Прасковья жемчугова где похоронена – Часовня на месте встречи Прасковьи Жемчуговой и графа Шереметева, УСЛАВЦЕВО, Ярославская область: deadokey — LiveJournal

Часовня на месте встречи Прасковьи Жемчуговой и графа Шереметева, УСЛАВЦЕВО, Ярославская область: deadokey — LiveJournal

2. Дорога, ведущая в село Уславцево.

 

Согласно летописям, в 1706 году Уславцево вместе с селом Вощажниково, вошло в вотчину известного рода Шереметевых. Село, расположенное на территории Борисоглебского района, раньше входило в состав Ростовского уезда, оно расположено в 8 км к северо-западу от поселка Борисоглебского на реке Мозге. По сведениям, относящимся к концу XIX века, в селе Уславцево “42 двора и 102 ревизских души, при 100 наделах”.

 

3. Каменная трехпрестольная церковь с теплыми Никольским и Казанским приделами.

 

Более двух столетий среди местных жителей ходит легенда о знакомстве возле ручья простой крестьянки Прасковьи Ивановны Жемчуговой с графом Николаем Петровичем Шереметевым. Существуют и другие версии, которые не указывают на место рождения Прасковьи Ивановны, и противоречат подобному знакомству. Но существуют факты, доказывающие, что встреча семилетней крестьянки и барина вероятнее всего состоялась именно здесь.

С тех времен сохранилась песня “Вечор поздно из лесочка”, авторство которой приписывают Прасковье Жемчуговой. В этой песне поется о встрече и разговоре с барином: “»Не тебя ль, моя красотка, Не к тому ты рождена! Ты со вечера — крестьянка, Завтра — будешь госпожа». О популярности песни П.А. Бессонов в 70-е годы XIX века писал: «Не было русского уголка, где бы ее не знали, преимущественно между дворовыми, мещанами, купечеством, чиновниками, вообще в среднем классе, а отчасти и в высшем, кто только из него любил и любит песню. Из этой массы… нам положительно не случалось встречать человека, который бы не был знаком с песнью хоть в отрывках».

Один из вариантов песни:
Вечор поздно из лесочка,

Я коров домой гнала.
Вниз спустилась к ручеечку,
Близ зеленого лужка.

Слышу, вижу — едет барин
С поля на буланой лошади,
Две собачки впереди,
Да два лакея позади.

Со мной барин поравнялся,
Бросил взгляд свой на меня,
Бросил взгляд свой на меня,
Да стал расспрашивать меня:
Ты скажи, моя красотка,
Из которого села».

Вашей милости крестьянка, —
Отвечала ему я.
Отвечала я ему,
Да, господину своему.

«Не тебя ль, моя красотка,
Не к тому ты рождена!
Ты со вечера — крестьянка,
Завтра — будешь госпожа».

Как в Успенском во соборе
В большой колокол звонят, —
Нашу бедную крестьянку

Венчать с барином хотят.

 

4. Церковь Богоявления Господня в Уславцево, выстроена стараниями Шереметева.

 

5. Церковь была закрыта в начале 1930-х годов и использовалась как склад.

 

Также фактом знакомства именно в этом месте является строительство в XVIII веке часовни недалеко от Уславцево, где как раз протекает ручей.

По другой версии, которую описал в своей книге внук Прасковьи Жемчуговой – граф Сергей Дмитриевич Шереметев, его бабушка еще с семилетнего возраста воспитывалась в одном из барских домов. Отец Николая Петровича Петр Борисович Шереметев относился к Прасковье, как к родной дочери и дал ей прекрасное образование. В любом случае, во всех версиях указывается на то, что с восьми лет будущая супруга графа Н.П. Шереметева жила и получала образование при дворянском гнезде, в Кусково. И воспитывалась она под руководством одной из графских приживалок – княгини Марьи Михайловны Долгорукой.

 

6. Двусветный стройный куб основного объема церкви, завершен широко расставленным пятиглавием. Высокие окна, заглублены в филенках тонкого рисунка.

 

7. Наиболее ценные иконы, находившиеся в храме, теперь переданы в музей древнерусского искусства города Ярославля.

 

Ярославские исследователи М.Г. Ваняшова и С.В. Лапшина писали: «Жемчугова-Ковалева Прасковья Ивановна (3.07.1768 г., село Уславцево Ростовского уезда Ярославской губернии – 23.02.1803 г., г. Санкт-Петербург, похоронена в Александро-Невской Лавре) родилась в семье крепостного крестьянина, кузнеца Ивана Степановича Горбунова (известен также как Кузнецов, Ковалев), перешедшего в собственность к Петру Шереметеву с приданым его супруги, Варвары Алексеевны Черкасской. В 1779 году Прасковья Ивановна Ковалева была отослана ко двору графа П.Б. Шереметева, решившего создать крепостной театр, для обучения «театральному мастерству и галантным манерам». Воспитывалась она в барском доме, в числе других детей, «определенных к театру».

 

8. Церковь сооружена в 1806 г.

 

9. В числе икон находится особо почитаемый образ Богоявления Господня с подписью: «Сей образ писал изограф Андрей Савин Великоселец, лета 7107 г». При церкви с. Уславцева находится 38 десятин земли и приход из 8 селений.
[А. А. Титов «Ростовский уезд Ярославской губернии». Москва. В Синодальной типографии, 1885 г.]

 

» Опыт дружбы», где дебютировала Прасковья, состоялся 29 июня 1779г. в день именин старшего Шереметева — Петра Борисовича ( день Св. Петра и Павла) (на сцене Воздушного театра в Кусково. А на следующий год вышла на сцену уже в роли Белинды в опере Антонио Саккини «Колония, или Новое поселение» уже под именем Жемчуговой. Актриса обладала красивым лирико-драматическим сопрано, хорошо играла на клавесине и арфе, была выучена итальянскому и французскому языкам.

Успех пришел к Жемчуговой в 1781 году, после исполнения партии Лизы в комической опере Пьера Монсиньи «Дезертир, или Беглый солдат». В 1785 году она триумфально дебютировала в роли Элианы в опере Гретри «Самнитские браки». Эту же роль Прасковья Жемчугова исполнила 30 июня 1787 года в новом, перестроенном здании театра в Кусково, открытие которого было приурочено к визиту в усадьбу Екатерины II.

В 1780-х годах, образованная и очень талантливая Прасковья Жемчугова-Ковалева заняла положение первой актрисы шереметевской труппы, вскоре став фавориткой графа Н.П. Шереметева. Барин и крепостная актриса привязались друг к другу, но несмотря на сильные чувства, Николай Петрович не сразу решился оформить брак. Прасковья Ивановна произносила строки из пьесы Павла Потёмкина: «

Все в свете позабыть хочу я для тебя. Различность веры, нет, и то не помешает. Что Бог один у всех, то разум мне вещает… Любовник, друг, и муж, и просветитель мой. Жизнь новую приму, соединясь с тобой». Это была лирическая драма, которой открывали сезон в новом театре Останкино. » Зельмира и Смелон или взятие Измаила». Прасковья играла роль пленённой турчанки, влюблённой в русского офицера.. » отца оставить мне несносно, но, любя, всё в свете позабыть хочу я для тебя и т.д…»… В 1798 году Н.П. Шереметев освободил Прасковью Ивановну от крепостной зависимости, и спустя еще три года, в 1801 году, решился узаконить с ней отношения.

 

Ш. де Шамиссо (?). Портрет П.И. Ковалевой-Жемчуговой. 1793-1797 гг.
Прасковья Жемчугова в роли Элианы.

 

10.

 

11. Домик в Уславцево.

 

Тайное венчание П.И. Жемчуговой и Н.П. Шереметева произошло в церкви Симеона Столпника в Москве. Тогда же через архив Министерства иностранных дел, граф разыскал бумаги, в которых говорилось о неких польских шляхтичах, которые еще в XVII веке были взяты русским войском в плен и после войны остались жить в России. Это дало возможность сфабриковать документы, доказывающие польское происхождение Жемчуговой-Ковалевой. По документам, она якобы была потомком польского шляхтича Якуба Ковалевского, плененного под Полтавой.

Но к этому времени Прасковья Ивановна сильно заболела чахоткой. 3 февраля 1803 года она родила сына Дмитрия. Н.П. Шереметев немедленно изолировал ребенка, чтобы предотвратить возможность заражения его туберкулезом. Матери лишь издали показывали сына. Вскоре, Прасковья Ивановна, так и не оправившись, умерла. Через недолгих шесть лет умер и сам граф.

 

12. Уславцево.

 

13.

 

Из рассказа ростовского купца и краеведа А.А. Титова, мы можем узнать историю, рассказанную землевладельцем А.М. Ошаниным: «Владелица Вощажникова, сделавшейся беременной, почувствовала себя нездоровою, и доктора признали, что дни молодой женщины сочтены. Узнав такой приговор, она просила мужа отвезти ее на родину, где и хотела умереть. После дальнего пути из Петербурга, они достигли село Песошни, где была раскинута палатка, и больная, смотря на чудный вид Спасо-Яковлевского монастыря и древние Святыни Ростова, благополучно родила сына, которого назвали Димитрием в честь великого угодника Святителя Димитрия, почивающего в Спасо-Яковлевском монастыре. Похоронена графиня Шереметева в родовой усыпальнице Шереметевых в Александро-Невской лавре Санкт-Петербурга. В память о своей жене Николай Петрович Шереметев построил в Москве странноприимный дом на 100 мест — больницу и богодельню, известную сейчас как Институт травматологии и неотложной помощи им. Н.В. Склифосовского. [Источник: «Путеводитель по Борисоглебскому району». Авторы — Светлана Лапшина и Александр Субботин. 2013 год.]

 

Спасо-Яковлевский монастырь в Ростове Великом, в центре Дмитриевский собор.

 

14. Окраина села Уславцево.

 

15. Место, где познакомились Прасковья Жемчугова и граф Шереметев.

 

Часовня, которая по легенде была возведена на месте знакомства графа и крепостной девушки, не сохранилась. Сейчас в поле видны только развалины бывшего строения. На каждом кирпиче можно увидеть пометку – «ЗГШ», что означает «Заводы графа Шереметева». Скорее всего, здание еще могло притягивать взгляд, если бы двадцать лет назад его не сбил пьяный тракторист (эту историю рассказал местный житель).

Кроме руин часовни в самом селе осталось только одно воспоминание о графе Н.П. Шереметеве. В благодарение Богу за посланную любовь в 1805 году по его заказу была построена церковь Богоявления с двумя приделами — святителя Николая и Казанской иконы Божией Матери.

 

16. Руины часовни, возведенной на месте встречи крестьянки Прасковьи Ковалевой с графом Н.П. Шереметевым.

Мемория. Прасковья Жемчугова, 31 июля 2015 – аналитический портал ПОЛИТ.РУ

31 июля 1768 года родилась крепостная актриса Прасковья Жемчугова.

 

Личное дело

Прасковья Ивановна Жемчугова (Ковалева, 1768 – 1803), родилась в Ярославской губернии в семье кузнеца Ивана Горбунова, получившего позднее фамилию Ковалев, крепостного графов Шереметевых. В неполные восемь лет она была взята в подмосковное имение Кусково графа Петра Шереметева. Его сын и наследник Николай Шереметев позднее вспоминал, что впервые увидел талантливую крепостную актрису в 1773 году, когда, вернувшись из-за границы, посетил Кусково: «Если бы ангел сошел с небес, если гром и молния ударили разом, я был бы менее поражен». В 1779 году на сцене крепостного театра Николая Шереметева в Кускове дебютировала в роли служанки Юбер в комической опере Андре Гретри «Испытание дружбы».

После удачного дебюта Шереметев поручил актрисе главную роль Белинды в опере Саккини «Колония, или Новое поселение». В этом спектакле актриса впервые появилась под фамилией Жемчугова. В дальнейшем она исполняла ведущие роли во многих спектаклях шереметевского крепостного театра. Когда 22 июля 1795 года граф открыл новый театр в усадьбе Останкино, в премьере героической оперы «Зельмира и Смелон, или Взятие Измаила» Прасковья Жемчугова исполнила роль пленной турчанки Зельмиры.

В 1797 году Николай Шереметев вынужден был переехать в Санкт-Петербург, так как получил придворный чин гоф-маршала. Он взял с собой Прасковью Жемчугову и других лучших актеров своей труппы. В тот же год у Прасковьи Жемчуговой началась чахотка, спектакли временно прекратились, но, по случаю приезда Павла I, были показаны «Самнитские браки». В 1798 году Шереметев дал вольную Жемчуговой и всей семье Ковалевых.

6 ноября 1801 года Николай Шереметев и Прасковья Жемчугова тайно обвенчались в церкви Симеона Столпника в Москве. «Брачный обыск» – документ, который удостоверял, что препятствий для брака нет, кроме жениха и невесты, подписали князь Андрей Николаевич Щербатов, Алексей Федорович Малиновский и поручик Павел Нарбеков.

Супруги поселились в Москве и вели тихую, уединенную жизнь. 3 февраля 1803 года Прасковья Ивановна родила сына, а в ночь на 23 февраля скончалась и была похоронена в фамильном склепе Шереметевых.

 

Чем знаменита

Прасковья Жемчугова была талантливой оперной певицей (лирико-драматическое сопрано) и одаренной драматической актрисой. К семнадцати годам она свободно читала и писала по-французски и по-итальянски, играла на арфе и клавесине. Обучалась вокалу под руководством Елизаветы Сандуновой, а актерскому мастерству под руководством Ивана Дмитревского. Вершиной ее искусства считают роль Элианы в опере Гретри «Самнитские браки». Выступив в этой роли впервые в 1785 году, Жемчугова играла ее в течение 12 лет – небывалый случай в истории крепостного театра.

 

О чем надо знать

Анна Ахматова и Параша Жемчугова

. Это цитата

Избранница

…Уже которую ночь Анну Андреевну Ахматову мучила бессонница. Она лежала тихо, не шелохнувшись, и тревожно вслушивалась в шорохи листвы за окном, в которых ощущала «черный шепоток беды». Ветер, этот вечный спутник Ленинграда, рябил поверхность реки Фонтанки, раскачивал ветки деревьев. И вдруг ей показалось — нет, не показалось, а так оно и было, — что по стене скользнула какая-то печальная тень. Без сомнений, это была Параша Жемчугова, умершая здесь, в Фонтанном доме, век назад. Ее судьбу Ахматова принимала очень близко к сердцу. Может, потому, что сама много лет прожила «невенчаной» в одной квартире со своим гражданским мужем, искусствоведом Николаем Пуниным, его законной женой и дочерью. 

Петербургские дома Ахматова воспринимала как образы застывшего страдания, а в прозе к «Поэме без героя» написала: «Петербургские ужасы: могила царевича Алексея, смерть Петра, Павла, Параша Жемчугова, дуэль Пушкина, наводнение, тюремные очереди 1937 г., блокада»… Свою привязанность к судьбе Жемчуговой и ее страданиям Ахматова, безусловно, чувствовала: 

Что бормочешь ты, полночь наша? 

 Все равно умерла Параша. 

 Молодая хозяйка дворца. 

 Тянет ладаном из всех окон, 

 Срезан самый любимый локон, 

 И темнеет овал лица. 

У крепостных актрис сплошь и рядом жизнь складывалась несчастливо. Не исключение и судьба великой русской актрисы Прасковьи Жемчуговой. Бедная, бедная Параша… Хотя, вроде бы, в жизни ей повезло: она получила вольную, вышла замуж за любимого человека, стала графиней Шереметевой — о таком даже и не мечталось! Но свет не признал ее, и снять с себя печать отверженности, бесправия и осуждения она так и не смогла.

Вернувшийся в свою подмосковную усадьбу Кусково из Европы красавец граф Николай Петрович Шереметев заприметил Парашу еще девочкой, когда ее, дочь деревенского кузнеца Ковалеву (или Горбунову — так ее прозвали, потому что у ее отца Ивана Степановича, самого искусного мастера в округе, был уродливый горб из-за туберкулеза позвоночника), взяли в знаменитый крепостной театр Шереметевых, славившийся на всю Россию собранными там талантами. Эта хрупкая, болезненная, застенчивая, грациозная девочка обладала ангельским голосом необыкновенной красоты, проникавшим в самые сокровенные глубины сердца, и вдохновенным артистизмом. Едва граф услышал этот голос, он был покорен, и как оказалось, на всю жизнь… «Если бы ангел сошел с небес, если бы гром и молния ударили разом, я был бы менее поражен», — писал он в одном из писем.

Николай Аргунов «Портрет Прасковьи Жемчуговой-Шереметевой» 1803

Попасть в театр было для Параши, родившейся 20 июля 1768 года, счастьем. Иначе что бы она увидела в жизни, кроме беспросветного крестьянского быта? А здесь ее учили лучшие преподаватели. Уроки пения ей давала знаменитая Елизавета Сандунова, жена прославленного комика Силы Сандунова, впоследствии владельца главной из московских бань. Драматическому искусству будущую графиню учила артистка театра Медокса Синявская. Угадав в девочке гениальный дар, Шереметев торопился выпустить ее на сцену и сделать примой своего фамильного театра. Дебют юной актрисы состоялся 22 июня 1779 года в маленькой роли служанки в опере Гретри «Опыт дружбы». Ей было всего одиннадцать лет. А на следующий год она стала Жемчуговой — граф давал своим актрисам сценические псевдонимы по названиям драгоценных камней. Да Параша и была настоящей жемчужиной шереметевского театра. Ее оперный талант был настолько велик, что она, по мнению современников, могла бы занять одно из первых мест среди прославленных певиц Европы. На сцене Жемчугова словно сливалась с жизнью своих героинь. Посмотреть на это чудо и насладиться ее игрой в Кусково приезжали многие знатные вельможи и даже сама императрица Екатерина Вторая, подарившая Параше драгоценный бриллиантовый перстень со своей руки.

После смерти отца Николай Петрович запил и пустился во все тяжкие. И в этот момент единственным человеком, способным повлиять на него и спасти от гибели, оказалась Параша, с которой он поселился в Кусково в уединенном домике. В трудных обстоятельствах юной избраннице графа удалось проявить свои самые лучшие женские качества, и граф понял, что перед ним — самый близкий и дорогой ему человек. Она ни в чем не упрекала его, только молилась и плакала, оставаясь одна.

До этого Шереметев не пропускал красивых девушек, жениться не спешил, а вот крепостную актрису полюбил так, как никогда не любил прежде, любовью чистой и возвышенной, и остался ей верен до конца своих дней. Он боготворил Жемчугову. Николай Петрович сумел подняться над сословными предрассудками, отринуть их за ненадобностью — а для этого надо было обладать смелостью и независимостью духа — и в своей крепостной увидеть прежде всего необыкновенную женщину, одаренную не только артистическими, но и душевными сокровищами. Она была избранницей его сердца, а у сердца, как известно, свои законы, отличающиеся от людских.

На склоне лет в «Завещательном письме» сыну граф Шереметев написал о Прасковье Ивановне: «…Я питал к ней чувствования самые нежные… наблюдая украшенный добродетелью разум, искренность, человеколюбие, постоянство, верность. Сии качества… заставили меня попрать светское предубеждение в рассуждении знатности рода и избрать ее моею супругою…»

В Кусково Жемчугову унижали и издевались над ней. Тогда граф подарил ей «русский Версаль» — усадьбу Останкино, где она в последний раз вышла на театральную сцену в 1797 году.

Боровиковский Владимир «Портрет графа Н.П.Шереметева» 1819

Связь барина со своей фавориткой никого не удивляла, это было в порядке вещей. Странным показалось бы, если б такого не было, но вот свадьба… Свадьба знатного графа и крепостной актрисы непременно шокировала бы высшее общество, это было неслыханной дерзостью, попранием всех устоев, поэтому решено было провести ее тайно, а разрешение на бракосочетание, оглашенное только после смерти Прасковьи Ивановны, пришлось просить у самого Государя Императора Александра Первого.

Готовясь к свадьбе в Москве после пятнадцати лет совместной жизни, граф купил дом на Воздвиженке. Оттого переулок стал называться Шереметевым (сейчас это Романов переулок). Угловой дом с колоннадой, построенный, по преданию, Василием Баженовым, помнит счастливые дни любви Прасковьи Ивановн

ЖЕМЧУГОВА-КОВАЛЕВА Прасковья Ивановна — Яркипедия

ЖЕМЧУГОВА-КОВАЛЁВА Прасковья Ивановна (3.07.1768, с Уславцево Ростовского уезда Ярославской губернии — 23.02.1803, Санкт-Петербург) — выдающаяся русская актриса.

из

Родилась в семье крепостного крестьянина. В 1779 году была отослана ко двору графа П. Б. Шереметева, решившего создать крепостной театр, для обучения «театральному мастерству и галантным манерам». Воспитывалась в барском доме в числе других детей, «определенных к театру». С начала 80-х гг. ХVIII в. занимает положение первой актрисы шереметевской труппы в театре, расположенном в подмосковной усадьбе графа Кусково.

Вскоре становится фавориткой графа Н. П. Шереметева. Несмотря на большое чувство, любовь и привязанность к Прасковье, граф Н. П. Шереметев не сразу решился оформить брак с крепостной актрисой. В 1798 г. она была освобождена от крепостной зависимости. Спустя еще три года, в 1801, граф Н. П. Шереметев решился вступить с нею в брак. Венчание проходило в церкви Симеона Столпника в Москве и было тайным. Тогда же через архив Министерства иностранных дел он разыскивает бумаги, говорившие о том, что некие польские шляхтичи ещё в XVII веке были взяты русским войском в плен и после войны остались жить в России, это дало возможность сфабриковать документы, доказывающие польское происхождение Прасковьи Ивановны. К этому времени её здоровье было подорвано. 3 февраля она родила сына Дмитрия, но, будучи больной чахоткою, так и не оправилась после родов и 23 февраля умерла. Похоронена в Александро-Невской Лавре.

Знакомство с отзывами современников о ее игре позволяет говорить о ней как о талантливой трагической актрисе. Исследователи истории русского театра сближают ее творчество с творческим даром Катерины Семеновой, выдающейся трагической актрисы начала ХIХ века. Актриса трагедийного дарования, Жемчугова-Ковалёва, тем не менее, вынуждена была играть поверхностные роли в комических операх. Напряжение всех физических и духовных сил было причиной раннего ухода её со сцены и преждевременной смерти.

Истинное происхождение Жемчуговой-Ковалёвой долго было за «семью печатями». Пока друг Сергея Дмитриевича Шереметева (внука Жемчуговой-Ковалёвой) известный ростовский краевед А. А. Титов в своём иcтopико-статистическом описании Ростовскооо уезда не рассказал, ссылаясь на краеведа А. М. Ошанина, вкратце эту историю, не называя конкретных имен и времени. Титов писал: «В конце прошлого столетия владелец села Вощажниково, приехавши летом в село, увидел проходившею за водой крестьянскую девушку, дочь местного кузнеца, на которой он вскоре и женился, в последствии времени он представил её ко Двору. И никто не мог предполагать, что это была крестьянка». На родине своей жены Н. П. Шереметев выстроил церковь Богоявления с двумя приделами (1805), а у дороги к селу, где по преданию граф впервые встретил юную Парашу, была поставлена часовня. Именно об этой встрече была написана песня «Вечор поздно из лесочка…», приписываемая легендой самой Жемчуговой-Ковалёвой.

КУСКОВО. Комната-музей Прасковьи Жемчуговой или Музыкальная гостиная в кусковском Дворце: deadokey — LiveJournal

В Кусково есть отдельный вход во Дворец, сделанный в свое время графом П.Б. Шереметевым для своего сына Николая Петровича. Эти покои были закрыты для гостей и хозяева могли здесь уединяться. Граф любил играть в этих стенах на музыкальных инструментах и совершенствовать свое мастерство. А на рубеже XIX-XX веков внук Прасковьи Жемчуговой, Шереметев Сергей Дмитриевич, в этих покоях создал музей своей бабушки: им были собраны личные вещи и портреты известной актрисы. После рассказа про часовню, поставленную на месте встречи крепостной актрисы и графа, давайте посетим комнату Прасковьи Жемчуговой в кусковском Дворце.

В северо-восточной части кусковского Дворца, созданной в 1780-х годах, скрываются две гостиные, кабинет и спальня. В эти помещения с улицы был сделан отдельный вход. Комнаты предназначались для сына и наследника владельца Кусково, графа Николая Петровича.

 

2. Музыкальная гостиная в покоях графа.

 
Музыкальная гостиная была закрыта для гостей и граф, являвшийся страстным театралом и прекрасным виолончелистом, мог здесь уединяться.
 

3. Музыкальную гостиную еще называют комнатой-музеем Прасковьи Жемчуговой.

 

Портрет известной актрисы, графини Прасковьи был написан после ее смерти как своеобразный портрет-документ, основная задача которого засвидетельствовать «законорожденность» наследника тайного брака.

 

4. Николай Аргунов (1771-1828). Портрет графини П.И. Шереметевой в полосатом халате. 1803 год.

 

Композиционным и смысловым центром музыкальной гостиной был стол для октета — ансамбля из восьми музыкантов, одним из которых был сам граф. Николай Петрович совершенствовал свое врожденное мастерство, беря уроки у лучшего музыканта Гранд Оперы – Ивара. Из воспоминаний графа И.М. Долгорукого: «Это составляло главнейшую страсть его во всю жизнь; он и при отце, когда холопы их играли всякую неделю оперы, бросал гостей, садился в оркестр за свой контрабас и тотчас после театра уходил в свои комнаты, не приветствуя никого из посетителей родительского дома».

 

5.

 
В прошлом рассказе было небольшое расследование, как же встретились граф Николай Петрович Шереметев с крепостной Прасковьей Ковалевой? Возле села Уславцево или уже в доме графа в Кускове? Если граф действительно решил увековечить память о Прасковье, поставив часовню на месте их встречи возле села Уславцево, то встретиться они могли там только в одном случае — когда Прасковье не было и года, а ему было 17 лет по приезду в усадьбу Вощажниково.
 

6.

 

В Вощажниково был конный завод, а молодому графу предстояло большое путешествие в Европу, которое состоялось в 1769-1773 годах. Прасковья родилась в деревне Березино села Вощажниково Юхотской волости, Ярославской губернии в 1768 году. И вероятнее всего, молодой граф мог встретить семью Ковалевых, отправлявшихся по указанию его батюшки — графа Петра Шереметева в Кусково, где создавался роскошный ансамбль. Б.П. Шереметев нуждался в самых лучших мастеровых, в связи с чем и вызвал семью кузнеца Ковалева в Кусково. Возможно кузнец молодому графу чем-то помог в дороге или наоборот, но тем не менее — эта удивительная встреча с маленькой дочкой кузнеца состоялась. Но было ей на тот момент меньше года!

 

7. Из музыкальной гостиной можно пройти в спальню графа, интерьеры ее я покажу в следующем посте.

 

Покои графа, сохранившие его голос и музыку, стали своеобразным музеем, посвященным смыслу, успеху и трагедии его жизни — театру и его жене, бывшей крепостной актрисе Прасковье Ивановне Ковалевой, по сцене — Жемчуговой, в замужестве — графине Шереметевой.

 

8.

 

Здесь находятся портреты известной актрисы, вещи, которых могли касаться ее руки, книги, которые она могла читать, иконы, что она почитала. Всю эту коллекцию на рубеже XIX-XX веков собрал в усадьбе внук Прасковьи Жемчуговой, граф Сергей Дмитриевич. Самые первые описи усадьбы Кусково, ставшей музеем, составленные в 1919 году, свидетельствовали, что Музыкальная гостиная графа Николая Петровича была для семьи Шереметевых не только одной из многих парадных гостиных Дворца, но и имела особое назначение — в зримых образах, вещах и книгах хранить историю семьи.

 

9.

 

Музейная экспозиция, собранная графом С.Д. Шереметевым, просуществовала примерно до 1927 года. Подтверждением тому служат созданные художником П. Петровичевым в 1920-х годах виды гостиных кусковского Дворца. Живописец запечатлел в том числе и Музыкальную гостиную, называвший ее «Гостиной в стиле жакоб» (1925 год) (оригинал картины находится в этой комнате, ее можно заметить на фото №3).

 

10.

 

Спустя несколько лет после открытия отреставрированных Покоев графа Николая Петровича, выполнили также реконструкцию «семейного мемориала графа Сергея Дмитриевича», несколько расширив его экспонатами музея, посвященными театру, его владельцам и актерам.

 

11.

 

В основе художественного решения убранства гостиных находится сплетение двух лейтмотивов: крепостной театр графа и судьба одной из его выдающихся актрис.

 

12.

 

Утраченное в XIX веке здание кусковского театра в английском парке и специфическая экспозиция Воздушного театра (под открытым небом) не позволяли музею «держать открытой» одну из интереснейших страниц жизни усадьбы. Созданная вначале, как выставка «Храм добродетели душа ее была…», посвященная дебюту крепостной актрисы, выставка стала постоянной тематической экспозицией, занимая достойное место в ряду дворцовых интерьеров.

 

13.

 

В 1797 году графу Шереметеву император пожаловал почетное звание обергоф-маршала. В связи с этим граф переехал в Петербург, забрав с собой лучших актеров своей труппы. Переезд в столицу с сырым климатом неблагоприятно повлиял на здоровье Прасковьи Жемчуговой (обострился наследственный туберкулез), в результате чего она потеряла голос. В связи с этим Николай Шереметев окончательно распустил свой театр, назначив, по просьбе Прасковье, актрисам приданое.

 

14.

 

Прасковья Ковалева-Жемчугова по образованию и манерам ничем не устала самым знатным дамам России. Она была обучена музыкальной грамоте, хорошо играла на арфе, владела иностранными языками. Она легко могла стать хорошей парой для графа Николая Шереметева, если бы только не почти пожизненное клеймо крепостной.

 

15. Собственноручная вышивка графини Прасковьи Ивановны Шереметевой.
Учитывая, что вместе с Николаем Петровичем Шереметевым, они были вместе 22 года, а здесь 22 цветка, то можно предположить, что каждый цветок означает год их совместной жизни. Последние три года вышиты золотом: 1800 год обручения, 1801 год венчания, 1802 год она носит под сердцем сына графа.

 
Американский писатель Дуглас Смит написал четыре книги о России, одна из них посвящена Прасковьи Жемчуговой и называется «The Pearl: A True Tale of Forbidden Love in Catherine the Great’s Russia» (Жемчужина: Правдивая история о запрещенной любви во времена Екатерины Великой». Описание книги можно посмотреть на сайте автора, а купить и почитать отзывы можно на Amazon.

Неравный брак. Прасковья Ковалева-Жемчугова и граф Николай Шереметев

История любви 11 июля 2018, в 15:29

В истории государства Российского графский род Шереметевых, один из самых знатных и богатых, известен со времен весьма отдаленных. Правда, графский титул Шереметевы получили лишь в 1706 году. Им был удостоен фельдмаршал Борис Петрович Шереметев за усмирение стрелецкого бунта в Астрахани. Надо особо отметить, что Борис Петрович был первым русским графом, так как прежде в России не было такого титула – до этого момента графским титулом наших аристократов жаловали иностранные государи.

Но не только ратными делами славились Шереметевы. Они были меценатами и оказывали помощь «сирым и убогим», на их средства возводили церкви и храмы, а еще Шереметевы покровительствовали искусству. Самый известный крепостной театр принадлежал этому роду, и знаменит он был не только великолепными актерами, но и продуманной планировкой, потрясающими декорациями и изумительной акустикой. Современники отмечали, что шереметевский театр в Кусково ни в чем не уступал дворцовому театру в Эрмитаже.

Именно с историей этого театра связана история любви и неравного брака графа Николая Петровича Шереметева и крепостной актрисы Прасковьи Ивановны Ковалевой, выступавшей под псевдонимом Жемчугова.

Родилась Прасковья в деревне Березники Юхотской волости Ярославской губернии 31 июля 1768 года. Ее отец, Иван Степанович Ковалев, был кузнецом у Шереметевых и слыл великим мастером и великим пьяницей.

Все графские крепостные знали о пристрастии своих хозяев к талантливым людям, знали и о том, что Шереметевы готовят актеров для своего театра с самого детства. А потому никто и не удивился, когда голосистую Парашу Ковалеву забрали в подмосковное имение Шереметевых – Кусково и отдали на воспитание одной из графских родственниц, княгине Марфе Михайловне Долгорукой. Параше было тогда восемь лет.

Когда Шереметевы давали оперу в своем театре в Кусково, они старались не увлекаться декорациями. Не любили они и всяческие театральные эффекты. И Петр Борисович, и Николай Петрович главными в театре почитали актеров.

Здесь нам хотелось бы сделать небольшое отступление и напомнить, что судьба актрис крепостного театра была достаточно тяжелой. Талантливые и трудолюбивые «тансерки», которые могли бы стать украшением любого знаменитого театра, зачастую оказывались самым вульгарным гаремом для барина. Прекрасные актрисы, отыграв спектакль, отправлялись услаждать пресыщенных гостей своего хозяина. Особо этим славился известный «театрал» той поры, директор императорских театров, Эрмитажа, владелец усадьбы Архангельское князь Николай Борисович Юсупов. Довольно часто во время спектакля танцовщицы его домашнего театра по знаку князя сбрасывали с себя одежды и танцевали нагими.

Шереметевы относились к своим актерам и актрисам совершенно по-другому. Здесь уважали, и даже почитали талант. За свои труды актеры получали жалованье. Кормили их при усадьбе (то есть ели они то же, что и хозяева), за здоровьем их присматривали лучшие доктора. Граф Шереметев не продавал и не покупал крепостных артистов и всегда обращался к своим актерам по имени и отчеству: так, например, Парашу не кликали Парашкой, а величали Прасковьей Ивановной. И сценические фамилии младший граф придумывал для них по названиям драгоценных камней: Гранатова, Алмазова, Жемчугова…

Никаких «шалостей и вольностей» в театре старший Шереметев не позволял не только себе, но и всем остальным. Мало того, за девушками, игравшими на сцене, велось особо «крепкое смотрение», «чтобы все было тихо и смирно». Однако на их свободу никто не посягал – актрисам разрешали «свободно гулять».

Естественно, столь же уважительно относились и к Параше Ковалевой. А псевдоним ей дали в знак маленькой жемчужины, которую однажды нашли в пруду усадьбы.

«Взращиванием» актеров у Шереметевых занимались специально приглашенные мастера. У этих первоклассных наставников крестьянская девочка быстро освоила музыкальную грамоту, вокал, игру на клавесине и арфе, выучила французский и итальянский языки. Параше еще не было и одиннадцати лет, когда она впервые вышла на сцену. Она пела в опере Андре Гретри «Опыт дружбы». И уже в столь юном возрасте ей предсказывали большое будущее. Особенно восторгался успехом юной крепостной певицы хозяин театра, вернее, «младший хозяин» – сын графа Петра Борисовича Шереметева, Николай Петрович, недавно прибывший из Европы.

Худенькая, с огромными глазами девочка сильно волновалась перед спектаклем и испуганно шептала: «Только бы не потерять от волнения голос! Только бы понравиться его сиятельству!»

Но едва она ступила на сцену, как волнение прошло. И вся она преобразилась. Угловатая крестьяночка стала воплощением грации и изящества.

Юная актриса и ее несомненный талант произвели на молодого графа большое впечатление. Он так уверился в Прасковье, что поручил ей главную партию в следующей постановке. Это была партия Луизы в опере Пьера Александра Монсиньи «Дезертир» (или «Беглый солдат»). Прасковья не обманула его надежд – ее выступление было поистине блестящим. Публика рукоплескала после каждого выхода Луизы-Параши, а когда она исполнила главную арию, зал буквально взорвался аплодисментами и восторженными криками, и на сцену полетели кошельки – так знатные зрители выражали свои бьющие через край чувства.

Затем последовала опера итальянского композитора Антонио Саккини «Колония, или Новое селение», и снова Шереметев поручил ей главную роль. Более опытные актеры восприняли новость с удивлением – они не были уверены, что эта девочка, пусть и талантливая, справится с ролью любящей и страдающей женщины, героини «Колонии». Многие ждали, что через день-два граф назначит другую актрису, однако Николай Петрович вел репетиции и своего решения менять не собирался. Было в этой девочке-подростке что-то такое, что буквально пленяло графа…

И вновь Прасковья не подвела. Ее исполнение влюбленной Белинды потрясло всех, в том числе и сомневающихся прежде актеров.

Неудивительно, что к талантливой девушке отношение было несколько особое – с ней больше занимались, о ней больше заботились, но все это внимание до поры до времени было исключительно опекой одаренной актрисы, в которой отец и сын Шереметевы видели будущую славу своего театра. Молодой граф, с отцовского согласия, перевел ее на положение первой актрисы театра.

Он даже возил Парашу в Москву – посмотреть город и, конечно же, спектакли в других театрах. Вообще обучение Прасковьи Ивановны доставляло Николаю Петровичу особенное удовольствие. У юной актрисы была замечательная память, и все трудности учебы давались ей легко. Она старалась не только повысить свое актерское мастерство, но и каждую свободную минуту читала, проводя много времени в графской библиотеке. А молодой граф любил играть с ней на клавесине в четыре руки и разучивать арии из разных опер.

Постепенно любовь к музыке и совместные занятия сблизили графа и крепостную актрису…

Николай Шереметев родился в 1751 году. Получив блестящее образование в России, он решил продолжить учение за границей. Николай Петрович много путешествовал по Европе, слушал лекции в Лейденском университете, изучал постановку театрального дела, повышал музыкальное образование, общался с выдающимися деятелями европейской культуры. Существуют свидетельства, что он встречался с Георгом Фридрихом Генделем (в бумагах графа был найден автограф знаменитого немецкого композитора), а также знал великого Моцарта и даже поддерживал его деньгами.

В Европе граф Николай Петрович не только «повысил образование», но и «набрался» свободолюбивых идей – что весьма способствовало его уважительному отношению к простым людям. Отцовское воспитание вкупе с европейским внушило ему, что истинный аристократ просто обязан нести в народ просвещение и культуру. Иначе им неоткуда будет взяться. И еще он осознал евангельскую истину, что все люди равны перед Богом. Правда, в те времена эта истина многими воспринималась почти революционным призывом к равенству.

И вот с таким образованием и таким настроем граф Николай Петрович вернулся в Россию. Первым делом он решил устроить по-новому всю жизнь в Кусково. В том числе и в театре. Вот тогда он и увидел впервые Прасковью…

Занимался молодой граф не только с Парашей, свои музыкальные и театральные знания, приобретенные в Европе, он старался передать всем актерам отцовского театра. Говорят, не все уроки проходили гладко – характер у него был непростой, вспыльчивый, и если кто вдруг оказывался нерадивым учеником, граф страшно сердился и, от греха подальше, вскакивал на коня и мчался во весь опор, чтобы «растрясти» свой гнев. (Недаром на гербе один из шереметевских львов был украшен надписью: «Не ярится, но неукротим!») Однако такое случалось редко, обычно молодой граф был заботлив и очень корректен в обращении с людьми.

А тем временем слухи об удивительной, талантливой актрисе передавались из уст в уста. И вот слава Прасковьи Жемчуговой дошла до самой императрицы Екатерины Второй.

Тридцатого июня 1787 года в поместье Шереметевых на открытие нового, перестроенного театра (еще одна затея молодого графа) прибыли царственные гости – императрица со своим двором. Изумительный голос Прасковьи и ее игра произвели на императрицу такое сильное впечатление, что Екатерина подарила крепостной актрисе бриллиантовый перстень… С этого мгновения Прасковья Жемчугова стала настоящей и признанной актрисой, причем одной из самых известных.

Граф Николай Петрович выбирал оперы специально для нее, учитывая особенности ее голоса, ее темперамент и талант. Среди прочих Прасковья пела партию Лоретты из одноименной оперы. Героиня, дочь солдата, прекрасная и чистая девушка, становится женой графа… Вряд ли Параша думала, что в ее жизни случится ровно то же самое.

По желанию Николая Петровича она пела партию Розетты в сентиментальной комедии «Добрая девка», партию Анюты в опере «Тщетная предосторожность»; партию Инфанты в опере «Инфанта Замеры». Такие разные образы, и так блистательно исполненные великолепной Жемчуговой!

Верные поклонники, от всей души восторгавшиеся изумительным талантом Прасковьи, называли ее «Жемчужиной кусковской сцены».

А Николай Петрович продолжал ставить на сцене своего прославленного на всю страну театра истории о том, как знатный и богатый вельможа влюбляется в простую, но прекрасную селянку. На репетициях он подыгрывал Прасковье, подавал реплики… Возможно, так он говорил с ней о своей любви. И любовь эта была высокой и верной – совсем как в тех историях, что он выбирал.

Тридцатого октября 1788 года умер Петр Борисович Шереметев, оставив все свои богатства, восемьсот с лишним тысяч десятин земли и более двухсот тысяч крепостных душ сыну. Николай Петрович очень тяжело переживал смерть отца. Он ударился в пьяный загул, стараясь забыться, – и забыл обо всем. И о своем театре тоже. Но Прасковья, которая стала молодому графу близким другом, сумела утешить Николая Петровича, и он прекратил пьянствовать.

Совместные переживания помогли графу открыться любимой девушке. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Он никогда не был аскетом, но любовь к Прасковье была особенной, самой сильной за все тридцать семь прожитых им лет.

Конечно, его чувства были небезответны, Параша сама давно любила графа Николая Петровича. Да только ей ли – крепостной актрисе – было мечтать об одном из самых завидных женихов всей Российской империи.

Как бы то ни было, они полюбили друг друга и стали жить вместе – граф открыто поселил любимую женщину в своем доме. Николай Петрович оставил все холостяцкие развлечения и с упоением посвятил всего себя Прасковье и, конечно же, театру, ведь театр был делом жизни и Прасковьи Жемчуговой, и графа Шереметева.

Вместе со всем наследством Николаю Петровичу досталось и имение Останкино, бывшее частью приданого его матушки, урожденной княжны Варвары Алексеевны Черкасской. Именно здесь, в Останкино, он решил построить новый театр – своеобразный подарок любимой Параше. Этот дар любви был действительно прекрасен.

Строительство в Останкино длилось шесть лет и было окончательно завершено в 1798 году. Начинали строительство крепостные архитекторы Алексей Миронов и Григорий Дикушин, но затем понадобились советы и консультации более профессиональных зодчих, и граф обратился за помощью к Винченцо Бренна, Джакомо Кваренги, Ивану Старову и Елизвою Назарову. Завершал работы в Останкино сын крепостного художника Ивана Петровича Аргунова, архитектор Павел Аргунов. Он же занимался убранством и декорированием интерьеров Останкинского дворца.

Однако театр был построен на три года раньше, весной 1795 года. И как только новый театр был готов, граф с Прасковьей Ивановной и, конечно же, со всей театральной труппой перебрались в Останкинскую усадьбу, в так называемые «старые хоромы». Здесь влюбленным жилось намного спокойнее и лучше, чем в Кусково, где постоянно толклись всяческие родственники, недовольные связью вельможного графа с «крепостной девкой». Здесь же они дожидались окончания строительства дворца.

Пока велись строительные работы, граф, естественно, рассказывал о них Параше, и она имела некоторое представление о том, какими будут Останкинский театр и Останкинский дворец, но то, что она увидела, превзошло все ее ожидания. Вот как об этом рассказывается в одной статье: «В залах первого и второго этажа, украшенных статуями и вазами, все блестело золотом. Так было и в Кускове. Но здесь, в Останкине, роскошное убранство производило впечатление благородной простоты, изысканного вкуса и изящества. Начиная с искусно набранных из различных пород дерева паркетных полов и кончая великолепными расписными потолками – все являло собой искусство и служило искусству. Это был театр-дворец. Парадные залы, гостиные, комнаты, обставленные резной золоченой мебелью, предназначались для торжественного приема гостей, приглашаемых в театр. Для жилья отводились так называемые „старые хоромы“, расположенные близ церкви. У Прасковьи Ивановны была здесь уютная комната с большим венецианским окном. Окно выходило на балкон, внизу виднелись кусты белой и лиловой сирени. В комнате ничего лишнего: ниша с распашными завесами, где стояла кровать, туалетный столик, накрытый скатертью, зеркало в станке из красного дерева, а на полу темный ковер, затканный желтыми и белыми цветами. С одной стороны комната соединялась с покоями графа, а с другой примыкала к комнатам актрис, где жили Таня Шлыкова и другие близкие подруги Жемчуговой».

Более всего поражал новый театр. Свыше пяти лет, начиная с 1792 года, продолжались поиски наиболее совершенной формы зрительного зала. Сначала соорудили полукруглый зал с амфитеатром, генеральной ложей в центре бельэтажа и балконами по сторонам. Вскоре граф пожелал, чтобы, в случае необходимости, зал, после небольших перестановок, мог превращаться в «воксал», то есть служить местом для танцев и банкетов. С этой целью залу была придана овальная форма, планшет сцены поднялся вровень с несколько сниженным полом бельэтажа. Настил, закрывавший амфитеатр, делал из театрального помещения «воксал». Бельэтаж превратили в открытые ложи, установив вместо двух рядов лавок «ольховые, выкрашенные под красное дерево стулья». Генеральная ложа стала разборной, в бельэтаже появились колонны и резные балясины. Вместо боковых балконов соорудили верхнюю галерею – парадиз.

Не меньшее внимание уделялось и сцене. По своим размерам – 16 метров в ширину и 23 метра в глубину – она не уступала крупнейшим театрам. Перед ней находилась еще бо2льшая авансцена. Здесь, согласно театральной традиции, должны были появляться первые персонажи.

Трюм, верхнее машинное отделение, подъемники, блоки для подачи декораций, сложнейшие театральные машины – великолепное оборудование, в создание которого немало труда вложил талантливейший крепостной механик Федор Иванович Пряхин, позволяло осуществлять на останкинской сцене любые представления.

Открытие Останкинского театра почтил уже новый властитель России – Павел Первый, с которым Николай Петрович был дружен с юных лет. Императора приветствовали пением торжественной кантаты, что весьма польстило Павлу, ибо немногие вельможи искренне радовались при его появлении.

Граф Шереметев устроил своему императору и другу юности настолько потрясающий прием, что разговоры о нем еще долго ходили по Москве. Дошли они и до польского короля. Рассказы звучали так заманчиво и невероятно, что король Станислав сам попросил графа «пригласить его в гости». В Останкино он самолично убедился, что все слухи были совершенно правдивы…

Столь резкая перемена в жизни и такие «важные» гости не изменили Прасковью Ивановну. Она не зазналась и была по-прежнему простой и доброй девушкой, всем сердцем преданной театру. И по-прежнему она играла на сцене, и, как всегда, была восхитительна в каждой роли.

Николай Петрович не решался обвенчаться с Парашей, но все знали, что отношения у них самые серьезные и что эта актриса не очередная блажь вельможного барина. Она была хозяйкой в его доме, и с этим приходилось мириться всем желающим побывать на торжествах в Останкино. А однажды Николай Петрович привез Прасковью на любительский спектакль, который представляли сами господа – это была опера «Нина, или Сумасшедшая от любви».

Впервые Жемчугова сидела в зрительном зале среди особ высшего света, а на сцене играла княгиня Долгорукова и другие столь же знатные «актеры». Понятно, что Шереметев привез Прасковью не для того, чтобы она «перенимала опыт», – он хотел внушить своей любимой, что она достойна уважения и любви.

Прасковье нелегко дался этот визит, но она справилась и с этой ролью. Однако общество было шокировано. Особенно возмущались дамы – как, они, знатные и сиятельные, играли перед крепостной девкой!..

Правда, дальше возмущений (исключительно за спиной графа) дело не пошло. Все знали о вспыльчивости и обидчивости Николая Петровича, а также о том, что оскорблений он не прощает никому. Короче, повозмущавшись, общество ясно осознало, что граф Шереметев сделал свой выбор обдуманно и серьезно.

Однако слухов и сплетен меньше не стало. Чуть ли не на всех приемах и во всех гостиных Москвы, Санкт-Петербурга и окрестных усадеб на все лады обсуждали «неприличную» связь крепостной актрисы и графа Николая Петровича.

Граф относился ко всему этому абсолютно спокойно, пересуды нисколько его не тревожили, а вот Прасковья страдала. Она считала, что это по ее вине любимый человек стал предметом недоброжелательных разговоров и осуждения. И связь свою с Николаем Петровичем она считала греховной. Но сцену она, естественно, не оставляла.

В новом, Останкинском театре с невероятным успехом прошла героическая опера «Взятие Измаила». Либретто к опере написал один из участников штурма Измаила, а музыку – композитор Осип Антонович Козловский. Премьера состоялась 22 июля 1795 года. В этой романтической трагедии Жемчугова исполняла партию турчанки Зельмиры, влюбленной в российского офицера. С невероятной искренностью пела Прасковья арию плененной турчанки:

Оставить мне отца несносно, но, любя,

Все в свете позабыть хочу я для тебя.

Различность веры? Нет, и то не помешает,

Что бог один у всех, то разум мне вещает…

Все чувства, все слова своей героини Прасковья знала не понаслышке. И зрители понимали, что творится в душе актрисы, когда она пела:

Любовник, друг, и муж, и просветитель мой,

Жизнь новую приму, соединясь с тобой…

По окончании спектакля Жемчуговой устроили настоящую овацию и осыпали цветами. Как актриса Прасковья Ивановна восхищала всех, многие знатные господа преклонялись перед ее талантом. Но как невенчанная жена графа она вызывала ропот и недовольство. Больше всех, понятно, беспокоились родственники графа – их чрезвычайно волновала судьба огромного наследства, на которое после его смерти они так надеялись. Их беспокоили, а порой и возмущали непомерные траты Николая Петровича. Приезжая на очередной прием, господа родственники пытались сосчитать, сколько граф потратил на свой сказочный дворец, сколько на все эти спектакли-оперы и, главное, сколько на подарки своей «крепостной выскочке». Графские деньги не давали покоя, между прочим, не только бедным родственникам, но и весьма состоятельным, таким, например, как Разумовские.

В результате граф отстранил от себя почти всю родню. И это вызвало новый шквал осуждения и возмущения. Лишь в одном сходились Прасковья Ивановна и многочисленные графские родственники – и она, и они считали именно ее виновницей поведения графа.

В ответ на все это граф дал своей лучшей крепостной актрисе вольную. Это случилось 1 декабря 1798 года. Общество пребывало в недоумении – как можно разбрасываться такими ценностями? Или неугомонный граф еще что-то задумал?..

А театр, между тем, действовал. И Жемчугова продолжала с огромным успехом выступать в спектаклях. Возможности новой сцены словно придали свежих сил артистам шереметевского театра. Был восстановлен почти весь прежний репертуар и поставлено несколько новых спектаклей. Останкино стало одним из центров художественной жизни Москвы. Театр графа Шереметева по своему профессионализму превзошел почти все крепостные труппы. Лишь один театр мог сравниться с ним – театр графа Александра Романовича Воронцова.

Еще три года светились огни рампы и дворцовых окон, три года съезжались к Останкинскому дворцу золоченые кареты, целых три года блистал шереметевский театр – всего лишь три года, а потом…

Графа призвали в Санкт-Петербург – Павел Первый пожаловал своему доброму приятелю звание обергофмаршала императорского двора, что, естественно, требовало непременного присутствия при дворе. По дороге в северную столицу Николай Петрович с Прасковьей Ивановной остановились в Москве, где тайно венчались утром 6 ноября 1801 года. Разрешение на столь скандальный брак дал графу сам император. Венчание проходило в церкви Симеона Столпника на Арбате, и приглашены на него были лишь самые близкие и доверенные люди, в том числе давняя и верная подруга Параши – Татьяна Шлыкова, блистательная танцовщица шереметевского театра.

Семнадцать лет любви наконец завершились венчанием. Пятидесятилетний граф Шереметев мечтал о наследнике – законном наследнике, и родить его должна была любимая женщина. Однако долгожданное венчание, несмотря на дозволение императора Павла, сохранили в тайне, и официального объявления не последовало.

Из Москвы граф с молодой женой и «свитой» прибыли в Санкт-Петербург. Впервые Жемчугова вошла во дворец Шереметева как жена. Только радости ей это не принесло. В сыром климате северной столицы у Прасковьи открылась чахотка. Врачи запретили ей не только петь, но и вовсе выходить из дома. Привыкшая к вольной жизни в усадьбах, Жемчугова оказалась запертой в петербургском Фонтанном доме Николая Петровича. Она мучилась, оставшись без любимого дела, страдала от болезни и от того, что, как ей казалось, она стала обузой любимому мужу.

А граф был вынужден часто бывать в Зимнем дворце, присутствовать на балах и приемах, куда не мог привезти свою больную жену. Иногда он пытался избежать этих неприятных для него обязанностей и остаться дома с Прасковьей Ивановной, но Павел Первый скучал без своего приятеля и, случалось, сам являлся к графу – узнать, что же мешает Шереметеву прибыть в Зимний…

Надежд на выздоровление Прасковьи Ивановны с каждым днем становилось все меньше. Болезнь прогрессировала, но в эти последние годы жизни Бог отметил семью графа Шереметева рождением сына.

Прасковья Ивановна трудно носила ребенка, болезнь брала свое, но она была счастлива – беременность стала для нее знаком, что Господь простил ее жизнь во грехе, а главное, теперь и она могла осчастливить мечтающего о наследнике Николая Петровича.

Граф приказал своему крепостному художнику Ивану Аргунову написать портрет Прасковьи Ивановны. Это был не первый портрет Жемчуговой, который заказывал Шереметев, но беременной ее писал только Аргунов. Измученная туберкулезом, болезненно худая, с большим животом – и такой ее любил и хотел помнить граф Николай Петрович.

Рождение сына отняло у Параши последние силы. Мальчик, нареченный Дмитрием, появился на свет 3 февраля 1803 года, а через двадцать дней, 28 февраля, Прасковья Ивановна умерла. За эти двадцать последних дней ей не позволили даже взглянуть на ребенка – врачи опасались, что младенец может заразиться смертельной болезнью.

В день рождения Дмитрия граф Шереметев наконец объявил всему свету, что Прасковья Ивановна является его венчанной женой перед Богом и людьми.

Однако Прасковью это уже не интересовало, а общество… общество не пожелало признать крепостную девку графиней Шереметевой.

Похоронили Прасковью Ивановну в Петербурге, в Александро-Невской лавре, в фамильной усыпальнице графов Шереметевых. Провожали ее в последний путь друзья-актеры и вся челядь графа, уважавшие и любившие свою графиню-крестьянку. И, конечно же, сам убитый горем Шереметев с крошечным сыном на руках.

На могильной плите Прасковьи Ивановны Жемчуговой, в замужестве графини Шереметевой, выбиты стихи:

Не пышный мрамор сей, бесчувственный и бренный,

Супруги, матери, скрывает прах бесценный.

Храм добродетели душа ее была:

Мир благочестья, вера в ней жила.

Граф мучительно переживал смерть любимой. До конца своих дней он чтил память своей графини и, желая воспитать в сыне такое же отношение к матери, написал для него два важных документа: «Завещательное письмо» и «Жизнь и погребение графини Прасковьи Ивановны Шереметевой». Всю свою любовь, все свое восхищение, все свое уважение к этой чудесной женщине граф излил в этих произведениях. Он называет ее только по имени и отчеству и всегда именует графиней…

«Я питал к ней чувствования самые нежные, самые страстные… наблюдал я украшенный добродетелью разум, искренность, человеколюбие, постоянство, верность. Сии качества… заставили меня попрать светское предубеждение в рассуждении знатности рода и избрать ее моею супругою… Постыдную любовь изгнала из сердца любовь постоянная, чистосердечная, нежная, коею навеки я обязан покойной моей супруге…»

Граф пережил «возлюбленную супругу» на шесть лет, которые посвятил воспитанию сына и исполнению последней воли Прасковьи Ивановны. А завещала она все свои личные средства и драгоценности отдать сиротам и бедным невестам-бесприданницам. Занятия благотворительностью помогали графу хоть как-то утешиться в его горе. Николай Петрович, продолжая дело жены, которая всегда помогала нищим, сиротам и больным, построил в Москве Странноприимный дом и знаменитую Шереметевскую больницу. Сейчас в этом здании располагается Институт скорой помощи имени Склифосовского.

Воспитанием сына Прасковьи Ивановны помимо самого графа занималась и лучшая подруга Параши – Татьяна Васильевна Шлыкова. Она тоже хранила память о Прасковье и старалась воспитать в Дмитрии Николаевиче любовь и уважение к умершей матери.

Это почтительное отношение передавалось из поколения в поколение. Вот что пишет в своих воспоминаниях Ксения Александровна Сабурова, дочь расстрелянного в 1918 году бывшего губернатора Петербурга А. А. Сабурова и Анны Сергеевны Шереметевой, праправнучка Прасковьи Ивановны: «Все в нашей семье относились к Прасковье Ивановне с величайшим почтением. Дед не разрешал называть ее Парашей. Я помню, что в Фонтанном доме стоял складень на аналое: изображение Прасковьи Ивановны в гробу, а в центре два ее портрета – один в чепце, с миниатюрой на груди, другой, последний, перед родами, в полосатом платье, с такой горькой складкой возле губ. Копии с картин Аргунова сделаны по приказу прапрадеда. Раскрывали складень лишь по великим праздникам и детей проводили мимо. А кто из младшего поколения проказил – лишался этой чести, и обычно „грешник“ горько плакал».

Память о Прасковье Ивановне хранят не только потомки, но и… работники музея в Останкино. Это один из удивительных московских музеев. «Украсив село мое Останкино, – писал граф Николай Петрович в завещании сыну Дмитрию, – и представив оное зрителям в виде очаровательном, думал я, что, совершив величайшее, достойное удивления и принятое с восхищением публикою дело, в коем видны мое знание и вкус, буду всегда наслаждаться покойно своим произведением». Теперь этим «делом» можем насладиться и мы – походить по музею-усадьбе, увидеть оставшиеся от знаменитого шереметевского театра предметы реквизита, ноты с пометками крепостных исполнителей, коллекцию инструментов. И в том числе – арфу, на которой играла Прасковья Жемчугова.

Она перебирала эти струны и пела… Звуки арфы и чудного голоса Параши отдавались в сердцах слушателей… И, конечно же, в любящем сердце Николая Петровича Шереметева.

Автор: Неравный брак. Прасковья Ковалева-Жемчугова и граф Николай Шереметев

История любви Шереметева и Прасковьи Жемчуговой

Для героев нашей истории театр – это вся их жизнь, где добрая сказка о Золушке и Принце плавно с театральных подмостков перешла в реальную жизнь, навеки объединив две судьбы в одну. Золушка – крепостная актриса Прасковья Ивановна Ковалёва-Жемчугова. Принц – граф Николай Петрович Шереметьев.
Историй о том, как богач влюбляется в бедную девушку, не счесть числа.

Достаточно их было и в крепостной России: немало состоятельных господ благословляло своим вниманием простолюдинок и щедро их одаривало. Но история любви графа Николая Шереметева к дочке кузнеца Прасковье Ковалевой стоит особняком. Начать хотя бы с того, что Шереметевы были просто баснословно богаты — поговаривали, что фамилию свою они получили от Андрея Беззубцева (предка семьи Шереметевых), жившего на широкую ногу, которого прозвали Шереметя — «ширь иметя». Сотни тысяч (!) крепостных, чуть ли не миллион десятин земли, роскошные имения и — как любимая безделица — фамильный театр из крепостных в Кусково, которых отобрали еще в детстве за особые таланты из всех шереметевских волостей.

Справедливости ради надо отметить, что на Руси-матушке в ХVIII в. крепостной театр был чем-то сродни тюрьме. Одни во время домашних представлений записывали оговорки актеров, чтобы в антракте зрители за бокалом шампанского насладились воплями провинившегося, которого барин собственноручно порол. Другие пользовались труппой, как гаремом, а надоевших продавали, как скотину: в Санкт-Петербургских ведомостях легко можно было легко найти по сходной цене актерку в разделе объявлений. Заболевшим актрисам было и вовсе невмоготу: два из семи прудов вокруг Останкино назывались «прудами актерок».

А вот семья Шереметевых в этом отношении слыла странной: старый граф актерам платил жалованье, обращался по имени и отчеству, а заболевших лечили лучшие доктора.

Шереметев-младший, Николай Петрович пошел ещё дальше — он заявил отцу, что ни государственная, ни военная службы его не прельщают, а желательно бы ему заняться «забавами театральными». Шереметев-старший ради чада своего был на всё согласным.

От Параши Ковалёвой до Прасковьи Жемчуговой.
Сказано — сделано. Николай Петрович лично отобрал самых голосистых девчонок из холопок, а в числе которых была восьмилетняя дочка местного кузнеца Ковалева — Параша. Её удивительный голос завораживал уже тогда — невзрачная худышка (красавицей она так и не станет) преображалась на сцене, и молодой Шереметев в восторге взял ее на полный пансион и сам контролировал её обучение. Он даже выписал из-за границы знаменитого учителя музыки и лично аккомпанировал на клавикордах. Для своих актеров утонченный граф придумал изысканные фамили: они стали Яхонтовыми и Бирюзовыми, а Параше дали звучное Прасковья Жемчугова — предание гласит, что такую фамилию она получила, когда однажды в пруду усадьбы нашли маленькую жемчужину.

Открытие нового театра состоялось 30-го июня 1787-го года, когда Шереметевых посетила Екатерина II. Царицу столь поразил талант Прасковьи Жемчуговой, что она преподнесла девушке перстень с бриллиантами. С тех пор в Кусково наезжали самые важные гости, чтобы насладиться увлекательными представлениями и выразить своё восхищение талантом главной примы — «жемчужине самоцветов шереметевских». Николай был очень горд, справедливо считая Прасковью личным открытием, но никем иным, кроме как покровителем юного таланта не был. Он был великим мотом и повесой, амурные приключения его манили куда больше, чем дела многочисленных поместий, а в Кусково, к слову, его всегда ждала любовница — такая же крепостная актёрка, Анна Буянова-Изумрудова. Казалось, ничто не могло омрачить течение разгульной жизни молодого графа, но…

После смерти старого графа Шереметева в октябре 1788-го, Николаю Петровичу достались несметные богатства. Граф ударился в запой, забросив и дела, и театр. Лишь изредка, в минуты просветления он распоряжался поставить что-нибудь из европейского репертуара. Однажды выбор пал на оперу «Взятие Измаила», в которой Прасковья играла турчанку Зельмиру, полюбившую русского. И когда со сцены полилось:
Все в свете позабыть хочу я для тебя, любовник, друг, и муж, и просветитель мой, жизнь новую приму, соединяясь с тобой, — граф будто очнулся от дурного сна.
32-летний граф, менявший фавориток почти каждую ночь, словно впервые рассмотрел девушку. И пусть это не было любовью с первого взгляда, но это была взаимная, настоящая любовь.

В свете подобным отношениям никто не удивлялся — и никто никого не осуждал. К Шереметеву это не относилось. Когда в 1797-ом году в звании обергофмаршала императорского двора граф переехал в Петербург, о его романе судачили все кому не лень. Ведь граф не просто открыто жил с холопкой, он поселил ее в своем доме, и знатные гости вынуждены были, бывая в гостях, раскланиваться с простолюдинкой. Родню безумно беспокоило, что граф непомерно тратит на спектакли и подарки для Прасковьи: ведь для своей возлюбленной Николай Шереметев построил «русский Версаль» в Останкино «цвета нимфы во время зари», с лучшими сценическими «машинериями» ветра, дождя и грома — такого свет еще не видывал!

Каждый день графу доставляли гневные письма с требованием порвать постыдную связь с «крепостной выскочкой». Тогда граф отстранился от всех родственников — он всегда был вспыльчивого нрава и не умел прощал оскорблений.
Мало того, он привез любимую на спектакль, который ставили сами… знатные господа. В результате от пары все отводили взгляды, не желая принимать крепостную актерку равной себе, а графа стали считать безумцем, впавшим в зависимость от хитрой девки. Когда в 1798-ом году Николай Петрович дал Прасковье вольную, от него все отвернулись, сделав изгоем, — с тех пор за глаза его звали сумасшедшим.
Сколько бы ни пытался Шереметев заботой и уважением, ничто не давалось им легко. На спектаклях гости всячески издевались над Прасковьей почти в лицо. Дворовые тоже не отставали. Хотя при барине обращались к девушке учтиво. Злой люд называл её «барскою канарейкою», что считалось прозвищем куда более стыдным, чем любовница.

Пророчество вещуньи.
От издевок и травли, да еще от гиблого петербургского климата Прасковья начала увядать. У нее нашли туберкулез. Врачи строго-настрого запретили петь. Но, рискуя своим здоровьем, девушка все равно выходила на сцену — без подмостков она никак не могла. А граф все чаще задумывался над тем, чтобы устроить их жизнь «как должно».

Я питал к ней чувствования самые нежные, — писал граф, — наблюдая украшенный добродетелью разум, искренность, человеколюбие, постоянство, верность. Сии качества… заставили меня попрать светское предубеждение в рассуждении знатности рода и избрать ее моею супругою. Постыдную любовь изгнала из сердца любовь постоянная, чистосердечная, нежная…
Но Павел I даже для друга детства не пошел на уступки: потомку такого знатного рода непристойно жениться на крепостной девке.

Лишь после коронации молодого императора Александра I счастье улыбнулось — император сказал, что граф Николай Петрович Шереметев волен жениться когда на ком угодно.

Судьба отпустила молодожёнам только два года жизни в законном браке. В 1802-ом году обрадованный граф узнал, что Прасковья ждет ребенка. Правда, здоровье ее с каждым днём становилось всё слабее, но она скрывала недомогание, пряча боль за улыбкой, искренне считала себя счастливой, продолжая петь. Легенда гласит, что, будучи беременной, Прасковья взялась сразу за две роли — Клеопатры и Офелии, чтобы после рождения ребёнка выйти на сцену. Однажды к ней явилась останкинская вещунья, легенды о которой Параша слышала с детства. «Не берись за две роли сразу. И там и там покойницы, а где на сцене две покойницы — там быть и третьей наяву. Есть такое заклятье», — промолвила провидица и пропала.Слова ее были пророческими.

Ускользающая тень.
Прасковья родила в феврале 1803 г., но после тяжелых родов уже не вставала. Опасаясь заразить малютку, она просила в бреду, чтобы ей только позволили услышать голос своего чада. Подруги подносили малыша к дверям спальни, и несчастная, заслышав его плач, засыпала тяжким сном.
Любимая жена графа Шереметева скончалась в петербургском Фонтанном доме 7 марта (23 февраля по ст.стилю) 1803 года, на двадцатый день от рождения ее сына. Ей было всего тридцать четыре года. Из знати на похороны никто не пришел — господа не пожелали признать покойную крепостную графиней. В последний путь Парашу провожали актеры, музыканты театра, слуги поместья, крепостные и поседевший от горя мужчина с младенцем на руках.

Ныне Прасковья Ивановна Жемчугова-Шереметева покоится в Александро-Невской лавре в фамильном склепе графов Шереметевых.
Все свои личные средства и драгоценности она завещала осиротевшим детям и бедным невестам на покупку приданого. Николай Петрович строго следил за выполнением завещания и сам до конца жизни постоянно помогал калекам и обездоленным. В своем московском дворце он основал знаменитую Шереметевскую больницу, которая в настоящее время больше известна, как Институт скорой помощи им. Склифосовского.

Николай Петрович Шереметев скончался через шесть лет после супруги,14 января 1809 года в Москве. Был похоронен в Петербурге в фамильной усыпальнице графов Шереметевых в Александро-Невской Лавре.
В «Завещательном письме» сыну граф написал о Прасковье Ивановне: «…Я питал к ней чувствования самые нежные… наблюдая украшенный добродетелью разум, искренность, человеколюбие, постоянство, верность. Сии качества… заставили меня попрать светское предубеждение в рассуждении знатности рода и избрать ее моею супругою…»

Что бормочешь ты, полночь наша?
Все равно умерла Параша,
Молодая хозяйка дворца.
Тянет ладаном из всех окон,
Срезан самый любимый локон,
И темнеет овал лица.
Анна Ахматова

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *