Аббат сугерий: Сугерий — Wikiwand – Аббат Сюжер в построении мифа о либеральном Западе. Достоевский contro Грановский

Аббатство Сен-Дени — Википедия

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 8 марта 2019; проверки требуют 2 правки. Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 8 марта 2019; проверки требуют 2 правки.

Аббатство Сен-Дени (фр. Abbaye de Saint-Denis) — бенедиктинское аббатство в Сен-Дени, северном пригороде Парижа, главный монастырь средневековой Франции.

В I веке на этом месте существовало римское поселение под названием Катуллиак (лат. Catulliacum). Согласно преданию, сюда, со своей отрубленной головой в руках, пришёл с Монмартра первый епископ Парижа святой Дионисий Парижский (часто отождествляется с Дионисием Ареопагитом).

В 475 г., с благословения святой Женевьевы, над гробницей святого построили первую базилику. При короле Дагобере I здесь был основан монастырь бенедиктинцев, и в 630 г. базилика была перестроена и стала главным храмом монастыря.

Наибольшего расцвета аббатство достигло во времена аббата Сугерия, при участии которого в 1137—1144 гг. была построена монастырская церковь — первое сооружение в готическом стиле, оказавшее влияние на развитие готики во Франции. В начале XIII в. Людовик IX Святой приказал перенести в базилику прах своих предшественников и создать для них надгробия. С этого момента церковь служила усыпальницей французских королей. Аббатство, где захоронены почти все короли Франции, а также члены их семей, часто называют «королевский некрополь Франции».

Здесь были похоронены 25 французских королей (начиная с Дагобера I, † 638), 10 королев и 84 принца и принцессы. Часть западного фасада, двух башен и паперти принадлежат к постройке Сугерия, министра Людовика VII (1140). Галерея с 37 окнами высотой 10 м, XIII в. Внутренняя часть храма и статуя св. Дионисия — более позднего происхождения. Многие из древних гробниц были уничтожены в октябре 1793 г.; некоторые были перевезены в Париж, но возвращены на свои места Виолле-ле-Дюком.

Особенно замечательны гробницы Людовика, сына Людовика Святого, Людовика XII и его супруги Анны Бретонской, Генриха II и его супруги Екатерины Медичи (работы Жермена Пилона), Дюгеклена, Франциска I и мозаичный надгробный памятник Фредегунды († 597). В Сен-Дени хранился королевский штандарт — орифламма.

Сен-Дени было разграблено и закрыто во время Великой французской революции, останки погребённых выброшены в ров. В 1814 году при реставрации кости королей и членов их семейства были собраны в оссуарий аббатства. В крипте здания были перезахоронены казнённые во время революции Людовик XVI и Мария-Антуанетта, а также умершие в эмиграции принцы и принцессы. В 1820 году здесь же был погребён убитый Лувелем герцог Беррийский, а в 1824 — Людовик XVIII. С Июльской революцией 1830 г. захоронения в аббатстве прекратились; гранитная плита, приготовленная для себя отправившимся в изгнание в 1830 г. Карлом X, осталась неиспользованной.

В здании старого аббатства с 1815 г. располагается основанный в 1801 г. Наполеоном в Экуане Институт для дочерей и сестер кавалеров ордена Почётного легиона. В 1869 аббатство было реставрировано знаменитым архитектором Виолле-ле-Дюком. Сейчас это национальный памятник.

9 июня 2004 года в церкви было захоронено сердце Людовика XVII, малолетнего, признанного правительствами многих государств, но фактически не взошедшего на престол короля Франции, сына Людовика XVI и Марии-Антуанетты^[3]. Предыдущие похороны короля Франции в Сен-Дени проходили в 1824 году, это был его дядя (и формальный преемник) Людовик XVIII, под аккомпанемент специально созданного композитором Николя-Шарлем Бокса «Реквиема в память Людовика XVI для мужского хора и духовых инструментов, на смерть Людовика XVIII» (

Requiem à la mémoire de Louis XVI pour chœur d’hommes et instruments à vent, dédié à Louis XVIII).

Короли[править | править код]

В базилике похоронены почти все короли Франции, а также несколько других монархов. Останки королей, умерших до возведения аббатства, были перенесены из разрушенного аббатства Сент-Женевьев. Некоторые из них:

Другие монаршие и знатные особы[править | править код]

• Николя Анри, герцог Орлеанский (1607—1611), сын Генриха IV
• Гастон Орлеанский (1608—1660), сын Генриха IV
• Генриетта Мария Французская (1609—1669), королева-консорт Карла I, короля Шотландии и Англии
• Филипп I Орлеанский (1640—1701), брат Людовика XIV
• Мария Терезия Испанская (1638—1683), королева-консорт, жена Людовика XIV, и их дети:
• Филипп II Орлеанский (1674—1723), регент Франции
• Людовик (герцог Бургундский) (1682—1712), сын Людовика Великого Дофина
• Карл, герцог Беррийский и Алансонский (1686—1714), сын Людовика Великого Дофина
  • Мария Луиза Елизавета Орлеанская (1693—1714), герцогиня Беррийская, его жена, и их дети, умершие в младенчестве:
  • дочь (не крещена) (1711), герцогиня Алансонская
  • Карл (1713), герцог Алансонский
  • Мария Луиза Елизавета (1714), герцогиня Алансонская
• Мария Лещинская (1703—1768), королева-консорт, жена Людовика XV, и их дети:
• Людовик Жозеф (дофин Франции) (1781—1789), первый сын Людовика XVI и Марии Антуанетты
• София Беатриса (1786—1787), вторая дочь Людовика XVI и Марии Антуанетты

Сугерий – Уикипедия

„Орелът на Сугерий“, съхранява се в Лувъра

Сугерий (лат. Sugerus) или Сюже́, също Сюже́р (фр.: Suger; ок. 1081 – 13 януари 1151 е френски духовник, абат (настоятел) на базиликата (абатството) Сен-Дени, влиятелен съветник на френските крале Луи VI и Луи VII, държавен деятел със специално място във френската история.

Сугерий е син е на селянин. Родителите му го дават (ок. 1091 г.) за обучение и послушничество в базиликата Сен Дени. Поради живия си ум и необикновени способности става сподвижник на бъдещия Луи VI, който също се обучава в абатството. През 1109 г. е секретар на абатството, през следващата година е обявен за иконом на манастира Берневал в Нормандия, а през 1109 г. – и на манастира Тюри.

През 1118 г. изпълнява първата си дипломатическа мисия като пратеник на краля в двора на Гелазий II в Магелон, а впоследствие и в този на Каликст II. При завръщането си от Италия през 1122 г. става абат на Сен Дени. Пребиваването в Италия, съчетано с нормандския опит, дава на Сугерий широка теоретическа и практическа подготовка. Като абат на Сен Дени, той се заема с държавни дела, съветва краля и се превръща в най-влиятелната личност в двора.

Идеите му за държавничество надхвърлят вижданията на римското и нормандското духовенства, потънали в идеологически спорове за инвеститурата. Той се заема дейно и активно с идейното укрепване на кралската власт, всячески обосновавайки нейното сакрално значение. Паралелно утвърждава и култ към св. Дионисий Парижки като небесен покровител на цяла Франция.

Концепцията му е по-скоро за партньорство между двете власти и той я осъществява, без да предизвика трусове или неприязън като съвременника си Томас Бекет в Англия.

Когато в 1124 година в пределите на кралските владения нахлува император Хенрих V, Сугерий отива на бойното поле с хоругвата на абатството – орифлама; Оттогава тя се възприема като бойно знаме на краля. Смутен от броя на поддържащите краля феодали, императорът побързва да се оттегли.

След смъртта на Луи VI, Сугерий реконструира овехтялата църква на абатството в невиждан дотогава в средновековната архитектура стил, който по-късно е наречен готически. Вместо кръгли арки строителите започват да дават предпочитание на островърхи, широко да използват контрафорси (вертикални опорни ребра върху фасадата на сградата), а за украса на прозорците прибягват към витражи (стъклописи), с които често се украсява и кръглият прозорец на фасадата (т. нар. „розетен прозорец“).

На церемония за освещаване на базиликата Сен-Дени кралят сключва мир със своя най-могъщ васал – графът на Шампан Тибо IV Велики. Преговорите за мир между тях води абат Сугерий. Бернар Клервоски за изкупление на вината на краля за воденето на неправедлива война му предлага да оглави кръстоносен поход в Светите земи. Въпреки протипоставянето на Сугерий, кралят се подчинява на желанието на папата и заедно с кралица Алиенора Аквитанска се отправя във Втория кръстоносен поход, оставяйки в Париж за регент Сугерий (1147)

[1].

Предчувствията на Сугерий се оправдават и походът се оказва катастрофа. Хазната е съвършено изпразнена от военните разходи, единствено мъдрото управление на Сугерий позволява да се предотврати метеж. Абатът се проявява като отличен управител на кралската собственост по времето на отсъствието на Луи VII.

След завръщането си Луи VII нарича Сугерий „Баща на родината“ – гръмко приписвано му име.

Завещанието на Сугерий, абатство Сен Дени. на латински с дата 17 юни 1137 Национален архив

Автор е на множество запазени до днес проповеди и книжки, но безспорно наред с панегериците на Луи VI и Луи VII, считани за основен източник за епохата, най-интересна е „Liber de Rebus in Administratione sua gestis“. Това е едно от малкото запазени от тази епоха подробни наставления за управление и стопанисване на манастирските имоти, така че да не носят дългове и загуби и да не разоряват държателите си. Сугерий лансира една позабравена идея от късно римската епоха – „за голямото семейство и взаимната изгода“. На практика обаче неговите идеи не се прилагат дори и в Сен Дени.

1. ↑ Тимофей Грановский, „Абат Сугерий“ (1849)

• „Хронологична енциклопедия на света“, издателство „Елпис“

Абат Сюжер — Вікіпедія

Матеріал з Вікіпедії — вільної енциклопедії.

Аба́т Сюж́ер (лат. Sugerus фр. Suger, рос. Сугерий, бл. 1081–1151) — духовна особа, абат Сен-Дені, впливовий радник королів Франції Луї VI та Луї VII, регент Франції в часи відсутності короля.

Сюжер походив з селянської родини, землі якої належали до королівського домена. З дитинства виділявся здібностями. З 1091 року Сюжер потрапив в монастир Сен-Дені, де також виховували французького принца, майбутнього короля Людовика VI. Знайомство з принцом і спільне перебування в монастирі сприяло зближенню, що дозволило Сюжеру пізніше увійти в близьке оточення короля. Далі шляхи вихованців розійшлися.

Сюжер відбув до Риму, а після перебування у Ватикані 1122 року став абатом Сен-Дені.

Перебудови в Сен-Дені[ред. | ред. код]

З перших місяців перебування на посаді абата Сюжер розпочав збори коштів на перебудову монастирської церкви Сен-Дені. Але діяльність Сюжера мала значні розбіжності з вимогами і настановами Бернара з Клерво́, якого пізніше беатифікують як Святого Бернара. Бернар з монастиря Клерво́ був прихильником аскези, повного підкорення братії, прихильником обмежень братії в їжі і навіть сні, прагнув за всяку ціну досягти суворого ідеала монастирського життя.

Побожний і прихильний до вимог церкви Сюжер був прибічником реформ через освіту, навчання братії дисціпліні, сам не вітав аскетизм, а залишався прихильником естетичної краси в храмі. І через храмову красу — зміцнював віру. Близькість до королівського двору використав як для примирення і дипломатичного вирішення гострих політичних проблем, так і для отримання грошових внесків в абатство. Швидко монастир Сен-Дені став самим багатим, що навіть Бернар з монастиря Клерво́ волав матеріальної допомоги від абата Сюжера.

У своїх записах Сюжер неодноразово вказував, як запрошував з усіх усюд для оздоблення в Сен-Дені найкращих художників, як обирав майстерних скульпторів для створення бронзових дверей, як отримав найкращих на той час вітражних майстрів. Все це — заради зміцнення віри через розширення, а потім і перебудову абатства, що стало головним в Іль-де-Франс. Реальне життя в середньовіччя возглядалося як підготовка до Страшного Суду, а потім до перебування в чистилищі чи раю, до вічного життя по смерти. Працю на побудові нового храму почали розглядати як прощу, що скорочувала перебування в чистилищі і була переходом до праведності.

Патрон готичного стилю Франції[ред. | ред. код]

Абатство Сен-Дені, західний фасад.

Звичайно, що абат читав Біблію. Безумовно, що він знав і цікавився «Ареопагітиками», знав Апокаліпсис. За описами Івана Богослова з небес зходив новий Єрусалим, нове місто зі скла, з дванадцятьма брамами, з золотими шляхами, а в центрі міста — вівтар. Думка створити щось схоже на новий Єрусалим на землі, його модель в абатстві Сен-Дені могла надихати впливового абата.

Контрфорси, жмут стовпів, хрещаті склепіння були відомі ще з романської доби. Але з часів життя Сюжера поширення отримують стрілчасті арки і вікна, жмути стовпів, хрещаті склепіння — за новою ідеєю. Відмова від товстих стін призведе до особливої конструкції каркасної архітектури, де вагу великого даху розподіляють на стовпи і аркбутани — заради великих вікон-стін зі скла (як в новому Єрусалимі). Нові, символічні віяння в архітектурі діяльно підтримує абат Сюжер і він же затверджує новий проект базиліки Сен-Дені, що сприяв появі готичного стилю у Франції.

В небаченій до цього церкві Сен-Дені абата і поховають по смерті. Лише через шість століть до його поховання прийдуть нові бунтівники 1789–1793 рр., отруєні ідеєю розчавити минуле, відкинути геть історію — і викинуть геть кістки з давніх поховань королів і королев, а заразом і кістки француза-абата, що був патроном готичного стилю в Країні і в Європі.

• Сен-Дені, бічний фасад.

• Оточення базиліки

• Вікно-троянда

• Центральна нава

• 

• Panofski E. Abbot Suger on the Abbey Church of Saint-Denis. Princeton 1946, с.56-59
• К. М. Муратова, «Мастера французской готики 12-13 вв», М., «Искусство», 1988, с. 96-98

Готика. Анатомия архитектуры [Семь книг о логике, форме и смысле]

Романское искусство еще не проявляло никаких признаков упадка, когда зародилось новое направление. Ценители архитектуры поначалу приписывали авторство германским народам и даже ругали их за это. Термин «готический» долгое время имел уничижительный оттенок, поскольку подразумевал, что высокое античное искусство было испорчено нашествием варваров-готов. В Италии его так и называли – maniera tedesca (то есть буквально «немецкая манера»), в противовес культуре цивилизованных средиземноморских народов – maniera greca («в греческой манере»). Немцы и сами поверили в это и в конце XVIII века сделали готику предметом национальной гордости. Первым восторженным почитателем стал выдающийся поэт Гёте. Не меньшую роль в прославлении готики как проявления немецкого гения сыграл и один из идеологов романтизма Фридрих Шлегель. Каково же было разочарование германских патриотов, когда в середине XIX века историки неоспоримо доказали, что честь изобретения этого стиля принадлежит французам, извечным соперникам немецкой нации. Они, как и их исторические предшественники галлы, никогда не увлекались идеей империи. Скорее наоборот, изо всех сил ей противостояли. В Средние века Франция вообще оказалась главным политическим противовесом Священной Римской империи. Тот же аббат Сугерий был, конечно, хорошим человеком, но при этом ярым шовинистом, по крайней мере, немцев он очень не любил. Сугерий даже поучаствовал в походе против империи, который, правда, окончился лишь мелкими пограничными стычками (именно в этот момент привезенная им орифламма – запрестольная хоругвь аббатства с изображением золотого пламени на красном фоне – превратилась в боевое знамя французской армии).

Соответственно, и готическая архитектура оставалась абсолютно индифферентной к имперским идеям. Гораздо больше, как мы уже видели, ее интересовали проблемы отношений с Высшим правителем; по крайней мере, возможность демонстрации художественными средствами Его непосредственного присутствия в мире. Как это часто бывает с историей зодчества, искусствоведам достаточно точно известно «главное здание», ставшее первым сооружением нового стиля. Это уже знакомый нам храм аббатства Сен-Дени в Париже.

Возможно, готическая архитектура выглядела бы совсем иначе, если бы не давняя путаница с именами, точнее, с обладателями одного и того же имени. В Новом Завете (книга «Деяния святых апостолов») среди верных последователей Христа упоминается Дионисий, тезка веселого античного бога. Заслуженно, за выдающиеся умственные способности, этот человек был избран членом ареопага, афинского верховного суда. Позже судьба свела будущего святого с апостолом Павлом, очаровавшим его своими речами. Бывший законник последовал за новым учителем, принял христианство, а через три года был избран первым епископом славных Афин.

Еще один прекрасный город – Париж – также связан с именем Дионисия, однако жившего двумя веками позже. Этот христианский проповедник служил сначала в Риме, в Испании и Германии, а затем с той же миссией его послали в Галлию, то есть во Францию. Местные язычники, чьи религиозные чувства были, естественно, оскорблены, схватили этого подвижника и вместе со спутниками обезглавили на Монмартре, то есть на «горе мучеников». Казненный еще сумел взять отрубленную голову в руки и пройти с ней примерно пять километров до места своего будущего погребения. Там, над его могилой, и было построено знаменитое аббатство Сен-Дени.

Рис. 7.2.28. Казнь святого Дионисия. Люнет северного портала собора Сен-Дени. XII век. Париж, Франция[256]

Еще через пару столетий, в V веке, неизвестный почитатель Платона написал несколько богословских сочинений, в которых страстно и убедительно соединил представления великого академика о Творце, о Едином, о Добре и его умопостигаемом свете с христианскими представлениями о Едином Боге. Очевидно, чтобы сделать тексты более авторитетными, либо сам автор, либо почитатели его труда назвали их создателем Дионисия из Афин – Ареопагита. И сегодня нет точных сведений, кто на самом деле создал «Ареопагитики» – так с тех пор называются эти труды. Имеется несколько вероятных имен, в том числе существует приятная грузинам версия, что этим богословом был Петр Ивер – грузинский царевич, посланный в качестве заложника в Константинополь, где получил блестящее философское образование, а потом принял постриг, основал монастырь в Вифлееме и стал епископом Маюмы, что близ Газы. Пока же, поскольку истина не ясна, автора выдающихся текстов, оказавших огромное влияние на развитие христианского богословия (в том числе и русского), несколько неловко, хотя уже привычно называют Псевдо-Дионисием Ареопагитом.

Но это только часть путаницы. Как нередко бывало в Средние века, все Дионисии сплавились в традиции в единый образ. Так что для монахов обители Сен-Дени обобщенный Ареопагит сначала встретился со святым Павлом, потом написал труды «О мистическом богословии», «О небесной иерархии» и другие знаменитые сочинения, а потом пронес по улицам Лютеции (так тогда именовался Париж) собственную отрубленную голову. Эти иноки, кстати, очень обиделись, когда гонимый Бернардом Клервоским и получивший убежище в их монастыре Пьер Абеляр выяснил, что Дионисии были разные и из-под пера того, который упокоился на их территории, ничего выдающегося не выходило.

Чему же учил этот знаменитый, но остающийся пока неизвестным автор? Одной из важнейших доктрин, волнующих христиан всех конфессий, а особенно мистиков, стала теория Божественного света. В обыденном сознании Бог представляется контролирующим мир, то есть собственное Творение, как бы со стороны. Он может вмешаться, если что-то пойдет не так, поощрить или наказать. Но может и разрешить человеку, как подросшему ребенку, какое-то время действовать самостоятельно. В общем, образ бородатого старика на облаке, следящего за жизнью откуда-то сверху, прочно вошел в наши представления. С точки зрения создателя «Ареопагитик» и его последователей, это очень далеко от истины. Мир, по их мнению, ни на мгновение не остается и не может существовать без божественного влияния. Более всего это похоже на то, как сияние солнца снабжает энергией жизнь на нашей планете. Собственно, это и есть главная метафора в учении о Божественном свете. Как наше дневное светило не может прекратить посылать нам свои лучи без того, чтобы жизнь тут же не прекратилась, так и Бог непрестанно питает все созданное им потоками Божественной благодати. Последователи античных философов называют это эманацией. Творец, согласно данному учению, абсолютен и вмещает в себя всю полноту бытия, но даже этого непредставимого «объема» оказывается недостаточно, чтобы заключить всю неиссякаемую энергию Блага. Она неисчерпаема, как солнечный свет, из года в год согревающий землю (тогда еще не знали ни того, что Солнце – лишь одна из звезд, ни того, что и ему суждено когда-нибудь погаснуть). Лучи Божественного света всегда избыточны и преодолевают бесконечные границы Божественной сферы, стекают, как влага с краев переполненной чаши, питая мир Добром и теплом самой жизни.

Ибо как солнце в нашем мире, не рассуждая, не выбирая, но просто существуя, освещает все, что по своим свойствам способно воспринимать его свет, так и превосходящее солнце Добро, своего рода запредельный, пребывающий выше своего неясного отпечатка архетип, в силу лишь собственного существования сообщает соразмерно всему сущему лучи всецелой Благости.

Дионисий Ареопагит. О Божественных именах // Мистическое богословие Восточной Церкви. М.; Харьков: АСТ; Фолио, 2001. С. 386.

Дионисий (или тот, кто скрывается под этим именем), однако, предостерегал, что не всякому дано воспринять этот Божественный свет: всегда находятся не причастные ему, не способные впитать энергию Добра, которой в принципе хватает на всех. Очевидно, именно желание показать этот Свет как можно большему числу людей толкнуло настоятеля монастыря Сен-Дени на поиски новых, доселе невиданных форм архитектуры. Аббат Сугерий был, несомненно, хорошо знаком с трудами того, кого считал небесным заступником своей обители. Греческая рукопись «Ареопагитик» хранилась в Сен-Дени с IX века, тогда же «отец схоластики» Иоанн Скот Эриугена перевел этот текст на латынь. К счастью для нас, Сугерий охотно писал и сам, многие его труды, в частности автобиографические заметки об истории строительства собора, сохранились, так что о том, что двигало великим настоятелем, мы можем судить по его собственным словам.

Рис. 7.2.29. Аббат Сугерий. Изображение на витраже собора Сен-Дени. Ок. 1081–1151 гг. Париж, Франция[257]

Для аббата не было сомнений в том, что обычный свет – это данный нам в ощущениях символ умопостигаемого (то есть чувственно не ощутимого) света Божественного, что, попадая под лучи солнца, мы получаем и шанс оказаться в струях Небесного блага. Однако храм не пляж, просто солнечных лучей здесь мало. Энергию светила, чтобы воздействовать на прихожан, надо преобразовать и концентрировать. Прежде всего, для этого как нельзя лучше подходят золото и драгоценные камни, не зря же из них выложены стены Небесного Иерусалима. Сугерий упорно защищал право храма на роскошь, столь яростно оспариваемое святым Бернаром, сторонником идеи обязательного отказа от богатства в монастырях. При аббате Сугерии в Сен-Дени ювелирам всегда находилась работа. Алтарь, распятие на алтаре – все, по мысли настоятеля, должно было сверкать, отражать и излучать, заполнять пространство радостным светом, давая знать о присутствии тут же иных, незримых излучений. И вовсе не о личном богатстве думал этот монах, когда, пригласив к совместной молитве очередного аристократа, с показным благочестием снимал с руки и жертвовал на украшение храма драгоценный перстень, побуждая состоятельного гостя поступить также: учение Дионисия о Божественном свете, в том числе отражаемом блеском ювелирных изделий, явно не давало ему покоя еще со времен службы в монастырской библиотеке.

Однако даже всей площади золота и драгоценных камней алтаря было недостаточно, чтобы храм по-настоящему купался в свете, и у амбициозного аббата родился фантастический замысел: заменить каменные стены панелями из света. Технологии уже существовали. Где-то умели варить цветные стекла, где-то применялись стрельчатые арки, а в романских соборах использовались нервюрные своды. Оставалось найти мастеров, способных соединить все это вместе. Так в перестроенной алтарной части собора Сен-Дени появились конструкции, где вместо стен разместились грандиозные картины из стекла – витражи. Впрочем, называть их картинами не совсем справедливо. Главное было не в том, что изображено, а в обильных потоках света, льющихся сквозь прозрачные преграды, принимающих формы священных сюжетов и свидетельствующих о вечно присутствующем здесь же Божественном благе, Истинном свете, к которому можно прийти, воспарив душой, мистически поднявшись по спущенному с Небес лучу.

Рис. 7.2.30. Святая капелла (Сент-Шапель). Витраж. 1242–1248 гг. Париж, Франция[258]

Portarum quisquis attollere quaeris honorem,

Aurum nec sumptus, operis mirare laborem,

Nobile claret opus, sed opus quod nobile claret

Clarifi cet mentes ut eant per lumina vera

Ad verum lumen, ubi Christus janua vera.

Quale sit intus in his determinat aurea porta.

Mens hebes ad verum per materialia surgit,

Et demersa prius hac visa luce resurgit.

Abade Suger // PL (Patrologia Latina) 186: 1229A

Все вы, кто восторженно славит ворота,

Чудо не в золоте,

Ценность в искусной работе.

Благородство сей труд осеняет,

Но, благородно сияя,

Работа должна и умы просветлять,

Проводя через свет к Истине, – это ответ.

Христос там истинный портал.

Блеск золотых ворот тому порукой стал.

Ум тусклый к правде сквозь материю бредёт,

Его на крыльях вознесет,

Лишь Свет блеснет.

Аббат Сугерий.

Стихи для ворот собора Сен-Дени (перевод мой. – С. К.)

Стало быть, благодаря тому, что тексты неизвестного христианинанео платоника, так красиво и убедительно рассказавшего о незримом Божественном свете, подписали именем святого Дионисия, а настоятель аббатства Святого Дионисия, оказавшись человеком очень образованным и обладающим незаурядной энергией и выдающимися организаторскими способностями, увлекся этой теологической доктриной, новый стиль обрел столь узнаваемые ныне черты.

Рис. 7.2.31. Амброджо Лоренцетти. Принесение во храм. Дерево, темпера. 1342 г. Галерея Уффици, Флоренция[259]

Рис. 7.2.32. Джозеф Мюррей Инс. Капелла королевского колледжа. Кембридж, Великобритания. Бумага, акварель, смешанная техника. 1843 г. Музей Фицуильяма, Кембридж[260]

Рис. 7.2.33. Собор Сент-Этьен. Южный фасад трансепта. 1490–1515 гг. Санс, Франция[261]

Как и искусство античной Греции, готика легко делится на раннюю, высокую и позднюю. Эта последняя подарила нам еще несколько специальных терминов. Например, есть «интернациональная готика». О ней, как правило, говорят только применительно к живописи. Зато словосочетание «перпендикулярная готика» относится исключительно к архитектуре. Речь идет об английских постройках, планы, фасады и – особенно – оконные переплеты которых избегали, насколько это возможно в изысканную эпоху позднего Средневековья, сложных кривых линий и более или менее точно укладывались в прямоугольные «матрицы» (что вовсе не мешало существованию в тех же помещениях веерных сводов с феерическим переплетением уже ничего не поддерживающих нервюр). Французы же через несколько столетий после аббата Сугерия создали готику «пламенеющую». Название пошло от характерных деталей декора в окнах-розах, напоминающих колеблемое ветром пламя свечи.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Читать книгу целиком

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

Аббат — Википедия

Абба́т (лат. abbas, от ивр. ‏אבּא‏‎ — отец) — почётный католический церковный титул, который, начиная с V столетия, давался исключительно настоятелям монастырей (аббатств) и был званием церковной должности. Позже распространился на всех молодых людей духовного звания и превратился в форму вежливости.

Аналогичное звание с женским окончанием — аббатиса, от лат. Abbatissa, — стали впоследствии давать и настоятельницам женских монастырей.

На раннем этапе истории христианского монашества аббатом (от арам. abba — отец) называли опытного в аскезе монаха, благодаря своему духовному дару наставлявшего молодых монахов, не являясь при этом их руководителем в соответствии с канонами средневекового церковного права.

После распространения киновий (общежитийных монастырей) аббатами стали называть настоятелей монастырей. В VI веке жизнь монашеской общины подверглась строгой регламентации. Реформа монастырской жизни связана с именем св. Бенедикта. Согласно Уставу первого католического монашеского ордена, аббат (dominus et abbas) являлся прежде всего духовным отцом, учителем и пастырем, а потому должен был заботиться как о материальном благосостоянии монастыря, так и о спасении душ братьев; он избирался братьями и исполнял свои обязанности пожизненно, разделяя их со своими помощниками и прислушиваясь к советам других монахов.

Пока монастыри подчинялись правилам, установленными святым Бенедиктом (до начала X века), «аббат» было общим именем их настоятелей. С X века начали возникать новые духовные ордены, и лишь немногие из них, как например:премонстрантов, цистерцианцев и траппистов — управлялись аббатами, а главы большей части остальных назывались старшинами (majores) (у камальдулов), приорами (у картезианцев, иеронимитов, доминиканцев, кармелитов, августинцев и пр.), гвардианами (у францисканцев) или ректорами (у иезуитов). Аббатисы были не только в женских монастырях упомянутых орденов, но также у монахинь фонтевродского ордена и у светских канонисток. Многие ордены не желали использовать этот титул из чувства смирения.

Положение аббата в системе церковного права[править | править код]

Аббаты занимали различное положение по отношению, с одной стороны, к ордену, а с другой — к подчинённым им монахам своих монастырей. Например, у бенедиктинцев назначаемый конвентом аббат пользуется полной самостоятельностью, а у цистерцианцев он бюрократически подчинён верховному совету в Клерво.

До причисления монахов к духовенству аббат имел право и обязан был наблюдать за соблюдением орденских правил, управлять монастырскими имениями и требовать от монахов безусловного послушания. Карательная власть аббатов над их монахами была довольно обширна; ранее нередко применялись даже телесные наказания, да и в начале XX века аббаты и аббатисы ещё пользовались правом подвергать своих подчинённых не только временному, но и пожизненному заключению за тяжкие преступления. У бенедиктинцев апелляция на карательный приговор аббата подаётся епископу или Папе.

После Второго Никейского собора аббатам было предоставлено право посвящать своих монахов в низшие должности. На церковных соборах в Риме в 826 году и в Пуатье в 1078 году было впервые определено, что аббат должен иметь священнический сан, а Вьеннский собор распространил это решение на всю католическую церковь. Все аббаты принадлежат к прелатам церкви, занимают в иерархии место непосредственно после епископов и имеют право голоса на соборах. За такие же права боролись аббатисы, но не могли получить в том числе и потому, что женщины не могут совершать какие-либо священнодействия. Они остались подчинёнными епископам своей епархии, тогда как аббаты постарались освободиться от этого подчинения посредством привилегий. Аббаты освобождённых монастырей не признают над собою никакой власти, кроме власти папы.

Институт аббатства и светская власть[править | править код]

Начиная с VII века епископы нередко вмешивались в права аббатов, ставили, по своему усмотрению, на места настоятелей своих любимцев, а при освобождении этих мест даже оставляли аббатства за собой. В VIII—IX веках должность аббата становится одной из ключевых в политической системе средневекового Запада и особенно Священной Римской империи. Григорианская реформа положила этому конец и вывела аббатов из подчинения светской власти императоров.

Ещё более опасно для достоинства этого сана было то, что в VIII и особенно в IX веке, по прихоти королей или по соображениям необходимости, он стал переходить к светским коммендаторам на правах аббата (лат. abbas in commendam), и уже Каролинги начали раздавать аббатства своим приверженцам в награду за их верность или за военные заслуги. Результатом этого стало то, что до X века включительно крупнейшие монастыри в пределах иерархии римской церкви имели во главе своей, по большей части, светских аббатов или аббатграфов (лат. Abbacomites, Abbates milites), собиравших для себя доходы этих духовных учреждений. Эта практика была осуждена в XVI веке Тридентским собором. В кодексе канонического права 1983 года понятие комменды полностью ликвидировано.

Особенности положения аббатов во Франции[править | править код]

Во Франции действительный надзор в монастырях возлагался на деканов, приоров. Звание аббат давалось сначала настоятелям монастырей. Но когда, по заключённому между папой Львом X и королём Франциском I конкордату, французским королям было предоставлено право назначать 225 Abbes comendataires почти для всех французских аббатств, эта беззаботная и безработная должность побудила многих молодых людей, в том числе и младших членов дворянских фамилий, посвятить себя духовному званию, чтобы при случае получить подобную синекуру.

Уже в XVI веке аббатами назывались все молодые люди духовного звания, не исключая и тех, что не имели священнического сана. Их одежда состояла из короткой чёрной или фиолетовой рясы с небольшим воротником, а волосы завивались в локоны. Но так как только немногие из всего числа аббатов могли рассчитывать на осуществление своего желания, то значительная часть их стала занимать места домашних учителей в знатных домах или проникать в семейства в качестве духовных советников и друзей дома, причём влияние их слишком часто оказывалось вредным. Именно поэтому в старинных французских комедиях аббаты играют не совсем привлекательную роль.

Некоторые другие из числа молодых духовных лиц, не занимавших официальных должностей, старались получить места в высшем учебном ведомстве или же приобрести известность в качестве поэтов и писателей. Только в конце XVIII века, во время французской революции, аббаты исчезли из французского общества, и в настоящее время этот титул используется французами как форма вежливости по отношению к белому духовенству начиная с сана диакона. Французскому слову аббат соответствует итальянское abbate, и этот титул используется в обращении к любому молодому лицу духовного звания, ещё не получившему священнического сана.

Грановский, Тимофей Николаевич — Википедия

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Грановский.

Тимофе́й Никола́евич Грано́вский (9 [21] марта 1813 года, Орёл — 4 (16) октября 1855 года, Москва) — русский историк-медиевист, заложивший основы научной разработки западноевропейского Средневековья в России, ординарный профессор и декан историко-филологического факультета Московского университета. Идеолог западничества. Был ближайшим другом Н. П. Огарёва и А. И. Герцена.

Родился в дворянской семье среднего достатка и был старшим из пяти детей. Его отец, Николай Тимофеевич, был советником соляного управления. Мать, происходившая из богатой малороссийской семьи, имела благотворное влияние на сына. До 1826 года воспитывался дома. Домашнее воспитание Тимофея было направлено главным образом на изучение французского и английского языков. С 13 лет учился в московском частном пансионе Ф. И. Кистера (1826—1828). В 1828—1831 годах жил в Орле. С января по июнь 1831 года служил в Департаменте иностранных дел в Санкт-Петербурге. В августе 1832 года был зачислен студентом юридического факультета Санкт-Петербургского университета. Окончив университет в 1835 году со степенью кандидата, он поступил на службу в библиотеку Гидрогеографического депо Главного морского штаба — секретарём 1-го отделения.

В декабре 1835 года попечитель Московского учебного округа граф С. Г. Строганов предложил Грановскому занять кафедру всеобщей истории в Московском университете и для приготовления к профессорскому званию направил его в Берлинский университет. В это время, в начале 1836 года, Грановский познакомился с Н. В. Станкевичем, определившим развитие взглядов Грановского; в середине мая 1836 года он выехал в Берлин.

В Берлинском университете Грановский слушал лекции историка Л. Ранке, правоведа Ф. К. Савиньи, философа Ф. Ганса; изучал труды Гегеля. Весной 1838 года в Праге он общался с историком-славистом П. Шафариком.

С сентября 1839 года Грановский начал читать на кафедре всеобщей истории Московского университета курс лекций по истории западноевропейского Средневековья, а затем — древней истории и истории Нового времени. В 1843—1844 годах он читал первый цикл публичных лекций по истории Средних Веков.

В феврале 1845 года защитил магистерскую диссертацию об истории ганзейских городов: «Юлин, Иомсбург и Винета» и был утверждён в звании и должности экстраординарного профессора. В конце 1845 года начал читать свой второй публичный курс, посвящённый сравнительной истории Франции и Англии.

В 1849 году была опубликована докторская диссертация Грановского «Аббат Сугерий. Об общинах во Франции», после защиты которой он был утверждён в марте 1850 года в степени доктора и в июне утверждён ординарным профессором. В начале 1850-х годов он прочитал третий цикл публичных лекций — «Четыре исторических характеристики», посвящённых Тимуру, Александру Великому, Людовику IX и Ф. Бэкону.

В 1850-х годах работал над учебником по всеобщей истории (опубликован частично). По своим воззрениям Грановский был сторонником Гегеля, главный смысл истории видел в развитии «духа рода человеческого». Он отвергал критику славянофилов и народников, обвинявших его в слепой приверженности Гегелю и западной культуре; он, в свою очередь, подвергал критике их представление об исключительности русской общины.

Елизавета Богдановна, жена

За пять месяцев до своей смерти он был назначен на должность декана историко-филологического факультета Московского университета. Умер в возрасте 42 лет от болезни. Похоронен на Пятницком кладбище.

С 1841 года был женат на Елизавете Богдановне Мюльгаузен (1824—19.04.1857), дочери доктора медицины Богдана Карловича Мюльгаузена. Она входила в кружок интеллигенции, группировавшейся вокруг А. И. Герцена, который писал, что любовь Грановского к жене была «тихая, кроткая дружба, больше глубокая и нежная, чем страстная… Душе было хорошо видеть иной раз возле Грановского, поглощенного своими занятиями, его высокую, гнущуюся, как ветка, молчаливую, влюбленную и счастливую подругу». По словам Станкевича, она «была наделена серьезным, ясным умом и под её спокойной, несколько строгой наружностью таилось много глубины и энергии сердца». Умерла от чахотки в Риме, пережив мужа всего на полтора года.

В 1912 году по воле А. В. Станкевича, купившего у вдовы Грановского его личную библиотеку, книжное собрание ученого было передано в дар Московскому университету, всего около 4600 томов книг по истории, философии, политической экономии, языкознанию, антропологии, этнографии; издания XVI—XVIII вв. преимущественно на иностранных языках; классическая русская и западноевропейская литература. В настоящий момент библиотека Т. Н. Грановского хранится в Отделе редких книг и рукописей Научной библиотеки МГУ имени М. В. Ломоносова^[3].

В 1828 году дебютировал в «Дамском журнале» подражательной элегией «Страдалец». Во время учёбы в Санкт-Петербургском университете сблизился с П. А. Плетнёвым и О. И. Сенковским. Сенковский привлёк его в качестве рецензента журнала «Библиотека для чтения», в котором Грановский стал участвовать с 1835 года.

Впоследствии Грановский был близок к кружку «Современник», поддерживал дружеские связи с Некрасовым и другими сотрудниками журнала, например, Боткиным.

Хотя Грановский как профессор, как человек общественный далеко оставлял за собой Грановского-писателя, но сочинения его представляют достоинства первоклассные. Одна уж их живая, художнически прекрасная форма при строго учёном содержании сообщает им весьма важное значение. Издания сочинений Грановского с его биографией, портретом, с приложением всего замечательного, вызванного его смертью, — вот чего ждем теперь мы, ждёт вся публика от друзей покойного, между которыми есть люди, глубоко его любившие, которые при жизни готовы были многим для него жертвовать…

— Н. А. Некрасов «Заметки о журналах за октябрь 1855 года»^[4]

Т. Н. Грановский в день смерти

Люди вообще настолько имеют значения и влияния, насколько нужны; а люди, подобные Грановскому, теперь нам крайне нужны. Время ещё впереди, когда настанет для нас потребность в специалистах, в ученых; мы нуждаемся теперь в бескорыстных и неуклонных служителях науки, которые бы твердой рукою держали и высоко поднимали её светоч; которые, говоря нам о добре и нравственности — о человеческом достоинстве и чести, собственною жизнью подтверждали истину своих слов… Таков был Грановский — и вот отчего льются слезы о нём; вот отчего он, человек бессемейный, был окружен такой любовью и при жизни и в смерти… Заменить его теперь не может ни один человек, но сам он будет ещё действовать за гробом,— действовать долго и благотворно. Он жил недаром — он не умрет. Во всей его деятельности ничего не было такого, в чём бы не мог он громко и ясно признаться перед всеми; он сеял свои семена днем, при свете солнца, и когда они взойдут и принесут плоды — в них не будет ничего горького… Выше этой похвалы и этой награды для человека нет.

Вскоре после смерти Грановского, в октябре 1855 года, Некрасов писал Василию Боткину: «О Грановском можно сказать, что он уже тем был полезен, что жил, и это не будет преувеличено, а как вдумаешься в эти слова, так ведь это величайшая похвала, какую можно сказать человеку!»^[6]

Николай Огарёв посвятил Грановскому несколько своих стихотворений: Как жадно слушал я признанья…, Т. Н. Грановскому, Совершеннолетие, Грановскому.

Грановский считается прототипом Степана Трофимовича Верховенского, одного из персонажей романа Достоевского «Бесы»^[7].

Единственный музей Т. Н. Грановского существует в г. Орле^[8] — филиал ОГУК «Орловский объединенный государственный литературный музей И. С. Тургенева» — «Дом Т. Н. Грановского», расположенный в доме, сохранившемся от поместья Грановских.

• В студенческой среде до начала XX века сохранялась традиция собираться на могиле Грановского на Пятницком кладбище в день его похорон.
• На родине в г. Орле существует улица Т. Н. Грановского^[9] и Дом-музей Т. Н. Грановского.
• Романов переулок в Москве в 1920—1994 годах назывался улицей Грановского в честь Т. Н. Грановского.
• В 2013 году закончились восстановительные работы в усадьбе, где провёл детские годы Т. Н. Грановский.

• Алпатов М. А. Труды Т. Н. Грановского // Очерки истории исторической науки в СССР. Т. 1. М., 1955.
• Асиновская Т. А. Грановский Тимофей Николаевич // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.
• Асиновская С. А. Из истории передовых идей в русской медиевистике (Т. Н. Грановский). М., 1955.
• Ветринский Ч. Т. Н. Грановский и его время. СПб., 1905 (2-е изд.)
• Виноградов П. Г. Грановский, Тимофей Николаевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Волков В. А., Куликова М. В., Логинов В. С. Московские профессора XVIII — начала XX веков. Гуманитарные и общественные науки. — М.: Янус-К: Московские учебники и картолитография, 2006. — С. 79—81. — 300 с. — 2000 экз. — ISBN 5-8037-0164-5.
• Григорьев В. В. Т. Н. Грановский до его профессорства в Москве // Русская Беседа. 1856.
• Каменский З. А. Тимофей Николаевич Грановский. [На обл.: Грановский]. — М.: Мысль, 1988. — 192 с. — (Мыслители прошлого). — 70 000 экз. — ISBN 5-244-00025-X.
• Кареев Н. И. Историческое миросозерцание Грановского. СПб., 1905 (переизд. в Собр. соч. Т. 2. СПб., 1912)
• Косминский Е. А. Жизнь и деятельность Т. Н. Грановского // «Вестник МГУ», 1956, № 4.
• Кудрявцев П. Н. Детство и юность Грановского // Русский вестник. 1858. № 11.
• Левандовский А. А. Т. Н. Грановский в русском общественном движении. — М.: Изд-во МГУ, 1989. — 253 с. — ISBN 5-211-00036-6
• Левандовский А. А. Время Грановского: у истоков формирования русской интеллигенции. — М.: Молодая гвардия, 1990. — 304 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-235-00621-6.
• Лёвшин Д. М. Т. Н. Грановский (Опыт исторического синтеза) — СПб.: А. С. Суворин, 1902. — 244 с.
• Маслова Н. В. Т. Н. Грановский и его библиотека // Из фонда редких книг и рукописей Научной библиотеки Московского университета. М.: Издательство МГУ, 1993. — С. 23-37.
• Милюков П. Н. Университетский курс Грановского // Из истории русской интеллигенции. СПб., 1903.
• Минаева Н. В. Грановский в Москве. М., 1963.
• Осповат А. Л. Грановский // Русские писатели 1800—1917. Биографический словарь. Т. 2: Г — К. — М.: Большая российская энциклопедия, 1992. — С. 11—12.
• Прутцев С.Б. Модель истории в творчестве Т. Н. Грановского // Записки історичного факультету Одеського державного університету ім. І.І. Мечникова. — Одеса, 1997. — Вип. 5. — С. 138-143.
• Чернышевский Н. Г. Сочинения Т. Н. Грановского // Чернышевский Н. Г. Полное собрание сочинений : в 15 т. — М., 1947. — Т. 3. — С. 346–368.
• Т. Н. Грановский [Сб. ст.], М., 1970.
• Т. Н. Грановский: библиография (1828-1967). М., 1969.

Сийес, Эммануэль-Жозеф — Википедия

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Эммануэ́ль-Жозе́ф Сийе́с, широко известный как аббат Сийес, l’abbé Sieyès (фр. Emmanuel Joseph Sieyès; 3 мая 1748, Фрежюс — 20 июня 1836, Париж) — французский политический деятель. Более правильное, хотя менее распространённое произношение — Сиейес [sjejɛs].

Обучался в католической семинарии в Париже и по воле родных, против собственного желания, стал священником; был затем генеральным викарием епископа Шартрского. В 1788 году Сийес состоял депутатом от духовенства в провинциальном собрании в Орлеане. К этому времени относится появление ряда брошюр, написанных Сийесом по поводу предстоявшего созвания Генеральных Штатов: эти сочинения Сийеса произвели весьма сильное влияние на народ, в особенности брошюра «Essai sur les privilèges» («Эссе о привилегиях», 1788) и памфлет «Qu’est ce que le tiers-état?» («Что такое третье сословие?», янв. 1789), содержащий известные строки: «Что такое третье сословие? Всё. Чем оно было до сих пор при существующем порядке? Ничем. Что оно требует? Стать чем-нибудь».

Став благодаря этим брошюрам одним из руководителей общественного мнения во Франции, Сийес был избран в Национальное собрание в качестве представителя третьего сословия от города Парижа. Был одним из наиболее деятельных членов национального собрания и приобрёл значительное влияние, при этом, не был выдающимся оратором. Им соорганизовано: Национальная гвардия, новое распределение налогов, устройство муниципалитетов, разделение территории департаменты Франции и т. д. Он составил клятву, данную депутатами 20 июня 1789 года, — не расходиться, пока Франции не будет дана новая конституция; им же предложено было депутатам принять для Генеральных Штатов название национального собрания (17 июня 1789 года). Брошюра Сийеса «Reconnaissance et exposition des droits de l’homme et du citoyen» (июль 1789 года) явилась предшественницей «декларации прав человека».

Один из основателей Якобинского клуба, в июле 1791 года он перешёл в Клуб фельянов, затем принадлежал к «болоту», уклонявшемуся от определения своей политической позиции. В 1789—1790 годах выступал за введение имущественного ценза для участия в выборах. В 1790 году Сийес был одно время президентом Национального собрания. От предложенной ему в 1791 году должности конституционного парижского епископа Сийес отказался. Избранный в Конвент, Сийес в январе 1793 года подал голос за казнь короля. Во время террора Сийес не принимал активного участия в политике и сумел избежать гильотины (позже на вопрос, что он делал в эпоху террора, он ответил: «Я жил» (J’ai vécu)). После падения Робеспьера он стал членом Комитета общественного спасения (в 1795 году: с 5 марта по 3 июля и со 2 августа по 26 октября — роспуск Конвента) и принимал участие в мирных переговорах, происходивших в Базеле с Пруссией и Испанией. В период с 20 апреля по 04 мая 1795 года занимал пост председателя Конвента. От составления конституции III года Сийес отказался так же, как и от вступления в Директорию и от должности министра иностранных дел. Избранный в Совет пятисот, он работал в различных комитетах, а в 1797 году был президентом этого совета. В том же году на жизнь Сийеса было произведено покушение аббатом Пуль (Poulie), ранившим его в руку и в грудь.

Сийес был^[1] членом известной масонской ложи «Девять Сестёр»^[2].

В следующем году Сийес был послан в Берлин полномочным министром, с поручением добиться если не союза, то хотя бы нейтралитета Пруссии, что ему и удалось. По возвращении во Францию Сийес был избран директором на место Ребеля (в 1799 году) и во время приготовлений к перевороту 18 брюмера стоял на стороне Бонапарта, которому оказал весьма существенную поддержку своим влиянием на депутатов; он же составил проект новой конституции, существенно, впрочем, изменённый Бонапартом. После переворота Сийес стал одним из трёх временных консулов, но не имел никакой действительной власти. Бонапарт назначил его сенатором и дал ему весьма доходное государственное имение Крон (Crosne). Впоследствии Сийес был некоторое время президентом сената, а в 1808 году получил титул графа Империи. Он был также членом Французской академии.

После второй реставрации Сийес, изгнанный из Франции как цареубийца, поселился в Брюсселе и вернулся в Париж лишь после Июльской революции 1830 года.

• Essai sur les privilèges
• Qu’est-ce que le Tiers État ?
• Vues sur les moyens d’exécution dont les représentants de la France pourront disposer en 1789.
• Des Manuscrits de Sieyès. 1773—1799 et «1770-1815», Tome I (576 p.) et II (726 p.), publiés sous la direction de Christine Fauré, avec la collaboration de Jacques Guilhaumou, Jacques Vallier et Françoise Weil, Paris, Champion, 1999 et 2007

1. ↑ Daniel Ligou, ed. Dictionnaire de la franc-maçonnerie (Paris : Presses Universitaires de France, 1987)
2. ↑ Louis Amiable, Une loge maçonnique d’avant 1789, la loge des Neuf Sœurs (Les Editions Maçonnique de France, Paris 1989)

на русском языке

на других языках

• Jean-Denis Bredin, Sieyès. La clé de la Révolution française, Paris, Éditions de Fallois, 1988.
• Pasquale Pasquino, Sieyès et l’invention de la constitution en France, Odile Jacob, 1998.
• Jacques Guilhaumou, Sieyès et l’ordre de la langue. L’invention de la politique moderne, Éditions Kimé, 2002.
• Charles Philippe Dijon de Monteton, Der lange Schatten des Abbé Bonnot de Mably. Divergenzen und Analogien seines Denkens in der Politischen Theorie des Grafen Sieyès, in: Thiele, U. (ed.): Volkssouveränität und Freiheitsrechte. Emmanuel Joseph Sieyes’ Staatsverständnis, Nomos, Baden-Baden, 2009, S. 43-110.