Соответствие формы и содержания: Содержание и форма | Рабочий путь
Содержание и форма | Рабочий путь
(Дополнительный материал в рамках Расширенного курса диалектического материализма)
Мы знаем, что предметы и явления действительности обладают множеством различных сторон и включены в многообразные связи. Поэтому познание явлений не ограничивается выяснением их причинно-следственных связей, а идет дальше, раскрывает другие их стороны и отношения. К таким сторонам предметов и явлений относятся, в частности, содержание и форма. Каждое явление, каждая вещь имеют свое содержание и свою форму, которые выступают как их противоположные стороны.
Содержание — это вся совокупность элементов и процессов данной вещи, то, из чего она состоит. Содержанием атома, например, являются те «элементарные» частицы, из которых он состоит, и происходящие в нем процессы. Содержание молекулы какого-либо химического вещества составляют входящие в нее атомы. Содержанием произведения искусства является действительность, жизнь людей, отраженная художником с точки зрения определенного социального эстетического идеала.
Форма — это внутренняя и внешняя структура, способ существования содержания. Иными словами, форма представляет собой строение содержания, определенную организацию его элементов и частей во времени и пространстве. Так, например, форму атома составляет определенный порядок расположения входящих в него «элементарных» частиц. Форму молекулы образует определенный способ организации составляющих ее атомов. Способом существования материи, формой ее бытия являются движение, пространство и время. В художественном произведении формой является его внутренняя организация, которая служит средством выражения его содержания. Сюда относятся композиция, язык, ритм, сюжет и другие изобразительные средства.
Содержание и форма тесно связаны между собой, находятся в единстве, составляют неотъемлемые стороны всякой вещи, явления или события. Нет вещей, явлений и событий, лишенных формы или содержания. Вместе с тем эти стороны вещей взаимно обусловливают друг друга.
Определяющей стороной вещи является содержание.
Оно обусловливает собой форму. В общем и целом форма соответствует содержанию, так что, каково содержание, такова в конечном счете и форма. Соответствие формы содержанию является важным условием нормального развития предметов и явлений. Бесчисленные примеры соответствия формы содержанию, их единства дает растительный и животный мир. Каждый живой организм в целом и отдельные его органы устроены так, чтобы наилучшим образом выполнять свои жизненные функции в данных условиях. То же самое и в политике. Например, содержание политической власти общественного класса необходимо влечет за собой и соответствующую форму, в которой эта власть проявляется наиболее удобным для этого класса образом: для диктатуры буржуазии это будет парламентаризм, парламентская система, для диктатуры пролетариата — система советов. Если взять область искусства, то и здесь отличительной чертой подлинных его творений будет соответствие формы содержанию, их единство. Форма здесь служит наиболее полному и яркому выражению содержания — того, что хочет сказать художник.
Несколько упрощая, можно сказать, что содержание отвечает на вопрос «Что?», а форма — на вопрос «Как?».
Однако соответствие формы содержанию нельзя понимать абсолютно, т. е. как такое соответствие, которое является полным и потому застывшим, неизменным, возникающим сразу и данным раз и навсегда. Изменчивость явлений природы и общества делает невозможным полное и окончательное соответствие формы и содержания. Можно говорить лишь об их соответствии в основном, в целом. То есть вместе с единством формы и содержания всегда существуют известные противоречия между ними, ибо в процессе развития содержание меняется и лишь вслед за ним изменяется форма. То есть здесь, во взаимодействии между собой этих категорий диалектики мы наблюдаем действие основного закона диалектики — закона единства и борьбы противоположностей.
Хотя форма и зависит от содержания, но она не пассивна. Сложившись, форма приобретает относительную самостоятельность и активно воздействует на развитие содержания.
Это воздействие может быть двояким. Если форма соответствует содержанию, она способствует его развитию. Если же этого соответствия нет, форма несколько устарела, то она тормозит развитие содержания.
Устаревает же форма она вследствие некоторых особенностей своего развития. Дело в том, что форма не так подвижна, как содержание, более устойчива, консервативна. Поэтому она отстает от развития содержания, и имеющееся между ними противоречие нарастает и обостряется. Если содержание изменяется непрерывно (в большей или меньшей степени), то форма имеет тенденцию сохраняться до известного времени без существенных изменений. Но затем, в определенный момент, совершается ее скачкообразное изменение. От одного такого скачка до другого может пройти немало времени, и ближе к новому скачку будет иметь место значительное отставание формы от развившегося содержания, когда противоречие между ними обостряется и доходит до конфликта, так как старая форма тормозит развитие содержания, превращается в его оковы.
Наступает кризисное состояние в развитии данного явления, которое требует своего разрешения.
Конфликт этот разрешается и кризис преодолевается за счет того, что содержание, которое не может не развиваться, в итоге ломает, сбрасывает с себя старую форму и приобретает новую форму, которая теперь более ему соответствует. Новая форма способствует полноценному функционированию содержания и стимулирует его дальнейшее развитие до тех пор, пока она снова не вступит с ним в противоречие.
Взаимодействие формы и содержания — один из источников развития явлений и процессов, в котором наглядно проявляется действие основного закона диалектики — закона единства и борьбы противоположностей.
Есть еще один момент, о котором нельзя не упомянуть. Одно и то же содержание может развиваться в различных формах. Примером тому являются многообразие форм революционного перехода от капитализма к социализму, многообразие форм правления в государствах одного и того же типа и т. д.
Скажем, основной и наиболее приемлемой формой политической власти буржуазии является буржуазная республика, однако для буржуазии в определенных случаях вполне допустима и конституционная монархия. Аналогично и для политической власти пролетариата. Как показала история, диктатура пролетариата, ярче и полнее всего проявляясь в форме советов, тем не менее, может существовать, по крайней мере, еще в двух формах — в форме коммуны (Парижская коммуна) и народной демократии (социалистические страны Восточной Европы и Азии, образовавшие после Второй мировой войны).
Как видим, определенному содержанию соответствуют не любые, а лишь некоторые, определенные формы.
Новое содержание может также использовать и некоторые старые формы. Так, в социалистическом строительстве используются некоторые формы прежних экономических отношений — товар, торговля, рынок, банки, зарплата, деньги и др. Видимость (форма) здесь капиталистическая, а содержание уже совершенно иное — социалистическое.
Из сказанного становится ясно, что взаимосвязь между формой и содержанием рабочему классу и его авангарду — коммунистической партии необходимо учитывать в теоретической и практической деятельности.
Односторонний подход к проблеме связи формы и содержания, неумение вскрыть их диалектическое единство — эти ошибки характерны для метафизиков и идеалистов, идеологов буржуазии. Постоянно грешат ими также оппортунисты, особенно троцкисты и меньшевики, которым свойственно отрывать форму от содержания, не видеть их взаимозависимости, абсолютизировать самостоятельность формы, рассматривая ее как независимую от содержания. Они так же, как и буржуазия, подходят к явлениям и событиям метафизически, а не диалектически, и тем самым становятся на точку зрения буржуазии, переходят в ее лагерь, изменяя рабочему классу.
Буржуазные идеологи нередко стремятся скрыть старое содержание за новыми формами. Они пытаются представить капитализм в виде «свободного мира», «подлинной демократии» или «демократического социализма», неоколониализм характеризуют как бескорыстную помощь слаборазвитым странам во имя «прогресса» и «экономического развития», выдают фашизм за «народную демократию» и т. д., в чем им нередко помогают оппортунисты всяких мастей.
Умение разоблачить проделки реакционной буржуазии, стремящейся подобным одурачиванием трудящихся масс продлить свое господство в обществе, есть одна из важнейших задач коммунистических партий и организаций, крепко стоящих на позициях диалектического материализма.
В искусстве идеологи буржуазии проповедуют бессодержательность и безидейность художественного творчества, отрыв его от жизни, от классовой борьбы. Они пропагандируют искусство только как «чистую форму», на словах отрицая его классовое содержание. Однако на деле это «отрицание» классового содержания является ничем иным как содержанием буржуазным, которое скрывает под собой ту же классовую борьбу буржуазии против рабочего класса, стремящейся запутать трудящиеся массы и увести их от классовой борьбы за свое освобождение.
Той же задаче посвящены и другие акцентирования реакционной буржуазии на форме при декларируемом на словах отрицании содержания, например, принцип «аполитичности армии» и «независимости профсоюзного движения».
Первый, пропагандирующий независимость армии от политики, на деле скрывает под собой ярко антинародный характер буржуазной армии, что она создана и существует только лишь для того, чтобы быть плеткой в руках буржуазии против рабочего класса и трудящихся масс.
Второй, означающий на словах независимость профессиональных рабочих организаций от политических партий, скрывает прямо противоположное — зависимость этих организаций от буржуазии, ее политических партий, ее политики и ее классовых интересов. Этот принцип ставит своей целью обезоружить рабочее движение в его борьбе с капиталистами, подчинить рабочих воле работодателей, заставить их отказаться от борьбы за свои собственные классовые интересы.
Рассматривая вопрос о форме и содержании, необходимо указать на некоторые особенности их диалектического взаимодействия в социалистическом обществе. К таким особенностям относится прежде всего неантагонистический характер противоречий между формой и содержанием при построенном в основном социализме, когда в обществе уже уничтожены эксплуататорские классы и, как следствие этого, появляется возможность исключения глубоких общественных конфликтов, требующих революционных преобразований формы.
В таких условиях осознанный характер общественного развития, без которого социалистическое общество не может развиваться дальше к коммунизму, позволяет своевременно перестраивать форму в соответствии с новым, изменившимся содержанием. Субъективный фактор здесь приобретает решающее значение (подробнее см. о том, как марксизм понимает роль личности в истории).
При подготовке насточщей статьи использовался «Начальный курс философии (для слушателей школ основ марксизма-ленинизма)», М., изд. «Мысль», 1966 г.
Единство содержания и формы | Литературный портал
Содержание и форма — понятия, давно сформировавшиеся посредством философского мышления, с помощью которых не только в произведениях искусства, но и во всех явлениях жизни выделяются два аспекта их существования: в самом общем смысле это их функции и структура. Содержание литературного произведения – это всегда сочетание того, что писатель изображает и выражает.
«Содержание литературного произведения – это осознанная писателем жизнь, связанная с его представлением об идеале красоты.
Образная форма раскрытия содержания – это жизнь персонажей, как это часто отражается в произведениях», — сказал профессор. Г.Н.Поспелов. Содержание произведения относится к сфере духовной жизни и деятельности людей, форма произведения – материальное явление: непосредственно – лексическая структура произведения — художественная речь, произносимая вслух или «про себя». Содержание и форма литературного произведения – это единство противоречий. Духовность идейного содержания произведения и объективность его формы есть единство противоположных ветвей действительности. Контент должен иметь форму, чтобы жить; когда форма служит представлением содержания, она имеет значение. Гегель очень убедительно писал об единстве содержания и формы в искусстве: даже потрясающе), но им недостает должной формы. Только произведения искусства, имеющие одинаковое содержание и форму и являющиеся настоящими произведениями искусства».
Идеологическое и художественное единство содержания и формы произведения формируется на основе приоритета содержания.
Каким бы ни был талант писателя, важность его произведений зависит, прежде всего, от их содержания. Их образная форма и назначение всех жанровых, композиционных и языковых элементов — передать содержание совершенно ярко и художественно точно. Любое нарушение этого принципа единства искусства негативно сказывается на литературном произведении, снижает его ценность. Зависимость формы от содержания не делает ее второстепенной. Содержание раскрывается только в нем, поэтому полнота и ясность его раскрытия зависит от степени соответствия формы содержанию.
Говоря о содержании и форме, необходимо иметь в виду их относительность и взаимосвязь. Сводить содержание работы к идее невозможно. Это единство объектива и предмета, заключенное в произведении искусства. Поэтому при анализе произведения искусства его идею не следует рассматривать вне образной формы. В произведении искусства идея, которая действует как процесс понимания и признания истины художника, и не должна становиться заключением, программой действий, которые являются лишь частью субъективного содержания произведения.
Для копирования и публикации материалов необходимо письменное либо устное разрешение редакции или автора. Гиперссылка на портал Adebiportal.kz обязательна. Все права защищены Законом РК «Об авторском праве и смежных правах». [email protected] 8(7172) 57 60 14 (вн — 1060)
Единство содержания и формы в философском письме: опасности соответствия | Отзывы | Философские обзоры Нотр-Дама
Книга Джона Стюарта представляет собой увлекательное и наводящее на размышления исследование взаимосвязи между содержанием философских произведений и формой, в которой они выражены. Стюарт утверждает, что однородность современных форм философского выражения — журнальной статьи и ее расширенной формы, монографии — резко контрастирует с разнообразными формами выражения, которые философское письмо принимало на протяжении всей своей истории. Более того, Стюарт утверждает, что нынешняя однородность выражения наносит ущерб философии как дисциплине: не только определенные философские утверждения и аргументы хорошо подходят для определенных форм выражения, но и, отдавая предпочтение одной форме выражения в ущерб другим, мы подвергаемся опасности.
Стюарт исследует множество форм философского выражения в серии тематических исследований. В одной главе рассматривается использование Сенекой литературных приемов парадокса и оксюморона («Отдых иногда далек от покоя», «Чтобы завоевать истинную свободу, вы должны быть рабом философии»), чтобы представить стоическую доктрину римской аудитории, ценности которой были диаметрально противоположны. к сторонникам стоицизма. Стюарт утверждает, что использование парадокса и оксюморона позволило Сенеке привлечь внимание к особым или новым способам использования терминов, знакомых его аудитории, без необходимости придумывать технические термины, которые мешали бы тому, что он считал важной практической функцией философии.
Однако примеры Стюарта в основном касаются различий в литературных жанрах. В двух главах рассматривается использование диалога как средства философского выражения. Первый касается использования Платоном диалога как для того, чтобы отличить Сократа от софистов, которые стремились делиться философской мудростью и поэтому чьи философские взаимодействия обычно принимали форму длинных речей, так и для иллюстрации ключевых аспектов содержания сочинений. Философия Сократа, включая его знаменитое утверждение в Meno что врожденное знание является формой воспоминания. Во второй главе, посвященной форме диалога, рассматривается использование Юмом диалога, кратко в «Исследования» и более подробно в «Диалоги о естественной религии» , как способ маскировки противоречивых взглядов Юма на религию.
Использование литературного жанра для представления радикальных философских взглядов — тема, к которой Стюарт возвращается, рассматривая использование драмы Лессингом и Сартром. Лессингу запретили публиковаться на религиозные темы без предварительного одобрения цензоров после редактирования, публикации и защиты «фрагментов Вольфенбюттеля» — разделов работы библеиста Реймаруса, которые оспаривали ключевые положения Библии.
В другом месте Стюарт утверждает, что форма, которую принимает философское письмо, может быть еще более тесно связана с его содержанием. Например, он утверждает, что использование Эразмом сатиры в «Похвала глупости » позволяет Эразму эффективно критиковать как содержание, так и форму схоластической философии. В то время как Эразм рассматривает христианство как по существу антиинтеллектуальную религию, схоластические дискуссии по теологическим вопросам, которые принимают форму quaestiones с множеством неологизмов и тонких различий, трактуют христианство как фундаментально интеллектуальную религию. Учитывая содержание своей критики схоластики, Стюарт приходит к выводу, что Эразм сам не мог выразить их в общепринятом стиле, поскольку это «значило бы поставить под угрозу содержание его богословия, и это поставило бы вопрос в пользу его противников». (стр. 49).
Стюарт утверждает, что существует такая же тесная связь между формой и содержанием в новаторском, но часто сбивающем с толку использовании жанра Кьеркегором. Он утверждает, что использование Кьеркегором жанра было важно для его критики немецкого идеализма, произведения которого сами по себе часто демонстрируют прочную связь между формой и содержанием, с систематической организацией работы, идущей в ногу с тезисом о систематической природе разума и Мир. По словам Стюарта, Кьеркегор не просто писал беспорядочно и неорганизованно, но сама форма его письма отражала его возражения против систематической немецкой мысли. Кьеркегор не соглашался с Гегелем в том, что религия есть просто еще одна форма познания, выводимая из общих принципов, и что вообще «истина одна». Скорее, он считал, что существуют несоизмеримые «объективные» и «субъективные» истины, так что субъективные истины являются личными и частными и поэтому не могут быть представлены посредством систематического философского трактата (стр. 88). Поэтому Кьеркегору необходимо было изобрести альтернативную форму письма, которая лучше соответствовала бы содержанию его философии и с помощью намеренно бессистемных сочинений стремилась «приспособить христианское послание к жизни человека» (стр. 9).3).
В трех главах книги, далеких от традиционного философского канона, рассматривается использование Хорхе Луисом Борхесом рассказов в качестве аргументов против философских тезисов: номиналистических теорий языка в «Фунесе Памятном», беркелевского идеализма в «Тлене, Укбаре». , Orbis Tertius», соизмеримость концептуальных схем в «Поиске Аверроэса» и традиционные представления о бессмертии в «Бессмертном». В каждом случае Стюарт утверждает, что Борхес использует короткие рассказы, чтобы представить вымышленные миры, в которых верны определенные философские утверждения, и продумывает последствия, чтобы вывести противоречие. В «Фунесе Памятном», например, Борхес использует историю Иренео Фунеса, обладавшего замечательной памятью на детали конкретных фактов, чтобы возразить против возможности чисто номиналистического языка, не содержащего абстрактных общих терминов, и установить вместо этого диалектическую природу человеческого познания как включающую в себя как частное, так и общее. В рассказе Фунес в конце концов умирает от «конгестии легких», метафоры «перенасыщения чувственными подробностями, которые его разум не может упорядочить или организовать» (стр. 108), которую Борхес использует для иллюстрации неправдоподобности номиналистской модели. языка.
Увлекательные размышления Стюарта о философском письме и формах, которые оно может принимать, поднимают ряд важных и неотложных вопросов; здесь я остановлюсь только на двух.
С другой стороны, выбор Стюартом тематических исследований, иллюстрирующих разнообразие форм, которые может принимать философское письмо, поднимает интересные вопросы о том, когда уместно описывать произведение как произведение по философии. Это особенно верно в отношении Борхеса, который сам не был профессиональным философом; однако, как отмечает Стюарт, аналогичные вопросы возникают в отношении Лессинга (стр. 80) и даже Кьеркегора (стр. 81). Проблема в том, что слишком широкое применение термина «философский» угрожает подорвать тезис Стюарт об однородности: если короткие рассказы Борхеса считаются философскими произведениями, то почему не романы Мердока, Пирсига или Рэнд или фильмы Кристофера Нолана? А если и есть, то, может быть, многообразие философских выражений вообще живо-здорово. Второй вопрос касается точного характера связи между формой и содержанием философского письма. Тематические исследования Стюарт, по-видимому, указывают на существенно разные направления. Некоторые из рассматриваемых им примеров, например рассказы Борхеса, показывают, что некоторые философские утверждения и аргументы могут быть выражены не только в журнальной статье или монографии, но и в других средствах. Но этого недостаточно для установления чего-то вроде единства формы и содержания, как обещает название книги Стюарта.
Иногда кажется, что Стюарт приводит доводы в пользу очень сильной связи между формой и содержанием: некоторые философские утверждения, тезисы или аргументы строго требуют определенных форм выражения и не могут быть адекватно выражены каким-либо другим способом. Такова, например, мораль обсуждения использования Эразмом сатиры для критики схоластического богословия. Как выразился Стюарт, «некоторые глубокие истины, даже философских истин, могут быть выражены только смехом, а не серьезными философскими рассуждениями» (стр. 52). (Сравните вывод Стюарта по поводу его рассуждений о Кьеркегоре: «Он был страстно увлечен философскими проблемами того времени и внес значительный вклад в их решение, но единственный способ, которым он мог оставаться верным своим принципам, состоял в том, чтобы делать это строго нефилософским способом». (стр. 95).)
Однако этот очень сильный тезис о единстве формы и содержания вызывает сомнения. В общем, философия, по-видимому, отличается, скажем, от поэзии, где форма и содержание могут показаться очень тесно связанными, в той мере, в какой философские утверждения поддаются перевыражению по-разному. Как отмечает сам Стюарт, Эразм высказал многие из тех же критических замечаний в адрес схоластической философии в более традиционной форме в Enchiridion Militis Christiani . Действительно, форма Единство содержания и формы в философских сочинениях сама по себе угрожает подорвать очень сильный тезис о единстве формы и содержания. Учитывая ее содержание — однородность нынешних философских выражений наносит ущерб дисциплине — одной из самых поразительных особенностей книги Стюарта является то, что ее форма удивительно условна. Она написана четкой, ясной прозой, такой, которой могли бы гордиться «аналитические» философы, такие как Айер и Карнап (два злодея этой пьесы); книга разделена на одиннадцать примерно одинаковой длины глав, каждая из которых далее делится на подразделы и завершается кратким изложением того, что было установлено; и подобно философским монографиям, вездесущность которых сокрушается Стюартом (стр. 5), эта книга опирается на ранее опубликованные журнальные статьи и расширяет их (стр. VII).
По большей части Стюарт, кажется, приводит доводы в пользу более слабого (и более правдоподобного) утверждения, что определенные формы выражения просто более или менее уместны в зависимости от их целевой аудитории или более широкого контекста: например, что использование Сенекой оксюморона и парадокса было особенно уместно, учитывая взгляды его римской аудитории или то, что использование Юмом диалога было эффективным средством скрыть свои личные религиозные взгляды от глубоко религиозной аудитории. При этом более слабом понимании связи между формой и содержанием форма собственной критики Стюартом общепринятых философских выражений не искажает их содержания: поскольку его аудитория состоит в основном из профессиональных философов, то наиболее эффективным способом выражения этой критики будет воспринятое. форма. Таким образом, книга Стюарта дает столь необходимые размышления о природе философского письма, поднимая важные и насущные вопросы о природе и практике этой дисциплины.
Соответствие | Определение, исследования, типы и факты
- Связанные темы:
- коллективное поведение групповое мышление социальное поведение человека групповая динамика
См. весь связанный контент →
соответствие , процесс, при котором люди меняют свои убеждения, отношения, действия или восприятие, чтобы более точно соответствовать тем, которых придерживаются группы, к которым они принадлежат или хотят принадлежать, или группы, одобрения которых они желают. Конформизм имеет важные социальные последствия и продолжает активно исследоваться.
Классические исследования
Два направления исследований оказали большое влияние на взгляды на соответствие. В одной серии исследований (1935 г.) социальный психолог турецкого происхождения Музафер Шериф продемонстрировал способность социального влияния изменять восприятие людьми весьма неоднозначных стимулов. Шериф использовал автокинетический эффект, иллюзию восприятия, которая возникает, когда людей просят сконцентрироваться на неподвижной точке света в темной комнате. При таких обстоятельствах люди воспринимают движение в свете. Некоторые думают, что он двигается совсем немного; другие думают, что он много двигается.
Шериф обнаружил, что когда группы из трех человек собирались вместе и просили вслух сказать, как далеко движется свет, их суждения постепенно сходились. Другими словами, они разработали групповую норму относительно расстояния, на которое перемещается свет. И эта норма оказала длительное влияние на восприятие участников. Соответствие групповой норме сохранялось и через год. Участники создали норму через взаимное социальное влияние, которое затем повлияло на их личные ответы.
В другой серии экспериментов американский психолог Соломон Аш собрал группы из семи-девяти человек для исследования зрительного восприятия. Экспериментальная задача, которая заключалась в сопоставлении длины стандартной линии с тремя линиями сравнения, была простой. В каждой группе был один наивный участник, ответивший предпоследним. Остальные «участники» были сообщниками экспериментатора и дали единодушно неверные ответы в 12 из 18 попыток.
Аш обнаружил, что соответствие имело место даже в ситуации, когда большинство давало явно ошибочные ответы. Ответы участников совпадали с ошибочным большинством примерно в одной трети случаев, а 27 процентов участников соответствовали как минимум восьми испытаниям. Участники контрольной группы (которые выносили суждения в частном порядке) давали неправильные ответы менее чем в 1% случаев. Хотя уровень соответствия, которого достиг Аш, может показаться удивительным, стоит отметить, что ответы участников были правильными примерно в двух третях случаев, а 24 процента участников никогда не соответствовали требованиям.
Виды соответствия
Различают две категории соответствия: публичное согласие (соблюдение) и частное согласие (принятие). Если конформизм определяется как движение к групповой норме, то согласие относится к явному изменению поведения в направлении этой нормы, тогда как принятие относится к скрытому изменению отношения или восприятия. Например, если человек первоначально отказался подписать петицию в защиту прав на аборт, узнал, что группа защищает эти права, а затем подписал петицию в защиту этих прав, человек будет демонстрировать согласие. Напротив, если человек в частном порядке считает, что аборты должны быть объявлены вне закона, узнает, что группа защищает права на аборт, а затем меняет свое личное мнение об этих правах, этот человек будет демонстрировать согласие.
Оформите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас
Было выделено несколько форм несоответствия, но две из наиболее важных — это независимость и несоответствие. Независимость возникает, когда человек изначально не согласен с группой и не проявляет ни согласия, ни принятия после того, как подвергся групповому давлению. Другими словами, человек стоит твердо, когда сталкивается с несогласием. Напротив, антиконформизм возникает, когда человек изначально не согласен с группой и еще дальше отходит от ее позиции (на общественном или частном уровне) после того, как подвергся давлению. (По иронии судьбы антиконформеры так же реагируют на групповое давление, как и конформеры, но они проявляют свою восприимчивость, удаляясь от группы. )
Роль мотивации
Люди подчиняются групповому давлению, потому что зависят от группы в удовлетворении двух важных желаний: желания иметь точное восприятие реальности и желания быть принятыми другими людьми.
Люди хотят иметь точные представления о мире, потому что такие убеждения обычно приводят к полезным результатам. Некоторые представления о мире можно проверить с помощью объективных тестов; другие не могут быть проверены с помощью объективных стандартов и, следовательно, должны быть проверены с помощью социальных тестов, а именно сравнения своих убеждений с убеждениями других людей, чьи суждения вы уважаете. Если эти другие согласны с вашими убеждениями, вы обретаете доверие к ним; если они не согласны, человек теряет доверие. Поскольку разногласия мешают, люди стремятся устранить их, и один из способов сделать это — соответствовать групповым нормам.
Согласно этому анализу, люди иногда подчиняются группам, потому что не уверены в правильности своих убеждений и верят, что группа правильнее, чем они сами.