Юсупов н б: Юсупов, Николай Борисович — Википедия – Юсупов, Николай Борисович (младший) — Википедия

ЮСУПОВ НИКОЛАЙ БОРИСОВИЧ — информация на портале Энциклопедия Всемирная история

Государственный деятель, меценат, покровитель искусства.

Происхождение и семья.

Из древнего княжеского рода татарского происхождения. Единственный сын действительного тайного советника кн. Бориса Григорьевича Юсупова (1695-1759) от брака с Ириной Михайловной Зиновьевой (1718-1788).

Князь Юсупов был женат на вдове Татьяне Васильевне Потемкиной, урожденной Энгельгардт (1769-1841) и имел от этого брака сына Бориса Николаевича (1794-1849), гофмейстера, почетного опекуна. Второй сын, Николай Николаевич, умер во младенчестве.

Военная служба.

Зачисленный почти с колыбели на службу в лейб-гвардии Конный полк, Юсупов в 1755 г. был пожалован в корнеты, в 1761 г. произведен в том же полку в подпоручики, в 1771 г. — в поручики, а в следующем году назначен камер-юнкером Высочайшего двора. Уволенный от службы в том же году, он провёл около 10 лет в путешествиях по Европе для своего личного образования. Познакомился с Вольтером, Бомарше, на короткое время приезжал в Россию.

Дипломатическая служба.

По возвращении в 1781 г. в Россию Юсупов был пожалован в действительные камергеры и назначен к присутствованию в Комиссии о коммерции. В 1782 г. он находился в свите цесаревича Павла Петровича и его супруги, путешествовавших по Европе под фамилией графа и графини «Северных», а в 1783 г. получил назначение чрезвычайным посланником и полномочным министром в Турин, ко двору Сардинского короля Амедея III, но должность не занял, а в качестве «Кавалера российского посольства» вел дипломатические переговоры в Италии и Риме. Юсупов, благодаря своим дипломатическим способностям, много способствовал достижению благоприятных результатов в этих переговорах. К тому же времени относится поездка Юсупова в Венецию в качестве уполномоченного при венецианском правительстве. Здесь, отстаивая интересы своего отечества, Юсупову пришлось бороться с происками, направленными в ущерб России Англией и Австрией.

Сенатор и директор театров.

21.05.1788 был произведён в тайные советники и 22.09.1788 назначен к присутствованию в Правительствующем Сенате, а по прибытии в С.-Петербург заседал в 1-м департаменте Сената и в межевой экспедиции (1790). В 1791-1799 гг. Юсупов занимал должность директора театров. Он первый учредил театральную контору, контроль над театральными сборами, издержками по постановке пьес и по хозяйственной части вообще; привел в порядок зрительные места, разгородив скамьи театра железными перилами и перенумеровав каждое отдельное помещение. Русская и итальянская оперы и балет были доведены при Юсупове до высокой степени совершенства и оживления.

В 1792 г. Юсупову было вверено управление стеклянным заводом, казенным фарфоровым заводом и казенной шпалерной мануфактурой, а в 1793 г. он участвовал в комиссии, исследовавшей причины необычайного падения денежного курса в России и изыскивавшей меры к его повышению. В 1795 г. участвовал в работе Особого комитета о выступлениях поляков в Смоленской губернии.

20 ноября 1796 г. Юсупов был назначен главным директором Мануфактур-коллегии, тогда же произведен в действительные тайные советники и назначен верховным маршалом при предстоявшей коронации императора, с повелением быть председателем коронационной комиссии. В то же время ему поручено было принять в своё ведение Императорский Эрмитаж и возложено заведование придворными театром и музыкой.

При Павле I.

В 1797, в день коронования Павла I, Юсупов был пожалован орденом св. Андрея Первозванного. В 1798 он был причислен к кавалерам ордена св. Иоанна Иерусалимского, пожалован командором этого ордена, причём, в уважение его рода и предков, ему позволено было учредить особое командорство его имени. В 1800 г. Юсупов был назначен министром удельного департамента.

При Александре I.

В 1801 г. по случаю восшествия на престол Александра I, вторично назначен верховным маршалом при коронации и заведующим коронационной комиссией, причем в самый день коронации Александра I получил алмазные знаки к ордену св. Андрея Первозванного. Назначенный в 1802 г. членом совета, учрежденного при училище ордена св. Екатерины, он 9.09.1802, согласно прошению, уволен был от всех возложенных на него должностей и уехал за границу для лечения болезни. В 1804-1811 гг. жил в Париже.

Отечественная война 1812 г.

Во время войны находился в Москве. Желая внести свою долю участия в трудах и жертвах на защиту родины, он с готовностью принял назначение членом комитета по распоряжениям о продовольствии войск в древней столице. В 1814 г. Юсупов был назначен главноначальствующим над экспедицией кремлевского строения в Москве, а также над мастерской и оружейной палатой, а два года спустя назначен к присутствованию в 6-й департамент Сената в Москве. В том же году ему был пожалован орден св. Владимира 1-й степени, а в следующем году повелено было присутствовать в 1-м отделении 6-го департамента Сената.

Получив в 1823 звание члена Государственного Совета, он в 1826 был назначен в третий раз верховным маршалом по случаю предстоявшей коронации императора Николая І и председателем комиссии, ведавшей распорядком дел по этому предмету. 22.08.1830 награжден знаком отличия беспорочной службы за 50 лет.

Скончался в Москве, погребён в склепе при Спасской церкви в с.Котово Московского уезда.

 

Юсупов, Николай Борисович — это… Что такое Юсупов, Николай Борисович?

В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Юсупов.

Князь Никола́й Бори́сович Юсу́пов (15 (26) октября 1750 — 15 июля 1831^[1], Москва) — государственный деятель, дипломат (1783—1789), любитель искусства, известный коллекционер и меценат, владелец усадьбы Архангельское.

Занимаемые официальные посты: главноуправляющий Оружейной палаты и Экспедиции кремлёвского строения, директор Императорских театров (1791—1796), директор Эрмитажа (1797), возглавлял дворцовые стекольные, фарфоровые и шпалерные заводы (c 1792), сенатор (с 1788), действительный тайный советник (1796), министр Департамента уделов (1800—1816), член Государственного совета (с 1823).

Биография

Единственный сын московского градоначальника Бориса Юсупова, представитель богатейшего княжеского рода Юсуповых, который пресёкся на его правнучке Зинаиде.

Помогая приобретать произведения искусства императрице Екатерине II и её сыну Павлу I, князь был посредником при исполнении императорских заказов европейскими художниками. Таким образом, коллекция Юсупова формировалась из тех же источников, что и императорская, поэтому в коллекции Юсупова находились работы крупнейших пейзажистов.

Семейные традиции и принадлежность по службе к Коллегии иностранных дел оказали существенное влияние на его личность и судьбу. В его долгой жизни можно выделить несколько этапов, имевших решающее значение для формирования коллекции.

Прежде всего — это первое образовательное заграничное путешествие 1774—1777 годов, пребывание в Голландии и обучение в Лейденском университете. Тогда пробудился интерес к европейской культуре и искусству, зародилось увлечение собирательством. В эти годы он совершил Grand Tour, посетив Англию, Португалию, Испанию, Францию, Италию, Австрию. Он был представлен многим европейским монархам, был принят Дидро и Вольтером.

Мои книги и несколько хороших картин и рисунков — единственное моё развлечение.

— Н. Б. Юсупов

В Лейдене Юсупов приобрёл редкие коллекционные книги, картины и рисунки. Среди них — издание Цицерона, выпущенное знаменитой венецианской фирмой Альдов (Мануциев), с памятной надписью о покупке: «a Leide 1e mardi 7bre de l’annee 1774» (в Лейдене в первый вторник сентября 1774 года). В Италии князь познакомился с немецким пейзажистом Я. Ф. Хаккертом, ставшим его советчиком и экспертом. Хаккерт написал по его заказу завершённые в 1779 году парные пейзажи «Утро в окрестностях Рима» и «Вечер в окрестностях Рима» (обе — Государственный музей-усадьба «Архангельское»). Античность и современное искусство — эти два главных увлечения Юсупова и в дальнейшем будут определять основные художественные предпочтения, созвучные эпохе становления и развития последнего большого интернационального художественного стиля в европейском искусстве — классицизма.

Вторым важным этапом в формировании собрания стали 1780-е годы. Как сведущий в искусствах и известный при европейских дворах человек, Юсупов вошёл в свиту и сопровождал в 1781—1782 годах в путешествии по Европе графа и графиню Северных (великого князя Павла Петровича и великую княгиню Марию Фёдоровну). Обладая большими знаниями, вкусом к изящным искусствам, он исполнял поручения Павла Петровича и значительно расширил свои связи с художниками и комиссионерами, впервые посетил мастерские самых знаменитых художников — А. Кауфман в Венеции и П. Батони, гравёра Д. Вольпато, широко известного репродуционными гравюрами с работ Рафаэля в Ватикане и Риме, Г. Робера, К. Ж. Верне, Ж.-Б. Грёза и Ж.-А. Гудона в Париже. Затем отношения с этими художниками поддерживались на протяжении многих лет, способствуя пополнению личного собрания князя.

1790-е годы — стремительный взлёт карьеры Юсупова. Он в полной мере демонстрирует преданность русскому престолу, как стареющей императрице Екатерине II, так и императору Павлу I. При коронации Павла I он был назначен верховным коронационным маршалом. Эту же роль он выполнял на коронациях Александра I и Николая I.

С 1791 по 1802 год Юсупов занимал важные государственные посты: директора императорских театральных зрелищ в Петербурге (с 1791), директора императорских стеклянного и фарфорового заводов и шпалерной мануфактуры (с 1792), президента мануфактур-коллегии (с 1796) и министра уделов (с 1800).

В 1794 году Николай Борисович избран почётным любителем петербургской Академии художеств. В 1797 Павел I отдал в его ведение Эрмитаж, где размещалось императорское художественное собрание. Картинную галерею возглавил поляк Франц Лабенский, бывший до этого хранителем картинной галереи короля Станислава Августа Понятовского, которого Юсупов сопровождал во время его пребывания в Петербурге. Была проведена новая полная инвентаризация эрмитажного собрания. Составленная опись служила основным инвентарём до середины XIX века.

Государственные посты, занимаемые князем, позволяли непосредственно влиять на развитие национального искусства и художественных ремесел. В 1810 приобрёл усадьбу Архангельское под Москвой, превратив её в образец дворцово-паркового ансамбля. Юсупов — основатель знаменитого родового собрания, личность выдающаяся и наиболее яркая. Собрал большую коллекцию картин (свыше 600 полотен), скульптур, произведения прикладного искусства, книг (свыше 20 тыс.), фарфора, основную часть которой разместил в усадьбе.

В Москве Юсупов жил в собственном дворце в Большом Харитоньевском переулке. В 1801—1803 гг. в одном из флигелей на территории дворца жила семья Пушкиных, в том числе и маленький Александр Пушкин. Поэт бывал и у Юсупова в Архангельском, а в 1831 г. Юсупов был приглашён на торжественный ужин в арбатскую квартиру молодожёнов Пушкиных^[2].

Он пышно потухал восьмидесяти лет, окруженный мраморной, рисованной и живой красотой. В его загородном доме беседовал с ним Пушкин, посвятивший ему чудное послание, и рисовал Гонзага, которому Юсупов посвятил свой театр.

— А. И. Герцен. «Былое и думы»

Скончался во время знаменитой эпидемии от холеры^[1] в Москве, в собственном доме в приходе церкви Харитония в Огородниках. Погребён в селе Спасское-Котово Можайского уезда Московской губернии, в старинной церкви Спаса Нерукотворного.

После 1917 года обширное собрание Юсупова было раздроблено, произведения из коллекции переданы во многие музеи. Основная часть коллекции хранится в ГМИИ имени А. С. Пушкина, Государственном Эрмитаже, Государственном музее-усадьбе «Архангельское». В 2001 г. эти предметы воссоединились в ГМИИ на выставке «Ученая прихоть. Коллекция князя Николая Борисовича Юсупова»^[3].

Семья

Жан-Луи Вуаль. Портрет Татьяны Потёмкиной-Юсуповой

Жена — Татьяна Васильевна Потёмкина (вдова М. С. Потёмкина), урождённая Энгельгардт (1769—1841).

Сыновья:

• Борис (1794—1849) — гофмейстер, почётный опекун.
• Николай (умер во младенчестве).

Злые языки называли князя Юсупова отцом ребёнка балерины Колосовой.

Награды

Примечания

Литература

• Шилов Д. Н., Кузьмин Ю. А. Члены Государственного совета Российской империи, 1801—1906: Биобиблиографический справочник. — СПб.: Дмитрий Буланин, 2007. — С. 890—893.
• Прахов А. В. Материалы для описания художественных собраний князей Юсуповых // Художественные сокровища России. — 1906. — № 8–10. — С. 180.
• Малиновский К. В. История коллекционирования живописи в Санкт-Петербурге в XVIII веке.. — СПб.: Крига, 2012. — С. 536. — 600 экз. — ISBN 978-5-901805-49-7
• Иванова В. И. Другой Юсупов: (Князь Н. Б. Юсупов и его владения на рубеже XVIII-XIX столетий): Исторический очерк. — М.: Грифон, 2012. — 144 с. — 300 экз. — ISBN 978-5-98862-091-4 (обл.)

Ссылки

Портреты Юсуповых: kolybanov — LiveJournal

Портреты Юсуповых
Юсуповы — род легендарный. Говорят, что они были богаче самих Романовых, а до того как приехали на русскую землю, правили всем Ближним Востоком. Личности в роду — одна другой интереснее. От казанской царицы, которая на стенах татарской столицы удерживала город от лютых стрельцов Ивана Грозного, до богемного князя — завсегдатая декадентских салонов Серебряного века и, по совместительсту, убийцы Гришки Распутина. С этим родом связана легенда — когда до Орды дошла весть, что сыновья Мурзы отказались от магометанства и приняли православие, одна из колдуний наложила на них проклятие, согласно которому из всех рожденных в одном поколении Юсуповых до двадцати шести лет доживать будет лишь один, и продолжится это вплоть до полного изничтожения рода.
Почему проклятие звучало столь витиевато, сказать трудно, но сбывалось оно неукоснительно. Сколько бы детей у Юсуповых ни рождалось – до двадцати шести доживал только один.
Основателем рода считается хан Ногайской орды Юсуф-Мурза. Желая вопреки воле большинства соплеменников замириться с Москвой и боясь за жизнь своих сыновей, он отослал их ко двору Ивана Грозного В русской летописи сказано: «Сыновья Юсуфа, прибыв в Москву, пожалованы были многими селами и деревнями в Романовской округе, и поселенные там служилые татары и казаки подчинены им. С того времени Россия сделалась отечеством для потомков Юсуфа».

По мемуарам Феликса Юсупова:

Р. де Сан-Галло.Портрет кн. Ф.Ф. Юсупова, графа Сумарокова-Эльстон.1900-е гг.

Князь Никлоай Борисович Юсупов (1750-1831)
Князь Николай – лицо в нашем семействе из самых замечательных. Умница, яркая личность, эрудит, полиглот, путешественник, он водил знакомство со многими знаменитыми современниками, покровительствовал наукам и искусствам, был советчиком и другом императрицы Екатерины II и ее преемников императоров Павла, Александра и Николая I.
Семи лет он был записан в лейб-гвардейский полк, в шестнадцать стал офицером и со временем достиг высших государственных званий и регалий вплоть до алмазных эполет – принадлежности царских особ. В 1798 году получил звание командора орденов Мальтийского и Св. Иоанна Иерусалимского. Поговаривали даже о совсем особых императрицыных милостях.

Портрет князя Н. Б. Юсупова с собакой.Иоганн Баптист Лампи Старший

Г-жа Янкова в своих «Воспоминаниях бабки» так пишет о нем:
«Князь Юсупов – большой московский барин и последний екатерининский вельможа. Государыня очень его почитала. Говорят, в спальне у себя он повесил картину, где она и он писаны в виде Венеры и Аполлона. Павел после матушкиной смерти велел ему картину уничтожить. Сомневаюсь, однако, что князь послушался. А что до князевой ветрености, так причиной тому его восточная горячность и любовная комплекция. В архангельской усадьбе князя – портреты любовниц его, картин более трехсот. Женился он на племяннице государынина любимца Потемкина, но нравом был ветрен и оттого в супружестве не слишком счастлив…
Князь Николай был пригож и приятен и за простоту любим и двором, и простым людом. В Архангельском задавал он пиры, и последнее празднество по случаю коронования Николая превзошло все и совершенно поразило иностранных принцев и посланников. Богатств своих князь и сам не знал. Любил и собирал прекрасное. Коллекции его в России, полагаю, нет равных. Последние годы, наскуча миром, доживал он взаперти в своем московском доме. Когда бы не распутный нрав, сильно повредивший ему во мненьи общества, он мог быть сочтен идеалом мужчины».

Фюгер, Генрих — Портрет князя Н. Б. Юсупова

Немало лет князь Николай Борисович провел за границей. Свел он там знакомство со многими людьми искусства и был в переписке с ними, даже и воротясь в Россию. В Европе покупал он предметы искусства и для Эрмитажа, и для личного своего музея. От папы Пия VI он добился разрешения изготовить в Ватикане копии рафаэлевских фресок. Выполнили заказ мастера Маццани и Росси. С открытием Эрмитажа копии поместили в особый зал, с тех пор именуемый Рафаэлевой лоджией.
Находясь в Париже, князь Николай был нередко зван на вечера в Трианон и Версаль. Людовик XVI и Мария Антуанетта были с ним в дружбе. От них получил он в дар сервиз из черного севрского фарфора в цветочек, шедевр королевских мастерских, поначалу заказанный для наследника.
Объездив за годы Европу и Ближнюю Азию, князь Николай наконец воротился в Россию и целиком отдался трудам на благо искусства. Занялся устройством Эрмитажа и собственного музея в Архангельском, которое только приобрел. В усадебном парке построил театр, завел труппу актеров, музыкантов и танцовщиков и давал представления, о которых долго помнили москвичи. Архангельское стало художественным центром, куда ездили и свои, и чужие. Наконец, Екатерина поручила ему все императорские театры.
Близ парка поставил князь две фабрики – фарфора и хрусталя. Выписал мастеров, художников, материалы севрской мануфактуры. Все изделия фабрик дарил друзьям и почетным гостям. Вещи с клеймом «Архангельское 1828-1830» нынче на вес золота. Фабрики были уничтожены пожаром. Сгорели корпуса, и продукция, и даже бесценный севрский сервиз «Баррийская роза», купленный прежде в Париже.
В 1799 году князь вернулся в Италию и несколько лет провел там посланником и в Риме, и на Сицилии, и при дворах Сардинском и Неаполитанском.
Последний раз побывав в Париже в 1804 году, часто видался с Наполеоном. Был вхож в императорскую ложу во всех парижских театрах. А уезжая, получил в дар от императора две гигантские севрские вазы и три гобелена «Охота Мелеагра».

Лампи И.- Б. Ст.Портрет кн. Н.Б. Юсупова.1790-е гг.
По возвращении князь продолжал устройство архангельского имения. В парке в честь боготворимой государыни воздвиг храм с надписью «Dea Caterina» на фронтоне. Внутри на пьедестале высилась бронзовая статуя императрицы в образе Минервы. Перед статуей стоял треножник, на нем – курильница с пахучими смолами и травами. В глубине на стене прочитывалось итальянское: «Tu cui concede il cielo e dietti il fato voler il giusto e poter cio che vuoi». То есть: «Ты волею неба жаждешь правосудия, ты волею судьбы творишь его». Вся Москва обсуждала скандальную жизнь старика князя. Давно живя раздельно с женой, он держал при себе любовниц во множестве, актерок и пейзанок. Самой сильной страстью его была француженка, красотка, но горькая пьяница. Она, когда напивалась, бывала ужасна. Лезла драться, била посуду и топтала книги. Бедный князь жил в постоянном страхе. Только пообещав подарок, удавалось ему угомонить буянку. Самой последней его пассии было восемнадцать, ему – восемьдесят! Умер он в 1831 году в возрасте восьмидесяти лет и был похоронен в своем подмосковном имении Спасское. Незадолго до смерти он подарил Санкт-Петербургу один из своих петербургских домов. Это был роскошный особняк с парком. В парке росли вековые деревья, в пруду отражались статуи и вазы из дорогого мрамора. Особняк отдали сановнику, а парк превратили в общественный сад, и зимой к пруду сходились любители пофигурять на коньках. Даже коротко рассказав о князе, нельзя не описать его любимую усадьбу. «Архангельское, – повторял он, – не для наживы, а для растрат и услад».

Княгиня Татьяна Васильевна Юсупова, урожденная Энгельгардт

Ритт Августин Христиан Портрет княгини Татьяны Васильевны Юсуповой

В 1793 году князь Николай женился на Татьяне Васильевне Энгельгардт, одной из пяти племянниц князя Потемкина.
В младенчестве она уже покоряла всех. Двенадцати лет была взята императрицей и находилась при ней неотлучно. Вскоре завоевала двор и имела множество поклонников.
В то время посетила Санкт-Петербург английская красавица и оригиналка герцогиня Кингстонская, графиня Бристольская. Имелась у ней яхта с дорогими мебелями и обжедарами. На палубе был устроен экзотический сад, на ветвях распевали райские птицы.
В Зимнем герцогиня познакомилась с юной Татьяной и сильно к ней привязалась. Уезжая, она просила государыню отпустить Татьяну в Англию, где думала сделать ее наследницей своего огромного состояния. Государыня пересказала Татьяне просьбу. Татьяна, и сама горячо привязанная к англичанке, не захотела покинуть родину и государыню.

Вуаль Жан Луи Портрет княгини Татьяны Васильевны Юсуповой

Двадцати четырех лет она вышла за князя Николая Юсупова. Тому было в ту пору более сорока. Поначалу все шло хорошо. Родился сын Борис. В Петербурге, в Москве, в летней усадьбе в Архангельском окружали их поэты, художники, музыканты. Близок к Юсуповым был Пушкин. Князь с княгиней предоставили его родителям квартиру в своем московском доме, где поэт живал в юные годы. Любил он бывать летом в Архангельском, даже и сочинял там. В оде, посвященной хозяину, пишет:
…К тебе явлюся я; увижу сей дворец,
Где циркуль зодчего, палитра и резец
Ученой прихоти твоей повиновались
И вдохновенные в волшебстве состязались.
Княгиня Татьяна оказалась домовита, толкова и хлебосольна, вдобавок обладала деловой сметкой. Хозяйствовала так, что и состояние умножалось, и крестьяне богатели. Была и кротка, и услужлива. «Испытанья господни, – говорила она, – научают терпеть и верить».
Княгиня была дельным человеком и думала о красе ногтей. Особенно любила украшения и положила начало коллекции, впоследствии знаменитой. Купила она брильянт «Полярная звезда», брильянты французской короны, драгоценности королевы Неаполитанской и, наконец, знаменитую «Перегрину», жемчужину испанского короля Филиппа II, принадлежавшую, как говорят, самой Клеопатре. А другую, парную к ней, говорят, царица растворила в уксусе, желая на пиру переплюнуть Антония. В память о том князь Николай велел повторить на холсте фрески Тьеполо из венецианского палаццо Лабиа «Пир и смерть Клеопатры». Копии и ныне в Архангельском.
Князь по-своему любил жену и оплачивал всякое новое ее приобретение. Он и сам отличался, одаривая ее. Однажды преподнес ей на именины парковые статуи и вазоны. Другой раз презентовал зверей и птиц для зверинца, им же в усадьбе устроенного. Счастье, однако, длилось недолго. С годами князь стал распутничать и жил у себя как паша в серале. Княгиня, не терпя этого, переселилась в парковый домик «Каприз», ею построенный. Удалилась она от света и посвятила себя воспитанию сына и делам благотворительности. Мужа пережила на десять лет и умерла в 1841 году в возрасте семидесяти двух лет, сохранив до конца знаменитые свои ум и шарм.

Портрет княгини Татьяны Васильевны Юсуповой. 1841

Князь Борис Николаевич Юсупов (1794—1849)

После смерти князя Николая Архангельское наследовал его сын Борис. На отца он нисколько не походил, характер имел совсем иной. Независимостью, прямотой и простотой нажил более врагов, чем друзей. В выборе последних искал не богатство и положенье, а доброту и честность.
Однажды ожидал он у себя царя с царицей. Церемониймейстер вычеркнул было кое-кого из списка гостей, но встретил решительный отпор князя: «Коли оказана мне честь принять государей моих, она оказана и всем близким моим».
Во время голода 1854 года князь на собственные средства кормил своих крестьян. Те души в нем не чаяли.

Юсупов Борис Николаевич (князь)

Унаследовав громадное состояние, дела он вел как мог. По правде, отец его долгое время колебался, оставить ли Архангельское сыну либо завещать казне. Видно, чувствовал, что князь Борис все переменит в нем. И действительно после смерти старого князя, при молодом, именье стало не для «растрат и услад», а для прибыли. Почти все картины и скульптуры перевезли в Петербург. Зверинец продали, театр разогнали. Император Николай вмешался было, но поздно: что случилось, то случилось.
По смерти Бориса наследовала ему вдова его. Женат он был на Зинаиде Ивановне Нарышкиной – впоследствии графиня де Шово. Единственный их сын – князь Николай.

Неизвестный художник. Портрет кн. Н.Б. Юсупова. 1830-е гг.

Княгиня Юсупова Зинаида Ивановна. (1809 — 1893).

В детстве посчастливилось мне знать прабабку мою, Зинаиду Ивановну Нарышкину, вторым браком графиню де Шово. Она умерла, когда было мне десять лет, но помню я ее очень ясно.
Прабабка моя была писаная красавица, жила весело и имела не одно приключенье. Пережила она бурный роман с молодым революционером и поехала за ним, когда того посадили в Свеаборгскую крепость в Финляндии. Купила дом на горе напротив крепости, чтобы видеть окошко его каземата.
Когда сын ее женился, она отдала молодым дом на Мойке, а сама поселилась на Литейном. Этот новый ее дом был точь-в-точь как прежний, только меньше.

Робертсон К. Портрет кн. З.И. Юсуповой, урожд. Нарышкиной, впоследствии гр. де Шово, маркизы де Серр. Около 1840 г.

Впоследствии, разбирая прабабкин архив, среди посланий от разных знаменитых современников нашел я письма к ней императора Николая. Характер писем сомнений не оставлял. В одной записке Николай говорит, что дарит ей царскосельский домик «Эрмитаж» и просит прожить в нем лето, чтобы им было где видеться. К записке приколота копия ответа. Княгиня Юсупова благодарит Его Величество, но отказывается принять подарок, ибо привыкла жить у себя дома и вполне достаточна собственным именьем! А все ж купила землицы близ дворца и построила домик – в точности государев подарок. И живала там, и принимала царских особ.
Двумя-тремя годами позже, поссорившись с императором, она уехала за границу. Обосновалась в Париже, в купленном ею особняке в районе Булонь-сюр-Сен, на Парк-де-Прэнс. Весь парижский бомонд Второй Империи бывал у нее. Наполеон III увлекся ею и делал авансы, но ответа не получил. На балу в Тюильри представили ей юного француза-офицера, миловидного и бедного, по фамилии Шово. Он ей понравился, и она вышла за него. Купила она ему замок Кериолет в Бретани и титул графа, а себе самой – маркизы де Серр. Граф де Шово вскоре умер, завещав замок своей любовнице. Графиня в бешенстве выкупила у соперницы замок втридорога и подарила его тамошнему департаменту при условии, что замок будет музеем.
Каждый год мы ездили к прабабушке в Париж. Она жила одна с компаньонкой в своем доме на Парк-де-Прэнс. Поселялись мы во флигеле, соединенном с домом переходом, и в дом ходили по вечерам. Так и вижу прабабку, как на троне, в глубоком кресле, и на спинке кресла над ней три короны: княгини, графини, маркизы. Даром что старуха, оставалась она красавицей и сохраняла царственность манер и осанки. Сидела нарумяненная, надушенная, в рыжем парике и снизке жемчужных бус.
В иных вещах проявляла она странную скупость. К примеру, угощала нас заплесневелыми шоколадными конфетами, какие хранила в бонбоньерке из горного хрусталя с инкрустацией. Я один их и ел. Думаю, потому она и любила меня особенно. Когда тянулся я к шоколадкам, которые никто не хотел, старушка гладила меня по голове и говорила: «Какое чудное дитя».
Умерла она, когда ей было сто лет, в Париже, в 1897 году, оставив моей матери все свои драгоценности, брату моему булонский особняк на Парк-де-Прэнс, а мне – дома в Москве и Санкт-Петербурге.
В 1925 году, живя в Париже в эмиграции, прочел я в газете, что при обыске наших петербургских домов большевики нашли в прабабкиной спальне потайную дверь, а за дверью – мужской скелет в саване… Потом гадал и гадал я о нем. Может, принадлежал он тому юному революционеру, прабабкиному возлюбленному, и она, устроив ему побег, так и прятала его у себя, пока не помер? Помню, когда, очень давно, разбирался я в той спальне в прадедовых бумагах, то было мне очень не по себе, и звал я лакея, чтобы не сидеть в комнате одному.
В прабабкином булонском доме долго никто не жил, потом его сдали, потом продали великому князю Павлу Александровичу, а после его смерти продали еще раз. Заняла его женская школа Дюпанлу, где позже училась моя дочь.

Князь Николай Борисович-младший (1831-91)

Дед мой по матери, князь Николай Борисович Юсупов, сын графини де Шово от первого брака, был человек замечательный и удивительный. Блестяще закончив Петербургский университет, он поступил на государственную службу и всю жизнь служил отечеству. В 1854 году во время Крымской войны на собственные средства он вооружил два артиллерийских батальона.

Портрет князя Николая Юсупова
В войну русско-турецкую подаренный им армии санитарный поезд перевозил раненых из полевых лазаретов в госпитали Петербурга. Благотворил князь и в гражданской жизни. Основал множество благотворительных фондов, занимался, в частности, институтом для глухонемых. Однако был он человек крайностей. Щедро давал деньги другим и ничего не тратил на себя. Когда путешествовал, останавливался в самых скромных гостиницах, в самых дешевых номерах. Уезжая, он выходил через служебный выход, чтобы не давать чаевых гостиничным лакеям. И, по натуре угрюмый и несдержанный, отпугивал от себя всех. Моя мать до смерти боялась ездить с ним. Дома в Петербурге, экономя на гостях, он запретил жечь свет в части комнат, и вечерами в освещенных гостиных было битком. Вдовствующая императрица, вспоминая дедовы странности, рассказывала, что на столе у него стояла серебряная посуда, но в вазах фрукты натуральные были перемешаны с искусственными. Однако пиры он задавал неслыханной роскоши.
На одном из таких пиршеств в 1875 году состоялся исторический разговор между русским императором Александром III и французским генералом Ле Фло.
Бисмарк разозлился на Францию и объявлял во всеуслышание, что «покончит с ней». Перепуганные французы послали Ле Фло в Петербург просить царя уладить дело. Деду поручено было устроить прием, где могли бы переговорить царь с посланником.
В тот вечер в домашнем театре играли французскую пьесу. Было условлено, что после спектакля царь остановится у окна в фойе, и француз подойдет к нему.
Когда дед увидал их вместе, он подозвал мою мать и сказал: «Смотри и помни: на твоих глазах решается судьба Франции». Александр обещал помочь, и Бисмарка предупредили, что, если он не угомонится, в дело вмешается Россия.

Портрет князя Николая Юсупова
Итак, коллекцию князя Николая-старшего продолжал князь Николай-младший, любя, как и дед, все изящное. В шкафах в его рабочем кабинете собраны были табакерки, хрустальные кубки, полные самоцветов, и прочие дорогие безделушки. От бабки Татьяны передалась ему страсть к драгоценностям. При себе он всегда носил замшевый мешочек с гранеными камнями, которыми любил поиграть и похвастаться. И рассказывал, что часто забавлял меня, ребенка, катая по столу цельную восточную жемчужину: столь крупна и совершенна она была, что дырку в ней делать не стали.
Дед мой писал и книги о музыке, но главное – написал историю нашего семейства. Женат он был на графине Татьяне Александровне де Рибопьер. Я, впрочем, ее не знал, умерла она до матушкиной свадьбы. Здоровья бабка была слабого, потому часто ездила вместе с дедом за границу, на воды и в Швейцарию – там, на Женевском озере имели они дом. Но швейцарское именье не обогатило русских владельцев. Хозяйство было запущено, и родителям моим пришлось попотеть, чтобы восстановить его.
Дед умер в Баден-Бадене после долгой болезни. Там, помнится, в детстве я и видел его. По утрам мы с братом навещали больного в скромной гостинице, где проживал он. Сидел в вольтеровском кресле, покрыв ноги шотландским пледом. Рядом на столике с пузырьками и склянками непременно стояла бутылка малаги и коробка печенья. Там-то и вкусил я свой первый аперитив.

Княгиня Татьяна Александровна Юсупова урожденная графиня де Рибопьер
(1828 — 1879)

Юсупов Н. Б. — это… Что такое Юсупов Н. Б.?

Юсупов — Юсупов  тюркская фамилия, происхождение по имени Юсуп (Жүсіп, Үсіп) (см. Йосыф, Иосиф), «искажённое арабское Юсуф» с добавлением окончания ов. Известные носители: Содержание 1 Мужчины 2 Происхождение фамилии Юсупов …   Википедия

Юсупов — ЮСУФОВ ЮСУФОВИЧ Юсуп, Юсуф тюркское имя, соответствующеев тюркских языках христианскому имени Иосисф (Осип). (Ф). Юсуповы. В ОГДР (III, с. 2) записано, что графы российские происходят от ногайского мурзы Юсуфа, сына Мусы ногайского, вышедшего на… …   Русские фамилии

ЮСУПОВ — Эркин (р. 1929) – сов. философ, д р филос. наук (с 1966). Член КПСС (с 1958). Окончил Ташкентский ун т. С 1955 – зав. кафедрой философии Ташкентского педагогич. ин та им. Низами. Область науч. работы – историч. и диалектич. материализм, история и …   Философская энциклопедия

Юсупов У. — Усман Юсупович Юсупов (узб. Usmon Yusupovich Yusupov) (март 1901, кишлак Кафтархана, ныне Ферганская область Узбекистана 7 мая 1966, Янгиюль, Ташкентская область), советский государственный и партийный деятель. Член КПСС с 1926 года. Родился в… …   Википедия

Юсупов У. Ю. — Усман Юсупович Юсупов (узб. Usmon Yusupovich Yusupov) (март 1901, кишлак Кафтархана, ныне Ферганская область Узбекистана 7 мая 1966, Янгиюль, Ташкентская область), советский государственный и партийный деятель. Член КПСС с 1926 года. Родился в… …   Википедия

Юсупов Н. — Фюгер, Генрих. Портрет князя Н. Б. Юсупова, 1783 (фрагмент) Государственный Эрмитаж (Санкт Петербург) Юсупов Николай Борисович (1750 1831)  князь, государственный деятель, дипломат (1783 1789), главноуправляющий Оружейной палаты, директор… …   Википедия

Юсупов — I Юсупов         Акрам Мамедович (1.5.1905, с. Кува, Андижанская область, 26.11.1975, Ташкент), советский артист цирка, клоун, ковёрный, народный артист Узбекской ССР (1961). Работал в различных жанрах (вольтижёр, турнист, джигит), особенно… …   Большая советская энциклопедия

Юсупов — прізвище …   Орфографічний словник української мови

Юсупов А. М. — ЮСУ́ПОВ Акрам Мамедович (1905–75), артист цирка, клоун, нар. арт. Узб. ССР (1961). В цирке с 8 лет. Был комиком канатоходцем в номере Ташкенбаевых. Развивал традиции узб. нар. комиков – кызыкчи …   Биографический словарь

Юсупов Э. Ю. — ЮСУ́ПОВ Эркин Юсупович (р. 1929), философ, ч. к. РАН (1987), акад. (1979) АН Узбекистана …   Биографический словарь

Глава 2 Князь Н. Б. Юсупов в московском обществе и Московском Английском клубе[185]

Глава 2

Князь Н. Б. Юсупов в московском обществе и Московском Английском клубе[185]

Москва! Как много в этом звуке

Для сердца русского слилось,

Как много в нем отозвалось!

А. С. Пушкин

Ну что ваш батюшка? все Английского клоба

Старинный, верный член до гроба?

А. С. Грибоедов. Горе от ума

Москва и Петербург во все времена обозначали две стороны одного миропорядка России — старого и нового. Переехав из первой столицы России во вторую, князь Николай Борисович не мог не проникнуться особым московским духом. Стены древнего московского родового дворца князей Юсуповых «у Харитонья в переулке» на Хомутовке, располагали не только к размышлениям о прошлом. Они побуждали к действиям — ведь никто из представителей древнего княжеского рода Юсуповых не имел привычки сидеть сложа руки, когда в опасности находился семейный кошелек, а ревизия имений, произведенная Николаем Борисовичем еще во время государственной службы, показала, что нужны срочные меры «по оздоровлению экономики». Юсуповы без борьбы не сдавались…

Л. Деруа. С оригинала О. Кадоля. «Вид Москвы с Воробьевых гор». 1825. ГМП.

В Москве, хлебосольной и старомодной «большой деревне», нравы искони сложились много проще петербургских. Разумеется, и тут у Николая Борисовича хватало завистников и недоброжелателей, но во второй столице надобность в петербургской маске отпала. Иной раз просто достаточно было закрыть глаза и плюнуть… Достоверные факты биографии князя говорят о том, что в Москве он мало стеснялся пресловутым «общественным мнением», делая то, что отвечало его запросам и эстетическим потребностям. Захотелось итальянскую оперу — и «вся Москва» потакает его желанию, захотелось французскую труппу и…

Именно в Москве открылся подлинный духовный облик князя Юсупова — человека доброжелательного, очень образованного и очень трудолюбивого, постоянно старавшегося помогать людям. Открылось все это, прежде всего, в мелочах быта, а не в каких-то эпохальных свершениях, хотя и великие начинания Николай Борисович успел с блеском осуществить в московский период жизни.

Покупка Архангельского, по собственным словам князя, «окончательно сделала его москвичом». В 1810 году он продал свой петербургский дворец на Садовой и перебрался в Москву на постоянное жительство. Здесь Николай Борисович поселился в родовом дворце на Хомутовке, «у Харитонья в Огородниках», который он заблаговременно отремонтировал, готовя его к коронационным торжествам, а не собственному новоселью.

Ф. Я. Алексеев. «Вид на Страстную площадь в Москве с Триумфальными воротами и церковью Димитрия Солунского». 1800-е гг. ИРЛИ.

Переехав в Москву, Николай Борисович активно принялся за обустройство жизни — покупал новые и ремонтировал старые городские и загородные дворцы и усадьбы, разводил сады и парки, обучал крепостных музыкантов и актеров, приобретал картины и статуи, читал новые и старые книги, организовывал театральные постановки и труппы, — одним словом, наполнил свое бытие всеми доступными духовными и материальными благами.

При всех обстоятельствах человек не может жить вне своего времени. Общественное, государственное положение, богатство, знатность рода — все это влияло на внешние обстоятельства жизни Николая Борисовича Юсупова при всякой перемене, происходившей в его личной жизни. Московское общество в начале XIX столетия четко делилось по сословному принципу. Купцы общались преимущественно с купцами, мещане — с мещанами, ну а дворяне, понятно, с дворянами. Только Московский Английский клуб отчасти служил местом соединения двух главных сословий Москвы — дворянства и купечества. В это время и в клубе, и вообще в обществе дворяне занимали первенствующее место. Дворянство второй столицы делилось на аристократию и небогатое служилое дворянство. Сам факт принадлежности к «благородному сословию» позволял человеку без особых препятствий вступать в дворянское сообщество. Именно в дворянской среде складывалось пресловутое «общественное мнение», к которому прислушивалась и высшая власть страны. А вообще московское дворянство привыкло много есть на многолюдных и многочасовых обедах, играть в карты, до упаду веселиться на балах и праздниках, бывать на всевозможных гуляньях и… не особенно заботится о завтрашнем дне. Умственные интересы тогда оказывались доступны едва сотой части московского «бомонда». Зато сплетни обожали все без исключения и разносили их с невероятной скоростью.

После отставки Николай Борисович, как и прежде, оставался в курсе всех основных государственных и общественных событий. В начале Отечественной войны 1812 года Александр I вновь призвал князя на государственную службу уже в официальном порядке, после выполнения князем секретных дипломатических поручений за границей.

Победа над Бонапартом наполнила русское общество небывалым до той поры энтузиазмом. При этом, как у нас часто водится, одни принялись за теоретические поиски революционных путей преобразования страны, другие — за практические и без всяких революций. Среди последних оставался и старый князь. Он просто взялся за возрождение московского дворянского сообщества, за претворение в жизнь ряда собственных значимых культурных начинаний. Князь стал обустраивать первый московский государственный музей, наряду со своим собственным, частным.

В эту пору обострился вопрос о крепостном состоянии крестьянства. Разумеется, Николай Борисович являл собой яркого представителя уходящей феодальной эпохи императрицы Екатерины Великой, не представлял России без крепостных холопов. Однако в своих собственных имениях он обустраивал многочисленные фабричные предприятия вполне в духе нарождающегося российского капитализма.

Близкий друг княгини Екатерины Романовны Дашковой, отставного президента двух Российских Академий, английская подданная мисс Уильмот оставила потомкам колкое описание московского общества первых лет XIX столетия, к которому принадлежал и князь Юсупов. В этом недобром сочинении многое исходит не столько от наблюдательной англичанки, сколько от стареющей княгини Дашковой. Екатерина Романовна никогда не жаловала «екатерининских орлов», полагая, прежде всего, себя саму главной «виновницей» воцарения Екатерины Великой. «Екатерина Малая» не случайно носила это прозвище. Она действительно мало сделала за всю свою долгую жизнь как политик и государственный деятель. На деле очень велики заслуги княгини лишь перед отечественной наукой. Екатерина Большая, или точнее — Великая, угадала в ней хорошего организатора научной жизни, поставив во главе всех российских ученых. Образованная и желчная женщина, княгиня Дашкова, оставшись не у дел после смерти Екатерины II, немало наплела небылиц о своих современниках в известных «Записках». Ее английская подруга словесные «кружева» эти с радостью использовала в своих рассказах европейцам «о Московии».

15 февраля 1806 года мисс Уильмот, надо полагать, вместе с княгиней Дашковой обедала в доме генерала Тутолмина, а 18 февраля рассказала об этом в письме в Англию. «Я была на половине Вашего письма, когда князь Юсупов взял меня под руку и повел обедать. Я шла рядом комнат, среди цветов, под звуки музыки, с кавалером, увешанным всевозможными орденами, осыпанным всевозможными почестями… Мне уже наскучили эти обеды. Роскошь и великолепие, которое окружает нас, скоро теряет свой эффект и потом наступают утомительные будни. Что было особенно много для меня на этом обеде, это то, что я находилась в кругу гостей — героев Екатерининского двора.

Г. И. Новиков. Портрет князя Н. Б. Юсупова. ГМУА.

Москва — императорский Капитолий России. Все сановники прошлой эпохи, удаленные или обойденные благоволением Александра, живут в этом ленивом, полусонном и великолепном городе; они наслаждаются идеальным величием, уступив своим преемникам действительную власть при Петербургском дворе. За всем тем, разукрашенное привидение князя Голицына, главного камергера Екатерины II, является во всем блеске своих звезд и лент, которые под тяжестью девяностолетней старости вдвойне пригибают его к земле. На этом жалком скелете висят бриллиантовый ключ и другие нарядные безделушки…

Граф Алексей Орлов, адмирал Екатерининских времен, первый богач христианского мира, окруженный Азиатской роскошью. Рука, задушившая Петра III, унизана алмазами, среди которых блестит портрет Екатерины с ее признательной улыбкой…»[186].

В московском высшем обществе князь занял подобающее ему почетное место одного из первейших вельмож. Для людей его круга членство в Английском клубе второй или первой столицы России считалось обязательным. В 1810 году Николай Борисович окончательно вышел из состава Петербургского Английского клуба и вступил в члены Английского клуба Москвы. По вполне понятной причине — великого московского пожара 1812 года — клубный архив этого времени не сохранился, так что назвать точную дату вступления князя в клуб достоверно невозможно. Достоверно известна лишь дата его последнего посещения клуба — одни современники говорят, что за три дня до смерти, другие — что в последний день жизни. Таким образом, последние десятилетия своего долгого земного бытия Николай Борисович почти каждый вечер проводил в стенах клуба, разумеется, когда жил в Москве.

Можно высказать вполне небезосновательное предположение о том, что Юсупов сделался членом клуба еще в 1802 году, когда клубное сообщество обновляло и восстанавливало свою жизнь после закрытия, произведенного московской полицией по приказанию императора Павла Петровича.

Однако факт остается фактом — Юсупов стал членом Московского Английского клуба и оставался им вплоть до дня кончины, то есть почти четверть века. Здесь он не выполнял обязанностей Старшины — возраст был не тот, хотя от Николая Борисовича всего можно было ждать, вне зависимости от возраста, и не исключено, что когда-нибудь все же найдется заветный документ, подтверждающий исполнение им обязанностей клубного Старшины и в Москве. Юсупов любил общественную жизнь и отдавал ей немало сил даже в старости.

А. Н. Бенуа. «Москва. Здание Английского клуба». Иллюстрация к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин». 1915.

История Московского Английского клуба, где князь Юсупов провел немало лет жизни, читателю книги, наверное, не очень знакома. Этот короткий рассказ поможет ему войти в клубные стены, дабы ощутить атмосферу того, что называли первым клубным сообществом старой Москвы. Прошлому и настоящему Московского Английского клуба посвящена моя книга, выпущенная в 1999 году под названием «Московский Английский клуб. Страницы истории». В ней заинтересованный читатель сможет найти подробный рассказ о клубной жизни. Правда, с момента выхода книги мною найдено еще немало новых материалов по истории клуба, так что эта работа не представляется теперь достаточно полной, на что честно указывает ее подзаголовок — только страницы, а отнюдь не вся обширная история.

Титульный лист «Обряда Московского Английского клуба». Из собрания Чертковской библиотеки (ГПИБ).

Формальная дата появления на свет Московского Английского клуба — 6 июня 1772 года. Именно в том приснопамятном году было получено письменное разрешение от Московской Полицейской канцелярии на деятельность клуба, хотя сам по себе он образовался явно раньше. Первоначально клуб представлял собою небольшое сообщество иностранцев, преимущественно англичан, собиравшихся в скромной ресторации, которую содержали французы «Петр Павлов Тюлье (или Тюнье) и Леопольд Годеин (или Галиоти)».

Входная плата в клуб собиралась помесячно. Позднее Старшины перешли на вступительный и ежегодные взносы. Члены клуба проходили баллотировку — то есть избрание. Для того чтобы тот или иной из кандидатов своим вступлением не нарушал приятного клубного сообщества, он должен был перед избранием в клуб получить рекомендацию-поручительство от действительного члена и пройти через выборы. Также всякие изменения или перемены правил клубной жизни выносились на голосование среди членов. Для того чтобы голосование устраивать не очень часто, процедура оформлялась предварительным сбором определенного числа подписей. Такой порядок сохранялся вплоть до ликвидации клуба большевиками осенью 1917 года.

Тверская улица. Здание Моссовета. Резиденция Московского генерал-губернатора. Здесь в конце XVIII в. располагался Московский Английский клуб. Открытка 1930-х гг. Собр. автора.

Число членов клуба в конце XVIII века составляло 300, а в первой половине XIX столетия — 600 человек. Одновременно более этого числа действительных членов в списках клуба более никогда не значилось. Членом клуба мог стать исключительно житель Москвы. Во главе клубного сообщества стояли Старшины, избиравшиеся ежегодно в апреле месяце общим клубным голосованием. Оно было, что называется, «рейтинговое» — Устав позволял выдвинуть кого угодно, а число претендентов не ограничивалось. Важно было собрать большее количество голосов. В России такой порядок представлялся большой редкостью — предпочитали просто назначения сверху. Не случайно А. С. Пушкин определил общественно-политическое значение клуба в качестве «народных заседаний проба». Сам он состоял в Английском клубном сообществе как Москвы, так и Петербурга.

В 1790 году у клуба появился первый Устав — документ, регламентирующий его внутренний распорядок. В том же году клуб переехал в дом генерал-аншефа князя Ю. В. Долгорукова, который теперь всем известен как Моссовет или официальная резиденция мэра Москвы. Вообще в XVIII столетии клуб не раз менял свой адрес. Справедливости ради надо сказать, что клуб — это не стены, это прежде всего неповторимый клубный дух, атмосфера клубного сообщества.

Московский Английский клуб. Здание Петровской больницы. Фотогр. 1900-х гг.

В 1798 году император Павел Петрович закрыл Московский Английский клуб. Петербургский его собрат уцелел благодаря вмешательству Петра Васильевича Лопухина. Павел I вообще отрицательно относился к каким-либо общественным объединениям, тем более имеющим самоуправляющийся статус.

В 1802 году, уже при новом императоре Александре I, Московский Английский клуб восстановил свою деятельность. Для клуба был снят обширный дом-дворец, принадлежавший князьям Гагариным на углу Петровки и Страстного бульвара. Это здание сохранилось до нашего времени и известно как Петровская больница. Клуб располагался тут совсем недолго — десять лет, до тех пор, покуда дворец не выгорел дотла во время великого московского пожара 1812 года.

Именно в этом здании произошли важные события клубной жизни. После возобновления деятельности Английский клуб вновь стал одним из основных центров общественной жизни города, своеобразным камертоном общественного настроения. С тревогой ожидаемая в московском обществе война с Наполеоном стала поводом для многочисленных споров, разговоров и даже политических акций в клубных стенах. Самая яркая из них — торжественный клубный обед и присвоение редкостного тогда звания почетного члена клуба победителю Наполеона князю П. И. Багратиону. Его описание поместил на страницах «Войны и мира» Лев Николаевич Толстой, чей дед по линии матери в качестве клубного Старшины принимал непосредственное участие в подготовке того торжественного обеда, имевшего в русском обществе большой резонанс.

Во время пребывания французов в Москве арендованный клубом дворец князей Гагариных сгорел дотла. Остались только стены да воспоминание о том, что тут побывал знаменитый писатель Стендаль — один из французских оккупантов Москвы, восторженно отзывавшийся о былом богатстве московских дворцов, столь безжалостно уничтоженных его соотечественниками.

Вскоре после освобождения первопрестольной от наполеоновских орд клуб возобновил работу. Одной из первых клубных акций стало присвоение звания почетного члена фельдмаршалу Михаилу Илларионовичу Кутузову, многолетнему члену и постоянному посетителю Петербургского Английского клуба.

Первый год после Великого московского пожара 1812 года клубные собрания происходили во дворце князя Меншикова на Большой Никитской, а потом в доме Муравьева на Большой Дмитровке, которую в Москве тогда звали не иначе, как клубной улицей. Дом Н. Н. Муравьева, связанный со многими историческими событиями, сохранился до нашего времени. Он только надстроен двумя этажами. Именно здесь Николай Борисович Юсупов проводил свои вечерние досуги, когда был в Москве, зачастую приезжал после театрального спектакля. В клубном доме на Большой Дмитровке после посещения Итальянской оперы, одним из руководителей которой являлся князь, меломаны обычно обменивались впечатлениями от пения знаменитостей.

Московский Английский клуб. Дворец князя Меншикова в Газетном переулке. Современная фотогр. автора.

Здесь же было и место встречи друзей Николая Борисовича, частенько коротавших вечер за зеленым сукном после сытного обеда или ужина в клубной столовой зале. Старики предпочитали игры «по маленькой». Играл ли Юсупов? Разумеется, играл — ведь карты были в те времена своеобразной гимнастикой для ума, но никогда не давал себя обдурить карточным шулерам, что частенько случалось в молодые годы с его сынком Боренькой.

Среди партнеров князя по карточному столу в клубе был и А. А. Арсеньев, оказавший Юсупову большое содействие в покупке любимого Архангельского. Вот что пишет об этом сын Арсеньева Илья Александрович: «… обед (домашний. — А. Б.) продолжался до 6 часов. За сим все разъезжались, а отец отправлялся в Английский клуб, где обязательно играл шесть робберов в вист. Накануне кончины своей (отцу было далеко за 80 лет) он был в клубе и, возвратившись домой, по обыкновению, в 11 часов вечера, объявил, что чувствует себя очень дурно и полагает, что умрет. Слова его сбылись; на другой день в четыре часа пополудни он скончался без всяких страданий, угас как свеча»[187]. Это описание интересно не только с фактической точки зрения. Похожим образом, как раз после посещения клуба, скончался и Николай Борисович, хотя о предстоящей своей кончине никому не объявлял.

Московский Английский клуб. Здание на Большой Дмитровке. Современная фотогр. автора.

В Московском Английском клубе Николай Борисович находился в своем кругу. Здесь собирались люди определенного положения, воспитания и привычек. Большинство из них пребывали в почтенном возрасте, посему ни скандалов, ни ссор в клубном сообществе почти не замечалось. Равно никто не смеялся над старомодностью Николая Борисовича, до конца дней сохранявшего верность привычкам и одеждам царствования императрицы Екатерины Великой. Даже его косичка не вызывала удивления или насмешек молодежи. Ведь это не нарушало правил приличия и являлось неотъемлемым правом князя.

Так продолжалось вплоть до апреля 1831 года, когда клубное сообщество переехало во дворец графов Разумовских на Тверской, где и оставалось вплоть до революционных событий октября 1917 года.

Александр I прислушался к голосу верхушки московского общества — патриотизм, открытый разговор с обществом стали с того времени важной составляющей его правления. При этом и без того считалось, что Москва — центр оппозиции Его Величества, а центром оппозиционных настроений является как раз Московский Английский клуб. Другое дело, что в клубе, как истинно английском сообществе, была «оппозиция Его Величества», а не «Его Величеству» — почувствуйте, как говорится, разницу, очень тонко улавливаемую в те времена.

Московский Английский клуб. Дворец Разумовских на Тверской. Фотогр. 1910-х гг.

«Газетная комната» Московского Английского клуба. Экспозиция Музея Современной истории России.

Клуб, как бы странно это ни звучало, являлся и в начале 19-го столетия почти всесословной организацией. Большее число его членов составляла титулованная знать — представители старых, а равно и новых дворянских фамилий, столь активно появлявшихся и исчезавших на политическом небосклоне XVIII века. Вместе с «превосходительствами» в клубных залах присутствовало и рядовое, служилое русское дворянство. В начале XIX века в клуб в дополнение к иностранным негоциантам стали вступать и московские толстосумы — купцы Тит Титычи, герои будущих пьес члена клуба А. Н. Островского, «замоскворецкие сидельцы».

Попечители Московского учебного округа, ректора Московского университета и университетская профессура по традиции состояли в клубе. Любопытно, что многие из них вышли в люди из среды поповичей, а то и вовсе бывших крепостных крестьян.

Крупные московские врачи обычно тоже вели происхождение из низших и средних слоев общества. Для них клуб являлся любимым местом проведения досуга, а равно и встреч с пациентами, хотя в Москве действовал собственный клуб врачей, прославившийся скандалами. Интересно, что Московский Английский клуб почитался в качестве прекрасного лекарства от известной русской болезни — хандры, которую те, кто не имел возможности вступить в клуб, обыкновенно вынуждены были заливать водочкой. Личный врач Николая Борисовича Юсупова Рамих тоже состоял в Английском клубе.

В составе Московского Английского клуба имелось небольшое число Почетных членов. Звание это, своеобразная форма общественного признания заслуг перед Отечеством, присваивалось чрезвычайно редко. Все Почетные члены удостаивались высокой чести пожизненного права постоянного посещения клуба без уплаты годовых взносов. Единственным Почетным Старшиной клуба был избран в 1833 году московский генерал-губернатор князь Дмитрий Владимирович Голицын, приходившийся Юсупову дальним родственником.

Неизв. художник. «Портрет московского генерал-губернатора, Почетного Старшины Московского Английского клуба князя Д. В. Голицына». 1840-е гг. ГМП.

Среди почетных членов клуба были выдающиеся полководцы и администраторы — князь М. С. Воронцов и А. П. Ермолов.

Клуб представлял собой довольно любопытное место проведения общественного досуга, где каждый мог найти себе занятие по душе. В нем имелась великолепная кухня, так что московские гастрономы находили тут подлинную отраду для своих желудков. Гастрономическое искусство изучалось и сохранялось в клубных стенах на протяжении полутора столетий.

Для любителей чтения в клубе работала библиотека, считавшаяся долгие годы лучшей из общедоступных библиотек Москвы, хотя пользоваться ею мог лишь сравнительно узкий круг членов клуба. Для любителей подвижных игр в огромном клубном парке действовал один из первых кегельбанов Белокаменной. Любители шахмат или шашек тоже находили себе партнеров среди членов и гостей клуба. Славился клубный бильярд, считавшийся среди лучших во второй столице.

Дж. Доу. «Портрет светлейшего князя М. С. Воронцова». ГЭ.

П. З. Захаров. «Портрет А. П. Ермолова». ГМП.

П. П. Соколов. «Разговор в клубной „Говорильне“». Рисунок середины XIX в.

Карточные игры в клубе делились в зависимости от величины и наполненности кошелька играющего, от ставок. Николай Борисович, как я уже писал, в клубе в карты играл постоянно, но неизменно «по маленькой». Для него это была своеобразная умственная гимнастика, а князь, сохранивший ясность ума вплоть до последнего вздоха, проделывал всевозможные упражнения для его поддержки — от раскладки пасьянсов и до чтения сложнейших философских трактатов.

Любителям политики и политических прений клуб предоставлял неограниченные возможности. Здесь, в специальной комнате под названием «Говорильня», всякий мог высказать свою точку зрения на те или иные вопросы государственной и общественной жизни. Большинство членов клуба, разумеется, придерживались весьма умеренных консервативных взглядов, но вот такой любопытный факт — незадолго до восстания декабристов членом клуба стал князь С. Г. Волконский — один из вождей антиправительственного восстания. Спустя тридцать лет он вернулся в Москву, и Старшины клуба позволили ему возобновить клубный билет, да и в 1825 году «государственного преступника» из клуба никто не выгонял. Он просто выбыл сам по себе.

Приехав в Москву, Александр Андреевич Чацкий, герой комедии «Горе от ума», первым делом поинтересовался у своей возлюбленной Софьи Фамусовой не здоровьем или политическими сплетнями, а тем состоит ли ее батюшка в Московском Английском клубе, намекая на то, что давно пора освободить место для вступления в клуб людей и помоложе. Ведь тогда в клубном сообществе состояло ровно шестьсот человек, и еще до тысячи дожидались своей очереди, занесенные в особую книгу. Не исключено, что и сам Александр Сергеевич Грибоедов тоже дожидался своей очереди на вступление в Английский клуб, — «черная» для многих москвичей книга «очередников» пока не найдена. В клубе драматург в качестве гостя-посетителя неоднократно обедал и, видимо, хотел бывать постоянно, но не мог, поэтому и злился на клуб и на всех тех, кто состоял в его членах. Так высоко ценилось Английское клубное сообщество в глазах даже тех, кто относился к московскому «Фамусовскому обществу» с нескрываемым презрением.

Не исключено, что именно в Английском клубе Грибоедову довелось встретиться и с князем Николаем Борисовичем Юсуповым, который состоял членом Английского клуба как в Москве, так и в Петербурге, а Грибоедов бывал в клубах обеих столиц.

В истории клуба и знаменитой комедии есть одно любопытное совпадение. По Москве распространялись слухи о том, что главный герой «Горя от ума» — это Петр Яковлевич Чаадаев, многолетний член клуба. А. С. Пушкин из Одессы писал другому члену клуба — князю П. А. Вяземскому: «Что такое Грибоедов? Мне сказывали, что он написал комедию на Чедаева…» Действительно, первоначально фамилия главного героя была Чадский и лишь потом была заменена на Чацкого. В Журнале Старшин клуба за 17 марта 1815 года есть такая примечательная запись: «По предложению господина Сибилева из кандидатов в члены господин Чатский не избран».

Совсем иного, отнюдь не ироничного, мнения о клубе и его членах придерживался знаменитый русский писатель и историограф Николай Михайлович Карамзин, сам в клубе состоявший и писавший, что «для того, чтобы знать общественное мнение, надобно ехать в Английский клуб». Впрочем, сам Николай Михайлович в клуб, скорее всего, не ездил, а ходил пешком — жил неподалеку.

«Портрет П. Я. Чаадаева». Литогр. А. Алофа. ВМП.

В клубе князь Николай Борисович, понятно, принадлежал к «партии» стариков — почтенных, многолетних членов, к чьему мнению обыкновенно прислушивались и которым при встрече обязательно кланялись. Надо полагать, что у Николая Борисовича в клубе имелось не только раз и навсегда определенное место за обеденным столом, но и любимое кресло в одной из гостиных. Какое — теперь, наверное, никто не скажет.

Дом на Большой Дмитровке оказался тесен для клубного сообщества. Поэтому Старшины клуба озаботились поиском более обширных покоев для своих заседаний. Подходящий дом сдавался неподалеку — на главной московской улице — Тверской. Это был громадный дворец графини Марии Григорьевны Разумовской. После некоторых перестроек, произведенных в нем за счет владелицы, 22 апреля 1831 года клуб переехал в новое здание, где и оставался с небольшим перерывом вплоть до ноября 1917 года. День переезда вошел в клубную историю и стал отмечаться традиционным торжественным обедом для всех членов, во время которого Старшины угощали шампанским «от себя» или за счет клубных сумм. На первом из них успел еще попировать и Николай Борисович, скончавшийся как раз в год переезда.

Само членство Юсупова в Английском клубе в известной мере поднимало нравственный уровень клубного сообщества. Ведь он вполне мог постоянно бывать и бывал в других общественных собраниях Москвы. Немногочисленные биографы Николая Борисовича, к сожалению, не отметили его стремление к общественной деятельности, общественному служению, которое особенно ярко проявилось в послепожарной Москве.

Дворянство второй столицы Российской империи любило пройтись по татарским корням князя, но, тем не менее, совершенно добровольно избрало «татарина» себе в управители — и от этой традиции никуда не деться. Николай Борисович стал избранным Старшиной Московского Дворянского собрания, иначе называемого Благородным, своеобразного Дворянского клуба. Он, кстати, располагался все на той же «клубной» улице — Большой Дмитровке. Это современный Дом Союзов рядом с бывшим Госпланом, где теперь заседает парламент — Государственная Дума. Дом Союзов стал известен во всем мире благодаря тому, что именно здесь проходят все важные церемонии «Кремлевских похорон», с Владимира Ильича начиная…

Именно Николаю Борисовичу — человеку деловому, обладавшему железной хваткой профессионала-организатора, московское дворянство доверило восстановление своего Дворянского собрания после войны 1812 года. Николай Борисович, пользуясь своими связями в государственных верхах, смог добиться передачи в собственность дворянства второй столицы здания Благородного собрания. В нем находился один из лучших концертных залов Москвы — Колонный зал Дома Союзов (так теперь привычней) — творение выдающегося русского архитектора М. Ф. Казакова. Дворяне постоянно сдавали его в аренду для проведения концертов и пополнения своего тощего дворянского кошелька.

А. Гедон, П. М. Руссель. С оригинала Ф. Дица. «Москва. Дворянское собрание». Литогр. 1840-х гг.

Николай Борисович не преминул воспользоваться своим положением Старшины и, в свою очередь, сдавал собранию свой собственный оркестр — и крепостным музыкантам, и барину шла прибыль от работ на стороне. Юсупов в известной степени смог упорядочить неуемные дворянские аппетиты и расходы на собственное «общественное благолепие», на некоторое время отсрочив разорение московского дворянского сообщества. Вскоре после смерти Юсупова Старшины собрания вновь стали лихорадочно изыскивать всевозможные способы пополнения клубной казны.

Громадная толпа, собиравшаяся в Колонном зале Благородного собрания, достаточно скоро надоедала Николаю Борисовичу. Ведь здесь располагалась главная московская «ярмарка невест» — сюда в зимнее время года съезжалось множество семей провинциальных дворян в целях пристроить дочек. «Ярмарка» описана в «Евгении Онегине» и многих других литературных произведениях. Тут провинциальная девушка Татьяна Ларина нашла себе жениха — Гремина. Как помнит читатель, на нее посмотрел «какой-то важный генерал» и дело с помощью многоопытной московской свахи скоренько было сделано. Сам Пушкин со своей супругой Натальей Николаевной бывал на балах в Благородном собрании.

Дворянское собрание на Большой Дмитровке. Колонный зал. Рис. 1-й половины XIX в.

Юсупов, в московский период жизни давно уже не обремененный проблемами брака, предпочитал воспитанное мужское общество Московского Английского клуба. Здесь, в клубе, у Николая Борисовича состоялось несколько новых знакомств, давших ему немало пищи для ума. Он до последних дней не столько «бегал от скуки», сколько искал новых впечатлений, новой пищи для ума, увы, все больше ощущавшего пресыщенность и обычность вседневного бытия.

Революционер А. И. Герцен писал, что Юсупов «пышно потухал» в последние десятилетия жизни. На самом деле князь оставался среди ведущих политиков страны, хотя влияние свое осуществлял без лишнего шума и огласки. Не случайно Александр I после войны 1812 года и Николай I всячески старались отблагодарить Николая Борисовича, осыпая его наградами и почестями, бывая у него при всяком приезде во вторую столицу.

Наверное, можно смело сказать, что в московские годы жизни князь Николай Борисович был по-человечески счастлив. Счастье это далось Юсупову не без труда, но тем более высока оставалась его цена.

«Поселянин и поселянка». Роспись сахарницы. 1-я четверть XIX в. Неизв. завод. Частное собрание. Публикуется впервые.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Читать книгу целиком

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

РБС/ВТ/Юсупов, Николай Борисович (сенатор) — Викитека

Юсупов, князь Николай Борисович, д. с. с., сенатор, член Государственного Совета; родился 15 октября 1750 г. Зачисленный почти с колыбели на службу в лейб-гвардии Конный полк, кн. Ю. в 1755 г. был пожалован в корнеты, в 1761 г. произведен в том же полку в подпоручики, в 1771 г. — в поручики, а в следующем году назначен камер-юнкером Высочайшего двора. Уволенный от службы в том же году, он провел несколько лет в путешествиях по Европе для своего личного образования. По возвращении в 1781 г. в Россию кн. Ю. был пожалован в действительные камергеры и назначен к присутствованию в комиссии о коммерции. В 1782 г. он находился в свите цесаревича Павла Петровича и его супруги, путешествовавших по Европе под фамилией графа и графини «Северных», а в следующем году получил назначение чрезвычайным посланником и полномочным министром в Турин, ко двору Сардинского короля Амедея III. В том же 1783 г. Ю. по Высочайшему повелению отправился к Неаполитанскому двору короля Фердинанда І для выражения дружбы и благожелательства императрицы Екатерины к королеве Марии-Каролине, с целью несколько загладить неудовольствие королевы против бывшего в Неаполе графа Андрея Кирил. Разумовского, а в 1784 г. императрица Екатерина поручила Ю. ехать в Рим для принесения благодарности папе Пию VI за удовлетворение ходатайств императрицы по поводу дарования могилевскому католическому епископу Сестренцевичу паллиума и возведения бывшего в России папского посла Аркотти в кардиналы. Кроме того, Ю. поручено было добиться соглашения папы на пожалование кардинальского сана тому же архиепископу Сестренцевичу и признания отдельного самостоятельного существования римско-католической паствы в России, чтобы тем самым устранить происки римского двора и его опасное влияние. Кн. Ю., благодаря своим дипломатическим способностям, много способствовал достижению благоприятных результатов в этих переговорах. К тому же времени относится поездка Ю. в Венецию в качестве уполномоченного при венецианском правительстве. Здесь, отстаивая интересы своего отечества, Ю. пришлось бороться с происками, направленными в ущерб России Англией и Австрией. В 1788 г. Ю. был произведен тайные советники и в том же году назначен к присутствованию в Правительствующем Сенате, а по прибытии в Петербург заседал в 1-м департаменте Сената и в межевой экспедиции (1790). В 1791 г. Ю. был назначен директором театров и оставался в этой должности до 1799 г. Обратив все свое внимание на приведение в порядок денежных дел театральной дирекции, Ю. достиг этой цели путем строжайшей экономии. Он первый учредил театральную контору, контроль над театральными сборами, издержками по постановке пьес и по хозяйственной части вообще; привел в порядок зрительные места, разгородив скамьи театра железными перилами и перенумеровав каждое отдельное помещение. Русская и итальянская оперы и балет были доведены при Ю. до высокой степи совершенства и оживления. В 1792 г. Ю. было вверено управление стеклянным заводом, казенным фарфоровым заводом и казенной шпалерной мануфактурой, а в 1793 г. он участвовал в комиссии, исследовавшей причины необычайного падения денежного курса в России и изыскивавшей меры к его повышению. В 1796 г. Ю. был назначен президентом мануфактур-коллегии, тогда же произведен в действительные тайные советники и назначен верховным маршалом при предстоявшей коронации императора, с повелением быть председателем коронационной комиссии. В то же время ему поручено было принять в свое ведение Императорский Эрмитаж и возложено заведование придворными театром и музыкой. В 1797 г., в день коронования Павла I, Ю. был пожалован орденом св. Андрея Первозванного, а 20 ноября того же года назначен главным директором мануфактур-коллегии. В 1798 г. он был причислен к кавалерам ордена св. Иоанна Иерусалимского, пожалован командором этого ордена, причем, в уважение его рода и предков, ему позволено было учредить особое командорство его имени. В 1800 г. Ю. был назначен министром удельного департамента, а в 1801 г., по случаю восшествия на престол Александра I, вторично назначен верховным маршалом при коронации и заведующим коронационной комиссией, причем в самый день коронации Александра I получил алмазные знаки к ордену св. Андрея Первозванного. Назначенный в 1802 г. членом совета, учрежденного при училище ордена св. Екатерины, он 9 сентября того же года, согласно прошению, уволен был от всех возложенных на него должностей и уехал за границу для лечения болезни. Памятный для России 1812 г. застал кн. Ю. в Москве. Желая внести свою долю участия в трудах и жертвах на защиту родины, он с готовностью принял назначение членом комитета по распоряжениям о продовольствии войск в древней столице. В 1814 г. Ю. был назначен главноначальствующим над экспедицией кремлевского строения в Москве, а также над мастерской и оружейной палатой, а два года спустя назначен к присутствованию в 6-й департамент Сената в Москве. В том же году ему был пожалован орден св. Владимира 1-й степени, а в следующем году повелено было присутствовать в 1-м отделении 6-го департамента Сената. Получив в 1823 г. звание члена Государственного Совета, он в 1826 г. был назначен в третий раз верховным маршалом по случаю предстоявшей коронации императора Николая І и председателем комиссии, ведавшей распорядком дел по этому предмету. Отпраздновав 22 августа 1830 г. пятидесятилетие своей службы и получив знак отличия беспорочной службы за L лет, кн. Ю. скончался 15 июля 1831 г. и погребен в своем подмосковном селе Спасском. После него, кроме огромного имения, остались: драгоценная библиотека, отличная картинная галерея, мраморные статуи лучших художников и домашний театр, красноречиво говорящие о его любви к литературе, живописи, художеству, архитектуре и ваянию, соединенной со знанием этих областей.

Князь Ю. был женат на вдове Татьяне Васильевне Потемкиной (урожденной Энгельгардт) и имел от этого брака сына Бориса.

Формулярный список о службе кн. Н. Б. Юсупова, хранящийся в Имп. Русском Историческом Обществе. — Кн. П. Долгоруков, «Российский родословный сборник» (СПб., 1841 г.), стр. 53. — «О роде князей Юсуповых, собрание жизнеописаний их, грамот и писем к ним Российских государей с XVI до половины XIX в. и других фамильных бумаг, с присовокуплением поколенной росписи предков князей Юсуповых с XVI в.», ч. I, СПб., 1867 г., стр. 145—167. — Арапов, «Летопись русского театра». — Петров, «История родов русского дворянства», т. I, стр. 214. — Бантыш-Каменский, «Словарь достопамятных людей русской земли», ч. V, стр. 371—373. — «Русские портреты XVIII и XIX ст.» (изд. вел. кн. Николая Михайловича), т. І, № 62. — «С.-Петербургские Ведомости», 1831 г., № 180. — «Московские Ведомости», 1831 г., № 59. — «Северная Пчела», 1831 г., № 168. — «Русский Архив», 1872 г., стр. 752. — «Русская Старина», 1870 г., т. І, стр. 297, 315.

Глава 5 Детство, отрочество, юность

Глава 5

Детство, отрочество, юность

Всему учиться, все знать.

Из «Album amicorum Principis de Youssoupof»

Ученье свет, а не ученье — тьма.

Народная мудрость

Граф Лев Николаевич Толстой нашел универсальную формулу художественного осмысления трех состояний молодости, через которые проходит любой человек, — детство, отрочество, юность. К сожалению, документов, которые могли бы достоверно поведать об этой счастливой поре жизни Николая Борисовича Юсупова, сохранилось совсем немного. Впрочем, князья Юсуповы жили в высшем столичном обществе, следовали общепринятым житейским правилам своего времени, так что воссоздать внешнюю картину первых двух десятилетий жизни юного князя не так уж сложно. Много труднее оказалось найти какие-то конкретные детали быта, оказавшие то или иное воздействие на становление Николая Борисовича.

Точной даты рождения князя Николая Борисовича Юсупова историки установить все еще не успели, хотя, кажется, биографию князя изучают без малого двести лет. В «Русском Биографическом словаре» Половцева, в статье, посвященной Н. Б. Юсупову, сообщается, что Николай Борисович появился на свет 15 октября 1750 года. Дата основывается, как и в большинстве статей издания, вероятнее всего, на «Формулярном списке» о службе князя Н. Б. Юсупова. В подобных документах ошибки в указании места и даты рождения встречаются достаточно часто; главное для чиновника — зафиксировать все передвижения по службе, а остальное — неважно. Послужной список Н. Б. Юсупова хранился в собрании Императорского Русского Исторического Общества. В статье же об отце Н. Б. Юсупова в том же томе и на соседней странице «Русского Биографического словаря» приводится другая дата рождения Николая Борисовича — 15 октября 1751 года[50].

В двухтомном сборнике князя Н. Б. Юсупова-младшего «О роде князей Юсуповых» дается без всяких объяснений вторая дата — 15 октября 1751 года, надо полагать, принятая в семье. Она представляется более реальной и вот почему. Почти всякий человек завороженно благоговеет пред магией цифр. В просвещенном XIX столетии цифры и их сочетания значили многое; достаточно вспомнить популярные «тройка, семерка и туз» из пушкинской «Пиковой дамы». После выхода в свет повести карточные игроки, а великий поэт был в их числе, стали считать эти цифры «магическими», приносящими счастье, и чаще ставили именно на них. Самому Пушкину, правда, они не помогли — многочисленные карточные долги Александра Сергеевича после смерти поэта выплачивала особая «опека».

Князь Николай Борисович, как настоящий сын своего времени, наверняка не чурался таких вычислений. К 50-летию государственной службы он получил специальный бриллиантовый знак — единственную в своем роде награду. К 75-летию со дня рождения, точнее уже после него, император Николай I уже не знал, чем еще наградить князя. Тогда для Юсупова изобрели особую бриллиантовую эполету. Этот уникальный знак отличия послужил источником многочисленных сплетен, распускавшихся многочисленными же завистниками Николая Борисовича. Формальным поводом для этого награждения послужила безупречная организация очередной императорской коронации. Николай Борисович, несмотря на возраст, и на восьмом десятке оставался мастером по устройству больших праздников и продолжительных торжественных мероприятий[51].

Гагельганс. «Портрет детей». 1761. ГТГ.

На экземпляре книги «О роде князей Юсуповых» из собрания Исторической библиотеки кто-то старательно вычислил — сколько же дней Николай Борисович не дожил до восьмидесятилетия (обычно книги таким образом любят портить ученые девы)[52]. Оказалось, что всего-то три месяца — 15 октября 1751 — 15 июля 1831 года! Ведь если бы дожил, то непременно отпраздновал очередной юбилей пышным приемом и был бы удостоен еще какого-нибудь знака монаршего благоволения. Если же дата рождения Юсупова приходится на 1750 год, то тогда вопрос встает иначе — дожить-то до юбилея дожил, а отмечен царем не был. Почему, что за опала такая? Разве что действительно не знали чем наградить еще? Мне представляется, что приведенная внуком князя в сборнике семейных документов дата рождения Юсупова — 1751 год — более реальна. Ведь внук Николая Борисовича, официально названный составителем сборника, без сомнения знал ее лучше писаря, делавшего очередную копию «Формулярного списка». Видимо эта дата была принята в семье Юсуповых и особых вопросов не вызывала.

До настоящего времени не установлено ни место крещения князя, ни имена его крестных отца и матери, а они явно принадлежали к первым персонам государства. С учетом положения семьи Юсуповых в высшем петербургском обществе, а также награждения князя Бориса Григорьевича главным российским орденом именно в год рождения сына мое предположение о том, что крестной матерью Николая Борисовича могла стать сама императрица Елизавета Петровна не выглядит таким уж неправдоподобным. Крестным отцом мог выступать как наследник престола Петр Федорович, так и кто-нибудь из ближайших друзей самой «прекрасные Елисавет».

Весьма авторитетный специалист в области биографии князя Н. Б. Юсупова, кандидат наук В. М. Симонова любезно сообщила мне, что ее попытки найти в Петербургских архивах метрику или непосредственно церковную метрическую книгу, где были бы указаны имена восприемников князя при таинстве святого крещения, пока, к сожалению, успехом не увенчались. В те времена запись о крещении являлась одновременно и метрической. Если крещение происходило в церкви Зимнего дворца, то тогда не исключено, что книга безвозвратно утрачена — сгорела в пожаре 1837 года. В провинции метрические книги в середине XIX столетия копировались для хранения в архиве губернской Консистории, но осуществлялось ли такое действие в отношении метрических книг церкви Зимнего дворца (большой и малой) — сказать затруднительно. Ведь такого рода книга могла хранить некоторые дворцовые тайны, вроде брака светлейшей княгини Юрьевской…

Первые годы жизни юного Николеньки Юсупова прошли под благотворным влиянием отца, который очень заботился о будущем единственного сына. В XVIII веке в среде крупного и среднего русского дворянства сложилась практика записи младенцев «мужеска пола» едва не при рождении в армию, как говорили — «в полк». Отпрыски родовитых фамилий обыкновенно записывались в лейб-гвардейские полки. Не стали исключением и Юсуповы — кто бы мог догадаться тогда, что младенец со временем вырастет в дипломата и ученого-гуманитария. Николая Борисовича записали в Лейб-Гвардии Конный полк, и, находясь еще в колыбели, он начал службу Государыне-императрице Елизавете Петровне, каковую продолжил вплоть до ее кончины. Первым важным событием в жизни маленького князя стало получение в 1755 году чина корнета. По этому поводу был заказан его трогательный детский портрет в форме корнета Гвардии, всегда находившийся в личном кабинете Юсупова. Юный корнет, одетый в новенький мундирчик, с гордостью позирует художнику — в детские годы редкий мальчик не любит играть в солдатиков.[53] Здесь же изображена стоящая у ног мальчика маленькая собачка — первый «друг детства», без которого, наверное, юный князь не захотел позировать художнику. Собаки, птицы, обезьянки с той давней поры оставались всегдашними и очень любимыми спутниками княжеской жизни.

Архангельское. Кабинет князя Н. Б. Юсупова. Экспозиция 1970-х гг. На стене портрет Б. Г. Юсупова и детский портрет Н. Б. Юсупова. Фотогр. 1980-х гг.

Семья князей Юсуповых считалась прозападной ориентации, но в повседневном быту следовала обычаям отечественной «милой старины». Это касалось и Николая Борисовича, и его четырех сестер. Первые годы жизни проводили они на руках многочисленных русских мамушек и нянюшек, а лет с шести переходили к гувернерам и гувернанткам — иностранцам. Этого правила держались не потому только, что «заграничное воспитание» в России так высоко ценилось, но и оттого, что европейские языки со времен Петра I находились в каждодневном придворном обиходе и в высшем свете.

Княгиня И. М. Юсупова. Запись о приобретении на книге святителя Димитрия Ростовского. 1786. ГМУА.

Религиозно-нравственное воспитание детей в России обычно возлагалось на мать. Княгиня Ирина Михайловна Юсупова была женщиной скромной, незлобивого, простого нрава, но твердого, особенно в делах Веры, характера.

О княгине Ирине Михайловне и ее отношениях с единственным сыном достоверно известно немного. Можно лишь догадываться о том, как трогательны они были. Княгиня покупала для сына книги, заказала его наивный детский портрет в офицерской форме. Сам Николай Борисович — в старости один из первых русских вельмож — приказал похоронить себя рядом с матерью в ее небольшом родовом подмосковном имении, а вовсе не на модном кладбище, где его пышному надгробию могли бы завидовать оставшиеся в живых недруги…

Святитель Димитрий Ростовский. Сочинения. Москва. 1786. Фронтиспис с портретом и авантитул. Библиотека кн. Юсуповых. ГМУА.

Ирина Михайловна читала не только модные французские романы, что полагалось тогда делать всякой даме высшего света. Многие вечера проводила она за чтением «Минеи» — «Жития святых святителя Димитрия Ростовского». Это обширное издание несколько веков считается на Руси любимым простонародным чтением. Ирина Михайловна стала большой почитательницей святителя Димитрия, в середине XVIII столетия только что причисленного к лику православных святых, в Земле Российской просиявших. Она посвятила памяти Ростовского митрополита свою домовую церковь в петербургском доме. Книги святителя Димитрия бережно хранил в своей библиотеке князь Николай Борисович.

В век вольтерьянства и модных насмешек над религиозными чувствами Ирина Михайловна сумела привить сыну глубокую Веру, о чем свидетельствуют некоторые документы княжеского архива. Другое дело, что внешне проявлять свою личную религиозность в те времена полагалось очень сдержанно — ведь Юсуповы не были восторженными новообращенцами, что пристают буквально к каждому со своими мелочными религиозными проблемами и сомнениями.

Ф. Титов. «Княгиня Ирина Михайловна Юсупова за раскладыванием карт». 30 октября 1765 г. Барельеф. ГМУА.

Николай Борисович Юсупов-младший, внук князя, человек совсем иного времени, в своих религиозных воззрениях был более открытым. Он оказал немалую поддержку Православию в тяжелые годы приближавшегося безверия, одним из первых указав русскому обществу на будущего святого — праведного Иоанна Кронштадтского, по молитвам которого свершилось несколько чудес и в семье Юсуповых[54].

В Архангельском хранится небольшой барельеф работы малоизвестного русского скульптора Ф. Титова, где Ирина Михайловна изображена за раскладкой пасьянса, своеобразной «гимнастики для ума». Портрет этот находился в личных комнатах Николая Борисовича. Простота и незлобивость нрава матери во многом перешла к сыну, хотя положение большого вельможи иной раз и заставляло его вести себя с посторонними замкнуто и подчеркнуто надменно. Скульптор также вылепил профильный барельефный портрет и самого юного князя в двенадцати — или тридцатилетнем возрасте, подчеркнув некоторую самоуверенную надменность, столь свойственную подросткам. Видимо, портрет украшал комнаты у Ирины Михайловны в Спас-Котове. В верхней части обоих барельефов сделана небольшая дырочка для гвоздя, дабы изображение было удобнее вешать на стену.

Неизв. художник. «Царь Петр 1 в костюме голландского матроса». Гравюра Н. Свистунова. XVIII в.

По традиции для людей круга князей Юсуповых домашнее образование не ограничивалось только занятиями с гувернерами. Отец Николая Борисовича, пользуясь своим служебным положением, а равно и любовью к нему кадетов и преподавателей Кадетского корпуса, приглашал их для занятий с сыном. Среди учителей юного князя имелось немало выходцев из Голландии. Голландцы, как известно, оказали большое влияние на становление императора-преобразователя Петра Великого и на становление новой столицы России — Петербурга. Действительно, у представителей этого народа есть чему поучиться. Постоянное общение с иностранцами, пример их «немецкой» пунктуальности выработали у юного князя усидчивость, умение регулярно работать. Эти навыки позволили Николаю Борисовичу уже в молодые годы свободно овладеть пятью иностранными языками — как живыми, так и мертвыми. Причем живые языки — не один только французский — оказывались в постоянном употреблении. Это характеризует Юсупова как человека, постоянно стремившегося по велению собственной души к овладению новыми знаниями[55].

Неизв. художник. С оригинала С. Торелли. «Портрет великого князя Павла Петровича в детстве». ГМУА.

Николай Борисович превосходно владел и русской речью; не столько литературной, сколько разговорной. Бытовая интонация постоянно присутствует в его письменных распоряжениях, в известной степени передавая стиль именно устной речи князя со всеми ее прихотливыми оборотами ученого мужа, часто общающегося с простыми мужиками. Кстати, русскому языку Юсупова обучал, как водилось тогда, обычный дьячок. Потому-то в княжеских распоряжениях — а собственноручно он писал их не так уж часто, явственно прослеживаются следы знания церковнославянской грамоты. Для XVIII века явление вполне обычное у людей из высшего общества[56].

«Те жители Петербурга и Москвы, которые считают себя людьми просвещенными, заботятся о том, чтобы их дети знали Французский язык, окружают их иностранцами, дают им дорого стоящих учителей танцев и музыки, но не учат их родному языку, так что это прекрасное и дорого стоящее воспитаниеведет к совершенному незнанию родины, к равнодушию и даже презрению к стране, с которой неразрывно связано наше существование, и к привязанности к Франции. Впрочем, следует признаться, что дворянство, которое живет во внутренних губерниях, не заражено этим непростительным заблуждением»[57].

Петербург. Арка «Новой Голландии». Фотография объединения «Мира Искусства». Конец 1900-х гг. Собрание автора.

Довольно подробно вспоминал о детстве, об учебе, о знании родного языка в «Записках», которые я только что процитировал, граф Александр Романович Воронцов, старший сверстник Юсупова, бывший с ним в родстве по материнской линии через брата Семена Романовича, женатого на одной из Зиновьевых, — человек, принадлежавший к одному с Николаем Борисовичем кругу. Александр Романович родился в 1741 году и был десятью годами старше Юсупова. Сестрой братьев А. Р. и С. Р. Воронцовых была знаменитая княгиня Екатерина Романовна Дашкова, президент двух Российских Академий, дама столь же образованная, сколько и желчная, оставившая потомству и свои много более знаменитые «Записки». Очень мудрое сочинение ее брата, увы, знакомо преимущественно узкому кругу специалистов по истории XVIII века.

Неизв. художник. «Портрет Александра Романовича Воронцова». Копия из Воронцовской галереи в усадьбе Андреевское Владимирской губернии.

Граф Александр Романович Воронцов, подобно Юсупову, был несметно богат, имел множество приятных для души и ума занятий — любил театр, собирал картины и графику. Его собеседниками становились самые умные люди эпохи. Казалось, ничто не мешало ему жить свободным барином-сибаритом. Однако и Воронцов вступил на государственную службу, занимал много ответственных и хлопотливых должностей, достиг высшего в России звания Государственного канцлера (так назывался тогда пост министра иностранных дел) и немало сделал полезного для своей страны. При том, что Екатерина II и Павел I относились к нему лично, равно как и ко всему семейству Воронцовых, без малейшей симпатии — ценились исключительно деловые качества, потому как просто симпатичных людей имелось много, работников — мало.

Вот такое наглядное свидетельство качества домашнего дворянского образования той поры: «Отец старался дать нам такое хорошее воспитание, какое было возможно в России, — вспоминал А. Р. Воронцов. — Мой дядя прислал для нас из Берлина гувернантку. Мы незаметным образом научились французскомуязыку, и уже с 5– или 6-летнего возраста обнаружили решительную наклонность к чтению книг. Я должен сказать, что хотя воспитание, которое нам дали, не отличалось ни блеском, ни лишними расходами, употребляемыми на этот предмет в наше время, однако оно имело многие хорошие стороны. Главное его достоинство заключалось в том, что в то время не пренебрегали изучением Русского языка, который в наше время уже не вносится в программу воспитания. Можно сказать, что Россия — единственная страна, где пренебрегают изучением своего родного языка и всего, что касается страны, в которой люди родились на свет; само собою разумеется, что я разумею здесь современное поколение» (8а).

«Нравоучение для малолетних благородных детей». Сочинение славного г. Кампре, перевод с немецкого. Печать вольной типографии А. Решетникова. Москва. 1793. ГМУА.

Большую роль в образовании юного князя Юсупова играли книги, рано вошедшие в жизнь Николая Борисовича. Родители постарались заложить основу его будущей знаменитой библиотеки, хотя сами большими библиофилами не являлись и едва ли предполагали, что библиотека их сына станет одной из крупнейших в России и Европе. Книги в доме присутствовали скорее как привычные собеседники. Борис Григорьевич, большой любитель чтения, брал на прочтение интересующие его издания в Академии наук, а Ирина Михайловна покупала.

Одна из первых книг юного князя сохранилась в библиотеке Архангельского. Это «Придворный письмовник», выпущенный в Амстердаме в 1696 году. На форзаце в конце книги имеется и первый экслибрис князя — подпись: «Prince Nicola a’ 9 ans.». Здесь же и «автопортрет», фигурка мальчика — собственноручный рисунок девятилетнего prince Nicola[58].

Сохранились некоторые учебные рисунки юного Николая Борисовича и даже живописная работа — «Коровка». Рисование входило в круг обязательных предметов обучения для дворянской молодежи не только середины XVIII столетия, но и гораздо более позднего времени, о чем свидетельствуют явно любительские рисунки-шарады из семейного альбома Юсуповых середины XIX века.

Ирина Михайловна, надо думать, достаточно часто баловала сына книжными подарками — другое дело, что специальной детской или просто хорошей учебной литературы в середине XVIII века выпускалось сравнительно немного. Вот и приходилось дарить книги, предназначенные больше для взрослого чтения. В 1764 году Ирина Михайловна преподнесла 13-летнему сыну «Историю Фридриха Вильгельма I, короля Пруссии», о чем была сделана соответствующая запись на форзаце книги. Она и теперь хранится в библиотеке музея-усадьбы «Архангельское»[59].

Именно библиотека многое могла бы рассказать о князе Юсупове; рассказать о том, что современникам Николая Борисовича оставалось неведомо, а потомков и вовсе не интересовало. К сожалению, научный каталог уникальной по сохранности усадебной библиотеки Архангельского до сего времени не введен в научный оборот, и значительная часть книжного собрания Юсуповых остается недоступной для исследователей вне стен музея.

О круге своего детского и подросткового чтения рассказал и граф А. Р. Воронцов: «Мой отец выписал для нас довольно хорошо составленную библиотеку, в которой находились лучшие Французские авторы и поэты, а также книги исторического содержания, так что когда мне было 12 лет, я уже был хорошо знаком с произведениями Вольтера, Расина, Корнеля, Буало и других Французских писателей. В числе этих книг находилась состоявшая почти из ста волюмов коллекция нумеров журнала: Ключ к знакомству с кабинетами Европейских государей, начинавшаяся с 1700 г. Я упоминаю об этой коллекции потому, что из нее я узнал обо всем, что случилось в России самого интересного и самого замечательного с 1700 г. Это издание имело великое влияние на мою наклонность к истории и политике; оно возбудило во мне желание знать все, что касается этих предметов и в особенности по отношению их к России»[60].

Князь Н. Б. Юсупов. «Коровка. Пейзаж с коровой». Доска, масло. 1760-е гг. ГМУА.

Николай Борисович Юсупов, как бы парадоксально это ни звучало, всю жизнь учился, потому что всю жизнь читал и стремился к получению новых знаний. К старости он собрал громадную библиотеку, отличавшуюся не только библиографическими редкостями, но и большой полнотой. Многие книги по самым различным областям знаний — как гуманитарным, так и естественным — сохранили собственноручные пометы князя, свидетельствующие о том, что он был внимательным и заинтересованным читателем, а не просто собирателем книг. Не случайно С. А. Соболевский — крупнейший русский библиофил, человек желчный и отнюдь не склонный раздавать комплименты, называл князя Юсупова выдающимся ученым — знатоком культуры, причем не только иностранной, но и русской. Навык вседневного чтения обычно закладывается в детстве. Кстати, Юсупов и Соболевский были соклубниками и не раз встречались в Московском Английском клубе[61].

П. И. Соколов. «Портрет графа Никиты Петровича Панина в детстве». 1779. ГТГ. (Племянник графа Никиты Ивановича Панина.)

Традиционное воспитание юношей и девушек в России проходило в определенном социальном кругу. Дети князя Юсупова воспитывались со сверстниками из знакомых аристократических семей.

Одна из них — семья графов Паниных и их племянников князей братьев Куракиных. С Куракиными Юсупов состоял в родстве через сестер. Александр и Алексей Куракины стали друзьями детства Николая Борисовича. Один был немного старше его, другой, как и будущий император Павел I, младше несколькими годами. В детстве, как известно, даже маленькая разница в возрасте очень ощутима. Потому Юсупова нельзя назвать другом детства наследника Павла Петровича. Более близкие и теплые отношения возникли лишь в ранней молодости, а укрепились впоследствии, когда Николай Борисович сопровождал наследника престола и его супругу в заграничном путешествии. Юсупов оставался домашним другом императорской четы вплоть до кончины Павла I и императрицы Марии Федоровны.

«Школа жизни, или наставления отца сыну, о том, как следует жить в этом мире…». Амстердам. 1734. Библиотека Н. Б. Юсупова. ГМУА.

В XVIII столетии придворный этикет, разумеется, соблюдался очень строго, но для детей вельмож, близких ко двору Елизаветы Петровны, делались вполне понятные послабления — дети есть дети. Не случайно один из братьев Куракиных называл наследника престола Павла Петровича в письмах просто и фамильярно ласково — Павлушкой. Вот уж кто соблюдал придворный этикет до мелочей, так это как раз повзрослевший Павел I, вступивший на императорский престол после смерти матери — Екатерины Великой.

О первых годах жизни будущего императора сохранилось сведений гораздо больше, чем о детстве «простого» князя Юсупова, хотя круг их тогдашних занятий не сильно различался. Вот несколько выписок из известных «Тетрадей» за 1765 год С. А. Порошина, который постоянно находился при юном наследнике престола и делал записи непосредственно вслед за событиями.

Аппликация из альбома Зинаиды Ивановны Юсуповой. 1830-е гг.

«27 марта. Обуватца стал, мокрица ползла; боялся, чтоб не раздавили, и кричал. 28 марта. Перед тем разбранился с Великим Князем (Павлом), заставляя его играть на музыке. Весьма неохотно пошол, защищался своим правом, что совсем ныне уволен от ученья; лентяй; после того играл с Куракиным в шахматы; резвился, ужинал, лег спать. 30 марта. Пришедши Куракина валяли и в шахматы играли… перед обедом марионетова театру смотрел. 31 марта. В шахматы играли, Куракина валяли и на бутылку сажали, в бильбокет. Сели за стол, обедали у нас Петр Иванович (Панин), гр. Иван Григорьевич, Талызин, Круз, Строганов. Говорили о ядах разных, потом о французском министерстве. Встали, опять валяли Куракина. 5 апреля. Пошли на куртаг, который был в галерее. Государыня в пикет играла. Цесаревич так стоял. Пришед туда, раздразнил он Куракина своею шалостью, тот и ужинать не остался. После того сделался очень вежлив»[62].

Запись от 16 апреля, пожалуй, самая примечательная. Она показывает, насколько простота нравов присутствовала в повседневном придворном быту, если описываемыми «забавами» не брезговал даже сам просвещенный воспитатель наследника граф Никита Иванович Панин. «Играл в воланы. Учился у меня очень хорошо. Фектовал. В берлан. Ужинал. Как зачал раздеватца, пришол Никита Иваныч и был тут, пока Государь лег в полдесятом. Потом Никита Иваныч сам Куракина повел в темные сени к Строганову и, попугав, возвратился. Прочие повели Куракина к Строганову. Там Строганова слуги наряжались в белую рубашку и парик. Куракин жестоко трусил». На следующий день «пугание» царского друга Куракина продолжалось. Между тем Павел десяти лет от роду высказывал уже вполне здравые мысли; некоторые из них зафиксированы: «запрещенного всегда нам хочется, и что это основано на человеческой натуре» или «хорошо учится-то: всегда что-нибудь новенькое узнаешь»[63].

«Обманка». Лист из альбома Зинаиды Ивановны Юсуповой. 1830-е гг.

Уже в 11 лет будущий император не понаслышке знал о некоторых проблемах семейной жизни. Как-то за обедом он заявил: «Когда я женюсь, то жену свою очень любить стану и ревнив буду. Рогов мне иметь крайне не хочется». Павел весьма рано обратил свое благосклонное внимание на некоторых придворных барышень, среди которых, по слухам, была и одна из красавиц-княжон Юсуповых, сестра Николая Борисовича…

М. И. Махаев. Деталь Генерального плана Санкт-Петербурга. 3-й Зимний дворец.

В царствование императриц Елизаветы Петровны и Екатерины Великой дети всех близких ко Двору людей рано начинали выезжать в свет, много раньше Наташи Ростовой, между прочим, дочери старшины Московского Английского клуба, чей первый бал описан графом Л. Н. Толстым. Вот что вспоминал о своих первых выездах в высший свет граф А. Р. Воронцов.

«Императрица Елизавета, отличавшаяся благосклонностью и приветливостью ко всем окружающим, интересовалась даже детьми лиц, принадлежавших к ее двору. Она во многом сохранила старинные Русские нравы, очень походившие на старинные патриархальные нравы. Хотя мы были еще детьми, она позволяла нам бывать при ее дворе в приемные дни и иногда давала, в своих внутренних апартаментах, балы для обоего пола детей тех особ, которые состояли при дворе. Я сохранил воспоминание об одном из этих балов, на котором было от 60 до 80 детей. Нас посадили ужинать, а сопровождавшие нас гувернеры и гувернантки ужинали за особым столом. Императрицу очень занимало смотреть, как мы танцевали и ужинали, и она сама села ужинать вместе с нашими отцами и матерями. Благодаря этой привычке видеть двор мы незаметно привыкали к большому свету и к обществу»[64].

А. П. Антропов. С оригинала Ж. Л. Вуаля. «Портрет великого князя Павла Петровича в детстве». 1773. ГМУА.

У детей завязывались дружеские отношения «в свете» и вне стен царского дворца. «Существовал еще один обычай, — вспоминал граф А. Р. Воронцов, — много способствовавший тому, чтобы сделать нас развязными, а именно то, что дети лиц, состоявших при дворе, взаимно посещали друг друга по праздникам и воскресеньям. Между ними устраивались балы, на которые они отправлялись всегда в сопровождении гувернеров и гувернанток»[65].

«Зрелище есть общественная забава, исправляющая нравы человеческие», — писал знаменитый русский актер XVIII столетия П. А. Плавильщиков о театральных представлениях[66]. Граф А. Р. Воронцов в «Записках» рассказал о том, что по традиции люди его круга посещали театральные постановки уже с детства. «На придворном театре давали два раза в неделю французские комедии, и наш отец брал нас туда с собою в ложу. Я упоминаю об этом обстоятельстве потому, что оно много способствовало тому, что мы с раннего детства получили решительную наклонность к чтению и литературе»[67].

Ф. Я. Алексеев. «Вид на Неву и Адмиралтейство от Первого Кадетского корпуса». Фрагмент. 1817. Масло. ВМП.

Понятно, что театр при Кадетском корпусе Николай Борисович посещал тоже, пользуясь служебной ложей отца, бывал он и на придворных спектаклях в Зимнем дворце.

Театр, книги, живопись — все это занимало далеко не последнее место в продолжение всей жизни Николая Борисовича Юсупова. Ко всему прекрасному он приобщился в детстве, прошедшем под пристальным вниманием отца. Смерть князя Бориса Григорьевича стала для его восьмилетнего сына первой большой жизненной утратой.

Между тем покуда продолжалась домашняя учеба юного князя сама собою складывалась его военная карьера. В 1761 году Николай Борисович был произведен из корнетов в подпоручики все того же Лейб-гвардии Конного полка. По сообщению искусствоведа Адриана Викторовича Прахова, 16 лет от роду Юсупов поступил на действительную военную службу. Впрочем, эти сведения могут оказаться ошибочными — один из первых биографов князя Николая Борисовича ввел в научный оборот многие уникальные документы Юсуповского архива, но в его датировках событий и фактов путаница случалась постоянно, так что и в 16 лет «служить» Юсупов мог, как и прежде, дома[68].

Неизв. художник. «Летний сад». 1800-е гг. Пастель. ГМП.

В 1771 году состоялось производство Николая Борисовича в поручики, и на этом военная служба князя кончилась. Была ли какая-то «история», послужившая причиной краха военной карьеры Юсупова, о которой есть глухое упоминание в двухтомнике «О роде князей Юсуповых»? Скорее всего — нет. Просто Николай Борисович по складу своего ума и характера не предназначен был к выполнению команд и хождению строем, а равно и гарцеванию на лошади. В следующем году он получил отставку и звание камер-юнкера Высочайшего двора[69].

При наличии «истории» получение придворного чина оказалось бы делом затруднительным даже при больших связях. Может быть, юный князь немного проигрался в карты или увлекся замужней дамой? Тогда подобные «грешки молодости» считались в порядке вещей и особой «истории» из этого при всем желании не сделаешь. К тому же Николай Борисович, подобно своим предкам, всегда оставался человеком не только благонамеренным, но и очень острожным.

М. И. Махаев (?) «Второй Зимний дворец Доменико Трезини». После 1726 г. До 1917 г. в собрании Каменноостровского дворца в Петербурге. Репродукция из книги И. Э. Грабаря «История русского искусства».

Надо заметить, что русские вельможи, как, впрочем, и вельможи во всех странах, испокон веков делились на две весьма неравномерные категории. Одна, неизменно большая, только числилась на службе, тогда как все дела решали рядовые секретари и столоначальники. Другая — традиционно немногочисленная, занималась государственными делами самым серьезным образом. Князь Юсупов относился ко второй. Казалось бы, у него имелись весьма широкие интересы, подкрепленные огромными материальными возможностями для их реализации, но вместо того, чтобы жить в свое удовольствие «большим русским барином», князь Николай Борисович много сил, внимания и времени уделял исполнению государственных обязанностей, к которым его регулярно привлекали все русские императоры и императрицы, начиная с Екатерины Великой и до Николая I включительно. При этом надо помнить, что государственный оклад-жалованье российского чиновника во все времена оставался довольно скромным — само собой подразумевалось, что «государев человек» просто произнесет заветную формулу — «надо ждать», а остальное зависит от ловкости рук… Исследование полувековой служебной деятельности Николая Борисовича позволяет отнести его к редкостному типу «не берущих» чиновников. Наоборот, князь Юсупов всячески благодетельствовал собственных подчиненных, в том числе и материально, раздавая им часть своего оклада, выпрашивая для них «в верхах» награды и пенсии.

Выдающаяся служебная карьера князя Юсупова началась благодаря знанию нескольких языков… Первый его начальник, хоть и происходил из немцев, но иностранными языками владел не очень. Зато отвечал за всю дипломатическую переписку России, ведшуюся отнюдь не на родном языке.

Ф. Титов. «Лейб-Гвардии Конного полку подпоручик князь Николай Юсупов». 6 октября 1765 г. Барельеф. ГМУА.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Читать книгу целиком

Поделитесь на страничке

Следующая глава >