстоятельствах Соединенные Штаты не прибегнут к этому средству, они проиграют битву за Берлин.
Точно так же настойчивое требование Хрущева о разрядке напряженности является оружием в арсенале новой советской внешней политики. У моего соседа, стремящегося разорить меня, есть веские причины размышлять о желательности разрядки напряженности и о том, с какой легкостью это можно было бы сделать, если бы я только захотел.
Что мой сосед не сказал, так это то, что не я, а он ответственен за существование напряженности; что если бы он занимался только своими делами, не было бы напряженности; и что существование напряженности связано с тем, что он считает своим делом не только свой задний двор, но и мой, и всех остальных. Если бы Хрущев был готов хоть на йоту изменить цели и методы советской внешней политики, из-за которых возникла напряженность, Соединенные Штаты могли позволить себе ослабить напряженность в той степени, в какой модификация советской внешней политики устранила причины этой напряженности. . Поскольку эта политика остается практически неизменной, ослабление напряженности для Соединенных Штатов равносильно психологическому разоружению. Нация, которую предупредили о предстоящем погребении, не может позволить себе не напрягаться — если она хочет выжить.
То, что справедливо для разрядки напряженности как психологического состояния, также применимо и к холодной войне как объективному состоянию политических враждебных действий, угрожающих вооруженным конфликтом.
Холодная война возникла не потому, что Соединенные Штаты решили ее развязать; следовательно, он не может быть прекращен, если Соединенные Штаты решат отменить его. Холодная война является результатом экспансионистской политики, которую Советский Союз проводил после окончания Второй мировой войны, и американского сопротивления этой политике. Чтобы положить конец холодной войне, Советский Союз должен был прекратить попытки расширения. Хрущев вовсе не положил конец экспансионистской традиции советской внешней политики, а восстановил неограниченные цели Ленина. Поскольку холодная война является результатом неразрешенного политического конфликта между советским экспансионизмом и американским сопротивлением ему, призыв Хрущева к Соединенным Штатам прекратить холодную войну при отсутствии даже малейшего прогресса в урегулировании политического конфликта, равносильно призыву к Соединенным Штатам прекратить сопротивление расширению Советского Союза.
_____________
Настаивание Хрущева на мире, ослаблении напряженности и прекращении холодной войны направлено на ослабление сопротивления Соединенных Штатов внешней политике Советского Союза.
Он также стремится разрушить психологические барьеры, которые под влиянием американского сопротивления выросли в союзных и непричастных нациях против советских посягательств и уговоров. Пока напряженность и холодная война противопоставляют Соединенные Штаты Советскому Союзу, непричастные страны будут стараться оставаться непричастными, а союзники Соединенных Штатов будут продолжать искать защиты у могущественной нации, которая одна может удерживать Советский Союз. в чеке. Но как только Соединенные Штаты соглашаются на разрядку напряженности и снижение интенсивности холодной войны, они выдают Советскому Союзу как бы свидетельство если не о хорошем, то, по крайней мере, об улучшенном поведении. Соединенные Штаты, по-видимому, говорят, что больше нет необходимости противостоять Советскому Союзу с той же степенью решимости, что и раньше; Советский Союз вовсе не хочет нападать на нас, он хочет только конкурировать. Это то, что многие неподтвержденные нации и многие люди в союзных нациях жаждут услышать, и они, вероятно, расслабятся и увидят перспективы «мира в наше время».
Настойчивость Хрущева в отношении визита в Соединенные Штаты и встречи на высшем уровне служит той же цели, что и заявления о миролюбивых намерениях, о его желании ослабить напряженность и положить конец холодной войне. Хрущев должен знать, что процедурный вопрос, кто и где встречается, менее важен, чем существенные условия урегулирования, скажем, берлинского вопроса. Если бы он хотел урегулировать этот вопрос до того, как сдастся западная позиция, он мог бы передать свои условия нашему послу в Москве или своему послу в Вашингтоне для передачи нашему правительству, или он мог бы поручить своему министру иностранных дел договориться с западными министрами иностранных дел о приемлемом для них урегулировании. Есть, правда, чрезвычайные вопросы трансцендентной важности, с которыми могут справиться только главы государств. Берлинский вопрос не является одним из них.
Почему же Хрущев так настаивал на встрече на высшем уровне? Ответ на этот вопрос не имеет ничего общего ни с одним из существенных вопросов, нерешенных между Соединенными Штатами и Советским Союзом.
Встречи на высшем уровне — это самая прямая и эффектная попытка сделать новую внешнюю политику Хрущева респектабельной во всем мире, разоружить перед ней западный альянс и открыть ворота для его успеха в союзных и непричастных странах.
Как работает этот трехэтапный механизм — советский вызов ослабить напряженность, принятие Америки, союзническое и нейтральное ослабление — стало ясно уже после визита Хрущева. Очевидно, рассуждают так, что Хрущев и его политика не могут быть настолько плохи, если самый могущественный и пока непримиримый враг Советского Союза устроит ему континентальный цирк и примет его как добропорядочного государственного деятеля, с которым — в отличие от Сталин — можно делать бизнес. Если Соединенные Штаты могут вести дела с Хрущевым, то почему не Япония? Итак, сразу же после визита Хрущева в Москву и Пекин устремились ведущие члены японской правительственной партии. Президент Индонезии Сукарно ответил критикам его выступления на митинге коммунистов, что, если Соединенные Штаты могут говорить с Хрущевым, он может говорить с индонезийскими коммунистами.
Подобные вопросы ставило и правительство Ирана в своих отношениях с Советским Союзом. Тон и аргументация британской прессы 19 сентября59 до такой степени напоминают сентябрьские 1938 года, что, как заметил чиновник, изучавший его, их можно было поменять местами, за исключением имен, и никто этого не заметил.
_____________
Если Хрущев может теперь с удовлетворением смотреть на мировую сцену в целом, он также может испытывать торжество и некоторое презрение, когда видит беспорядок в американской внешней политике и общественном мнении, который оставил после себя его визит. Ибо то благородное желание покончить с приготовлениями к войне и раз и навсегда обрести мир, которое от Демосфеновых Афин до Чемберленовской Британии омрачило рассудок демократий, снова грозит запутать наши мысли и выхолостить наши действия.
Действительно неловко для тех, кто, как и я, более десяти лет выступал за урегулирование путем переговоров с Советским Союзом как единственную альтернативу войне, теперь должен отмежеваться от дипломатической инициативы, которая, по крайней мере, до сих пор , соблюдает принцип переговоров по внешнему виду, а не по существу.
Переговоры представляют собой попытку примирить расходящиеся интересы посредством процесса компромисса, в котором обе стороны либо уступают по второстепенным пунктам, оставляя сущность своих интересов нетронутой, либо когда одна сторона получает за счет компенсации от другой по крайней мере эквивалентную сумму. того, что уступает. Таким образом, переговоры требуют прежде всего объективных условий, способствующих урегулированию путем переговоров; должно быть пространство для маневра, для отступления, наступления и обхода, для взаимных уступок. Когда ни одна из сторон не может позволить себе уступить ни на дюйм, переговоры0095 априори невозможно. Учитывая объективные условия, способствующие урегулированию путем переговоров, обе стороны для успешного ведения переговоров должны быть достаточно сильны, чтобы подкреплять свои переговорные позиции обещаниями выгод и угрозами невыгод. Другими словами, они должны уметь, по известной фразе Дина Ачесона, вести переговоры с позиции силы.
Американская позиция в отношении этих двух условий успешных переговоров в результате визита Хрущева стала, по меньшей мере, двусмысленной и, таким образом, ослабла.
То, что провозглашается началом переговорного урегулирования, представляется, по крайней мере на данном этапе, скорее началом процесса смягчения, который, если его не остановить, может закончиться лишь отказом от позиции Запада. Заявление о том, что мы вступили на путь подлинного урегулирования путем переговоров, с самого начала вызывало сомнения из-за ауры вульгарности и легкомыслия, окружавшей этот визит. Вот два человека, Эйзенхауэр и Хрущев, которые держат судьбу мира в своих беспокойных руках, и один посещает другого с заявленной целью остановить дрейф к воску. Можно ли представить себе более несоответствующую обстановку для столь благородной и тяжелой задачи, обстановку, менее благоприятную для концентрации мысли, необходимой для ее выполнения, чем этот бродячий цирк с его клоунадой и непристойностями, с которым была связана недолгая стычка в Кэмп-Дэвиде почти так же запоздалая мысль? Визит действительно был современным эквивалентом Нерона, играющего на скрипке, пока горел Рим. И это проверяет нашу доверчивость, пытаясь заставить нас поверить, как это сделал Хрущев, что цель такого проявления легкомыслия состояла в том, чтобы заложить основы для почетного и прочного мира.
То, как наше правительство задумало поездку Хрущева, и ее время, помогло гарантировать, что поездка окажется скорее пропагандистским успехом для Советского Союза, чем шагом к миру во всем мире. Когда президент изменил свою давнюю позицию, за которую в основном отвечал покойный госсекретарь Даллес, и пригласил Хрущева, он действовал с позиции слабости и в настроении отчаяния. Переговоры о Берлине потерпели неудачу, и Соединенные Штаты, неспособные вести войну с применением обычных вооружений более чем небольшого масштаба, столкнулись с перспективой либо отступить, либо значительно повысить ставки в этой непрерывной игре в покер взаимного ядерного сдерживания. Не желая открыто смотреть ни на одну из альтернатив, правительство в отчаянии прибегло к одному средству, которое никогда прежде не применялось: к встрече между Эйзенхауэром и Хрущевым в Соединенных Штатах. Эта встреча была задумана нашим правительством не как часть хорошо продуманного плана серьезных переговоров по нерешенным вопросам, а скорее как уловка, жест, уловка, которая позволила бы выиграть время и, по крайней мере, отсрочить выяснение отношений.
И это было тщательно рассчитано для максимального эффекта на британских выборах.
Мы действительно выиграли время, но для чего? Продолжаем ли мы придерживаться существенного различия между двумя типами переговоров: один затрагивает второстепенные вопросы, поскольку главные интересы сами по себе не могут быть согласованы, а другой обменивает интерес на интерес? Берлинский вопрос явно относится к первому типу. Советский Союз хочет, чтобы мы уехали из Берлина, а мы хотим остаться; никакие компромиссы не могут соединить эти две позиции. Ни мы, ни Советский Союз не можем пойти навстречу другой стороне, не сдав самой ее позиции. Мы можем вести переговоры об условиях нашего присутствия в Берлине, но не о самом этом присутствии. Скорее, наше присутствие в Берлине является неоспоримой основой, на которой могут вестись переговоры об условиях. Мы сказали, что будем вести переговоры с Советским Союзом. Но с какой позиции и о чем?
_____________
Запад начал процесс уступок, а Хрущев не уступил ни на дюйм.
Многое было сделано из-за предполагаемой уступки Хрущева в отмене ограничения по времени для переговоров. По правде говоря, в Кэмп-Дэвиде нельзя было снять никаких ограничений по времени, потому что их не существовало. Какой бы срок ни истек, когда Советский Союз допустил истечение своего первоначального шестимесячного срока в мае 1959 года, не предприняв никаких действий. С тех пор переговоры велись в обычном режиме, как будут вестись и впредь. Кроме того, и это самое главное, Хрущев волен, даже при отсутствии ограничения по времени, прекратить переговоры и принять меры, когда сочтет нужным, и в Кэмп-Дэвидском коммюнике подчеркивалась его свобода, оговаривая, что переговоры не должны затягиваться на неопределенный срок.
Тем не менее, в то время как Хрущев ничего не уступил ни по существу, ни по процедуре, Эйзенхауэр начал уступать по существу позиции Запада, назвав ситуацию в Берлине «ненормальной». Ситуацию, которая является ненормальной, нужно сделать нормальной, изменив ее.
На самом деле в берлинской ситуации нет ничего ненормального с учетом западных интересов и предположений. Ибо если разделение немецкой столицы символизирует разделение Германии, то устранение западного присутствия в Берлине зависит от устранения советского присутствия в Восточной Германии. Разделение Германии, поддерживаемое вооруженными силами Советского Союза, символически дублируется в Берлине; одно не должно исчезать без другого. Что ненормально, так это присутствие Красной Армии в сотне миль к востоку от Рейна, не позволяющее восточногерманскому населению присоединиться к своим соотечественникам на Западе, кроме как путем миграции. В противовес этой аномалии западное присутствие в Берлине совершенно нормально. Назвать это как-то иначе — значит выдать игру, по крайней мере, на словах.
Переговоры не более самоцель, чем мир, ослабление напряженности и прекращение холодной войны. Решающее значение имеют нерешенные вопросы существа, которые нарушают мир, создают напряженность и должны решаться путем переговоров.