Ремонт в хрущевке 1 комнатной: ремонт однушки. План для 31 кв. м и другой площади. Варианты планировки и дизайна интерьера, размеры

Натяжной потолок

Цена без акции — 1000 /м2

По акции: ПОДАРОК!

Металлическая дверь

Цена без акции — 30 000 /шт

По акции: ПОДАРОК!

Мы «за» качество и «за» разумную экономию:

Собственное производство

Мы не завышаем цены на продукцию
У нас свои материалы и бригады

Бесплатный выезд на объект

Выезжаем и в выходные дни.
Бесплатный выезд в Хабаровске и +30 км

Работаем по договору

Озвученная стоимость не изменится.
Она зафиксирована в договоре.

Работаем по СП, СНИП и ГОСТ

Соблюдаем все требования.
Имеем сертификаты на всю продукцию.

Выгодные цены на материалы

У нас прямой договор со всеми поставщиками.
Экономия от 5 до 15% на материалах.

Гарантия до 15 лет

Гарантия от протечек. Гарантия на монтаж.
Все гарантии прописаны в договоре.

Бесплатный расчет сметы

Посчитаем смету за 2 часа. При заключении
договора 3D дизайн проект в подарок.

Работаем без предоплат

Никаких 100% предоплат.
Вы платите поэтапно по факту выполненных работ.

Наш офис и производство

Офис в г. Хабаровске

Склад стройматериалов

Наша компания делает дизайн проекты и выполняет ремонты квартир и коттеджей в Хабаровске под ключ из всех существующих материалов. На нашем сайте представлены наши работы и цены. Вы можете посетить наши работы, которые мы сейчас выполняем!

Мы выполняем ремонты квартир и коттеджей в Хабаровске под ключ от косметического до капитального по дизайн проекту. Так же мы готовы доставить стройматериалы в любую точку Хабаровска.

Даем гарантию на работы: — от — 15 лет- на материалы — до 10 лет.

Посчитаем Ваш вариант ремонта буквально за 2 часа. Предоставим 3D-эскиз Вашего ремонта, что бы вы увидели со стороны, как он будет выглядеть.

При расчете ремонта квартиры или загородного дома учитываются все Ваши пожелания.

Так же мы выполняем эксклюзивные ремонты под ключ.

Нажимая на кнопку, вы даете согласие на обработку своих данных

ХОТИТЕ УЗНАТЬ ЦЕНУ?не вызывая замерщика?

ОТПРАВЬТЕ ФОТО ПРОЕКТА НАМ В WhatsApp, Viber или Telegram

+7 (914) 706-24-33

Как заказать ремонт квартиры в хрущевке в Хабаровске?

ШАГ 1

ВЫЗОВИТЕ ЗАМЕРЩИКАэто бесплатно

Замерщик приедет в удобное для Вас время, в будни или выходные. Опишите все Ваши пожелания, мы учтем их при расчете ремонта. Заказать замер можно позвонив по номеру +7 (4212) 515-227

ШАГ 2

СМЕТА И 3D-ДИЗАЙНэто бесплатно

Делаем расчет и составляем смету, это бесплатно. По Вашему желанию наш дизайнер выполнит для Вас дизайн проект. При заключении договора на капитальный ремонт — дизайн проект в ПОДАРОК!

ШАГ 3

ЗАКЛЮЧАЕМ ДОГОВОРэто бесплатно

Заключаем с Вами догвор, в котором прописываем сроки и гарантии. Прикладываем смету к договору. Цену фиксируем в договоре — в процессе ремонта не вырастет!

ШАГ 4

ПОКУПАЕМ И ДОСТАВЛЯЕМ МАТЕРИАЛЫ

Осуществляем закуп и доставку черновых материалов на объект. Вы так же можете осуществить покупку необходимых материалов самостоятельно, можете Вы оплатить, а мы доставить. Как Вам удобно.

ШАГ 5

ВЫПОЛНЯЕМ ВСЕ РАБОТЫ ПО РЕМОНТУ

Выполняем все работы по ремонту под ключ. Информируем Вас о всех этапах выполненных работ по телефону и фотоотчет на WhatsApp.

ШАГ 6

ПОДПИСЫВАЕМ АКТ
ПРИЕМА-ПЕРЕДАЧИ

По завершению работ Вы принимаете работу. Подписываете акт приёма передачи и наслаждаетесь ремонтом. Если требуется, то изготовим Вам кухню или другую мебель на заказ. Комплектуем под ключ.

Отзывы и благодарственные письма

Смотреть все отзывы

наши сертификаты на продукцию

Чтобы качественно выполнить ремонт квартиры в хрущевке, нужна предварительная экспертиза жилья. Для этого мы можем предложить вам услугу бесплатного выезда мастера на объект с целью проведения замеров, а также фиксации текущего состояния электрики, сантехники, стен и так далее.

КАК ПРОИСХОДИТ РЕМОНТ В ХРУЩЕВКЕ И ОТДЕЛКА?

Если квартира не подвергалась ремонту, то, скорее всего, в ней установлена еще старая проводка, которая уже вызывает перебои с электричеством, алюминиевые провода не справляются с той нагрузкой, которые дают современные электроприборы: стиральная машина и даже, представьте, электрочайники.

Если говорить о сантехнике, здесь кроется та же проблема, нужно менять трубы, потому что старые текут и ржавеют, а потому есть риск затопить соседей или получить проблемы с канализацией, что еще более неприятно.

Если вы поставили цель обновить жилье, то в этом случае в рамках проекта мы можем не только заняться ремонтом хрущевки под ключ, но и сделать перепланировку на более выгодную и комфортную. Для согласования всех процессов и сделать ремонт кв. хрущевки, а также самой перепланировки вам также стоит позвонить нам, чтобы вызвать замерщика на объект. Он выполнит все замеры и рассчитает сколько стоит ремонт хрущевки.

Стандартный проект хрущевки это 42 кв. метра. На первом этапе в таком жилье меняются: сантехника, электрика, пол, а также частично проводится реконструкция стен. Далее идет разводка электрики, оштукатуривание стен под чистовую отделку.

В конце выполняется замена пола. Кто-то предпочитает наливные полы, полы с подогревом или же керамогранит, ламинат. В любом случае эти моменты согласовываются еще на начальной стадии проекта.

Для того, чтобы выполнить ремонт комнаты в хрущевке стены готовят под поклейку обоев, а потолок также оформляют по желанию заказчика: навесной, натяжной, с различными эффектами и так далее. Чтобы выполнить ремонт прихожей в хрущевке за 7 дней, просто позвоните нам. К вам приедет наш замерщик, вы обсудите с ним ремонт и он вам озвучит на месте ремонт хрущевки под ключ стоимость. Также мы вам можем выполнить ремонт коридора в хрущевке под ключ. Кстати у нас на ремонт хрущевки цена в Хабаровске средняя, а качество выше среднего. Плюс мы даем гарантию на ремонт в хрущевке в Хабаровске 5 лет.

Кстати, одним из важных этапов ремонта может быть и замена остекления, а также дверей. Обычно именно эти элементы считаются мостиками холода, через них теряется больше всего тепла. Поэтому логично, что при ремонте нужно заменить старые конструкции на новые.

ПРЕИМУЩЕСТВА ОБРАЩЕНИЯ К НАМ ЗА РЕМОНТОМ В ХРУЩЕВКАХ В ХАБАРОВСКЕ.

У нас вы можете заказать смету по вашему проекту бесплатно. Для этого к вам на объект приедет замерщик, который просчитает все расходы по ремонту. Мы даем гарантию 5 лет на все виды работ, которые были произведены. Выполним как косметический ремонт, так и полноценный дизайн-проект под ключ по вашим пожеланиям. Звоните нам сейчас по телефону, указанному на сайте, или оставляйте заявку через сайт или пишите на ватцап по кнопке на нашем сайте. Спасибо.

Подробнее

Скрыть

бренды с которыми сотрудничаем

СТРОЙМАСТЕР — ремонт квартир, домов, офисов в Хабаровске под ключ

Офис продаж:г. Хабаровск, ул. Индустриальная 19/6

Телефон:+7 (4212) 515-227
WhatsApp: +7 (914) 706-24-33

Электронная почта:[email protected]

Остались вопросы?

Введите свой вопрос и через 15 минут с Вами свяжется наш специалист

Нажимая на кнопку, вы даете согласие на обработку своих данных

Сын Никиты Хрущева вспоминает космическую гонку и высадку на Луну

Чернобыль был ужасно милым местом полвека назад или около того. Названный в честь произраставшей здесь в диком виде полыни, город имел скромное население, чистую реку и открытые земли для кемпинга и наблюдения за звездами. Так вот, где в предрассветные часы 21 июля 19 года остановился Сергей Хрущев, 34-летний инженер, с небольшой группой других людей во главе с его отцом Никитой, 75 лет, бывшим лидером Советского Союза. 69.

Предыдущий день был славным для человечества — и особенно для той части человечества, которая была американцами. Всего за несколько часов до этого астронавты «Аполлона-11» Нил Армстронг и Базз Олдрин приземлились на Луне, вышли наружу, установили набор инструментов и установили флаг. Это — часть флага — сделало этот день менее славным для Советов.

С 1957 года, когда СССР вывел на орбиту первый спутник, две страны вели гонку за высадку американских и советских астронавтов на поверхность Луны. К 1969, у Советов был ужасный набег; всего за три недели до посадки Аполлона-11 их гигантская экспериментальная лунная ракета N1 взорвалась на стартовой площадке, вызвав один из крупнейших неядерных взрывов в истории. Мечте победить американцев не суждено было сбыться, и советские инженеры это знали. Теперь бывший премьер, руководивший космической гонкой в ​​первые годы, был вынужден следить за новостями об успехах американцев, как и любой другой советский гражданин.

По мере приближения полувековой годовщины приземления Советский Союз уходит в прошлое, а Чернобыль становится радиоактивным городом-призраком с 19-го века. 86 на своей атомной электростанции, но следы Армстронга и Олдрина, оставленные на Луне, не изменились. Сергей, который появляется в новом документальном фильме В погоне за Луной , который дебютирует в течение трех ночей на канале PBS, начиная с понедельника, рассказал TIME о той необычной ночи 1969 года и предшествовавшей ей космической гонке.

«Мы ехали на машине и остановились в Чернобыле», — сказал он в недавнем телефонном разговоре из Ньюпорта, штат Род-Айленд, где он является профессором Военно-морского колледжа. «Там была просто хорошая речка. У одного из наших друзей был небольшой телескоп. Мы говорили о том, как мы хвастались, что будем первыми на Луне. Но, как и все другие люди в мире, теперь мы гордились человечеством. Мы посмотрели на Луну в телескоп и ничего не увидели».

Исправьте свою историю в одном месте: подпишитесь на еженедельный информационный бюллетень TIME History

Однако Сергей видел и многое другое, что особенно запомнилось в течение десятилетия с 1958 по 1968 год, когда он был заместителем начальника отдела правительства. Управляющий вычислительный институт в Москве, разрабатывающий системы наведения для ракет, подводных лодок, космических кораблей и лунных аппаратов. Он начал свою работу сразу после великого триумфа спутника, и тогда было легко представить себе будущее советского господства на орбите и за ее пределами.

«Я был с отцом во время «Спутника», в Киеве, — вспоминает Хрущев. «Он присутствовал на некоторых военных учениях и работал с местными властями. Это был обычный визит, но он, конечно, знал, что будет запуск, и я тоже знал».

Весть о том запуске пришла только к вечеру, когда отец и сын ужинали с официальными лицами в Мариинском дворце, резиденции главы Украинской Республики. Помощник вышел из комнаты и вернулся с улыбкой, затем сообщил новость Никите, который сообщил об этом гостям ужина.

«Он сказал: «Я скажу вам, что это большое достижение, но это секрет: мы запустили спутник», — говорит Хрущев-младший. «Он перешел от разговоров о местных делах к важности Sputnik. Чиновники были разочарованы. Они думали, что их дела гораздо важнее».

Советский лидер был прав в отношении важности спутника как в технологическом, так и в военном отношении: ракета Р-7, которая вывела полезный груз на орбиту, в основном использовалась как межконтинентальная баллистическая ракета, и у нее была гораздо более мощная тяга, чем у любой другой ракеты. Американский космический арсенал. (Спутник также принес Никите Хрущеву титул Человека года по версии журнала TIME за 19 лет.57.) Столь же важным был мировой престиж, который запуск обеспечил Советам — жизненно важный товар в биполярном мире, раздираемом капиталистически-коммунистическим разделением между Западом и Востоком. Советы закрепили свое раннее лидерство, запустив на орбиту более крупные и тяжелые спутники и превзойдя все эти успехи в 1961 году, когда они запустили Юрия Гагарина в 88-минутный полет по одной орбите, что сделало его первым человеком в космосе.

«Никита был на черноморском курорте, работал над одним из своих отчетов», — говорит его сын. «[Сергей] Коралев [главный конструктор космических кораблей СССР] позвонил и сказал ему: «Человек в космосе, и мы должны подождать 9».Сейчас 0 минут [узнать, благополучно ли он доберется до дома]». Эти полтора часа Никита провел нервно, рассеянно. «Коралёв второй раз звонит и говорит: «Вернулся». А Никита говорит: «Скажи, скажи. Он жив? Он жив?»

Коралев заверил его, что Гагарин жив. Последовавшее два дня спустя празднование на Красной площади в Москве было массовым. Действительно, вспоминает Сергей, «это было близко ко Дню Победы после Второй мировой войны».

Все это чуть было не рухнуло для СССР, США и мира в целом в октябре следующего года, когда та же самая советская ракетная технология, которая позволила Москве запускать людей и машины в космос, была развернута на Кубе, нацелившись американский материк с ядерными боеголовками. Последовавшее 13-дневное созерцание было самым близким из всех, когда человечество когда-либо подходило к ядерной войне, и хотя американцы любят вспоминать президента Джона Кеннеди как хладнокровно и мастерски предотвращавшего катастрофу, в то время как Хрущев безрассудно играл со спичками возле ядерного взрывателя, Сергей видел другая сторона его отца.

«Я разговаривал с Никитой каждый день, — говорит он. «Мы жили вместе. Когда он возвращался, мы ходили вокруг, и я задавал ему вопросы. Я думаю, что он был таким же ответственным политиком, как и Кеннеди, и он не хотел начинать никакой войны, потому что знал, что это будет катастрофой для человечества». Это, однако, не означало, что советский лидер не был в состоянии использовать развернутые им ракеты. «Мы знали, что если вы загоните своего конкурента в угол, он нажмет на кнопку. И он [Хрущев] был человеком, который тоже мог нажать на кнопку, но мы все время старались держать дверь открытой».

Сергей также оспаривает мнение американцев о том, что, когда разведка США раскрыла существование тайной дислокации на Кубе, это стало позором для Москвы и лично для Никиты Хрущева. На самом деле советский лидер эффектно пожал плечами. «Он был удивлен, что американцы так поздно увидели ракеты, — говорит он. «Это показало слабость американской разведки».

Американская мощь, тем не менее, демонстрировалась в космосе в течение следующих десяти лет — сначала полетами одноместного космического корабля «Меркурий», затем двухместного «Джемини», затем трехместного «Аполлона», которые привели к постепенному прогрессу к первая высадка на Луну, еще пять последующих и девять лунных миссий с экипажем в целом. Хрущев возлагает вину за поражение русских в космической гонке как на долгосрочное планирование и умную разработку американской программы, так и на распри и конкуренцию в советском космическом секторе, в котором разные фракции боролись за разные конструкции космических кораблей, и признание того, что будет исходить от создания тех, которые были использованы.

Сам Хрущев-младший настолько вырос из старых междоусобиц времен холодной войны, что в 1991 году он и его жена эмигрировали в США, а в 1999 году они стали американскими гражданами. Он по-прежнему преподает на полставки в Военном колледже, где привносит в свои уроки ум инженера и взгляд историка.

Эти исторические инстинкты нашли свое отражение и в его подходе к посадке Аполлона-11: 50 лет спустя он напоминает нам, что это достижение было намного, намного больше, чем победа одной нации в надуманном соревновании. Это был триумф всего вида.

Исправление от 3 июля: В первоначальной версии этой истории была искажена фамилия главного ракетостроителя Советского Союза. Это был Королев, а не Коралёв.

Напишите Джеффри Клюгеру по адресу [email protected].

Польша и советско-китайский раскол, 1963-1965

Электронное досье CWIHP № 10

Автор Дуглас Селвидж — историк из Управления историков Государственного департамента США, Вашингтон, округ Колумбия.

Польша и советско-китайский раскол, 1963-1965[*]

Дуглас Селвидж[†]

Во время холодной войны многие аналитики рассматривали Восточную Европу и Советский Союз не как союз, а как монолитный и неделимый «блок». Согласно этой точке зрения, выбор был прост: либо восточноевропейские страны следовали линии Москвы, особенно во внешней политике, либо следовали примеру Югославии и рисковали выйти из блока. Если между Москвой и ее восточноевропейскими союзниками возникали закулисные споры, считали многие ортодоксальные советологи, Москва насильственно восстанавливала свою волю посредством политического и экономического принуждения, устранения «уклонистских» лидеров или, при необходимости, военного вмешательства. Согласно ортодоксальному мнению, любые разногласия между Москвой и ее восточноевропейскими союзниками были недолгими и в конечном итоге разрешались в пользу Москвы[1].

Открытие восточноевропейских архивов после холодной войны позволило пересмотреть отношения между Советским Союзом и его восточноевропейскими союзниками. Новые источники показывают, что хотя Варшавский договор никогда не был союзом равных, не говоря уже о «союзе» в традиционном смысле этого слова, он был не просто приводным ремнем для директив Москвы. Новые источники подтвердили «полицентрический» взгляд на советский блок: к 1960-м годам, если не раньше, Варшавский договор был на пути к тому, чтобы стать настоящим альянсом, а его члены — «младшими союзниками» Советского Союза. Восточноевропейские государства могли влиять и оказывали влияние на внешнюю политику Москвы и на внешнюю политику советского блока в целом[2].

В этой статье я рассмотрю особенно показательный случай, когда маленькое государство Варшавского договора не только сопротивлялось внешнеполитическому диктату Москвы, но и, в конце концов, успешно оказывало давление на Москву, чтобы заставить ее изменить свою политику. Моя статья будет посвящена ранее неизвестной главе в истории Варшавского договора: вражде между советским лидером Никитой С. Хрущевым и лидером польских коммунистов Владиславом Гомулкой из-за политики в отношении Китайской Народной Республики в течение последнего года Хрущева у власти, 1963-64. В то время как Хрущев занимал все более конфронтационную позицию по отношению к Китаю, вплоть до поиска компромисса с Западом, Гомулка настаивал на том, чтобы советский лидер предпринял шаги для восстановления отношений с КНР. В частности, Гомулка сопротивлялся трем крупным инициативам Хрущева, которые могли спровоцировать прямую конфронтацию между Москвой и Пекином и подорвать безопасность коммунистической Польши: инициатива Хрущева в 1963 году о предоставлении Монголии членства в Варшавском договоре; покушение советского лидера в 1963-1964 о заключении договора о нераспространении ядерного оружия с Соединенными Штатами, который, возможно, был бы направлен против Китая; и попытки Хрущева созвать конференцию коммунистических партий мира с целью исключения Коммунистической партии Китая (КПК) из международного коммунистического движения. Хрущев ответил на противодействие Гомулки, оказав экономическое и политическое давление на Польшу и пригрозив отстранить Гомулку от власти. Гомулке, однако, удалось устоять под давлением, и в конце концов от власти отпал Хрущев, а не Гомулка.

Первые признаки серьезных разногласий между Гомулкой и Хрущевым по поводу политики в отношении Китая появились в июле 1963 года. Хрущев официально предложил Гомулке и польским коммунистам принять Монголию в Варшавский договор.[3] Предложение советского лидера прозвучало в то время, когда раскол между Москвой и Пекином вступил в новую и более нестабильную фазу. Два коммунистических гиганта вели открытую полемику, а Китай зашел так далеко, что поставил под сомнение свои границы с Советским Союзом.[4] Если бы Монголия присоединилась к Варшавскому договору, Пекин воспринял бы это как враждебный акт. В анализе, подготовленном для Гомулки польским министерством иностранных дел, говорилось: «Принятие Монголии в Варшавский договор в это время, конечно, будет расцениваться как в социалистических государствах Азии, так и на Западе как шаг, направленный против КНР. …. Военное значение такого решения для безопасности Монголии и интересов Варшавского договора … [является] практически незаметным. Политические последствия в краткосрочной и долгосрочной перспективе сомнительны и рискованны «. Общий вывод: вступление Монголии в Варшавский договор не укрепит безопасность европейских социалистических государств, поскольку приведет к дальнейшему разжиганию китайско-советского конфликта. Более того, вступление Монголии в Пакт фактически подорвало бы безопасность Монголии; Китай, скорее всего, отреагирует на такой шаг собственным давлением на Улан-Батор. Что еще более важно, принятие предложения Хрущева изменило бы характер Варшавского договора из европейской оборонной организации, направленной против НАТО и Западной Германии, в союз, направленный против Китая.[5] Столкнувшись с противодействием Польши и других союзников, Хрущев отказался от своего предложения на саммите Варшавского договора в Москве 26-27 июля 19 г.63. [6]

Возможная оппозиция со стороны Польши или других союзников по Варшавскому договору не смогла, однако, помешать Хрущеву заключить договор об ограниченном запрещении ядерных испытаний с Соединенными Штатами и Великобританией 25 июля 1963 года — накануне саммита Варшавского договора. Хрущев запланировал переговоры по ядерному соглашению на середину июля во время визита в Москву высокопоставленной китайской делегации. Сорваны переговоры между советской и китайской делегациями, якобы направленные на урегулирование идеологических разногласий. Китайцы восприняли одновременные переговоры Москвы с американцами и англичанами как оскорбление. Китайцы бросили переговоры, а Пекин осудил договор о запрещении ядерных испытаний как «грязное мошенничество». Он публично обвинил Москву в попытке сорвать программу Китая по созданию атомной бомбы.[7]

Хотя коммунистическая Польша публично поддержала договор о запрещении ядерных испытаний, Гомулка считал, что Хрущев должен был проконсультироваться с Пекином, прежде чем заключать соглашение.[8] Фактически это означало, что Гомулка выступил против договора. Он знал, что Пекин никогда бы не согласился его поддержать. Тем не менее, в договоре о запрещении ядерных испытаний для Варшавы было некоторое преимущество. С конца 1950-х годов Польша вела борьбу в рамках Варшавского договора против доступа Западной Германии к ядерному оружию, и Соединенные Штаты вынудили правительство в Бонне присоединиться к соглашению[9]. ]

Борьба Польши против доступа Западной Германии к ядерному оружию помогает объяснить шок Гомулки, когда он получил меморандум от советского министерства иностранных дел в начале октября 1963 года о продолжающихся переговорах Москвы с Вашингтоном по договору о нераспространении ядерного оружия. Он узнал, что Москва собиралась отказаться от требования о том, чтобы договор о нераспространении ядерного оружия запрещал создание совместных ядерных сил. Советы были готовы согласиться на простое обязательство Соединенных Штатов — в договоре или где-либо еще — не допустить, чтобы ядерное оружие попало под прямое командование ФРГ. Такой компромисс, как говорилось в советском меморандуме, по-прежнему будет служить более крупной цели Варшавского договора — лишить Бонн доступа к ядерному оружию.[10] Памятка явно встревожила Гомулку. Он не соглашался с тем, что планы Москвы соответствуют общей «линии социалистического содружества на международной арене»[11]. Он опасался, что предлагаемая уступка приведет Запад к выводу, что Варшавский договор больше не выступает против планов НАТО по многосторонние ядерные силы или MLF, которые предоставили бы Бонну «доступ» к ядерному оружию. Не менее важно и то, что Гомулка беспокоился о влиянии договора о нераспространении ядерного оружия на китайско-советские отношения. Реакция Пекина на договор о запрещении ядерных испытаний предполагала, что договор о нераспространении ядерного оружия приведет к окончательному разрыву между коммунистическими гигантами.[12] Если Советы подпишут договор, не запрещающий MLF, это подтвердит, что они больше заинтересованы в предотвращении китайского ядерного потенциала, чем в предотвращении «доступа» Западной Германии к ядерному оружию.

Получив советский меморандум от 3 октября 1963 года, Гомулка приступил к действиям. После экстренного заседания Политбюро он позвонил Хрущеву и попросил советского лидера созвать заседание Варшавского договора для обсуждения меморандума. Тем временем он направит Хрущеву письмо с изложением своих возражений.[14] Хрущев потребовал сообщить содержание письма. Гомулка ответил, что это связано с китайским и немецким вопросами. Хрущев отрезал: Китайцам пошлите. Гомулка ответил: Москве будет неприятно, если такое письмо окажется в Пекине. Советский лидер неохотно принял эмиссара с письмом Гомулки во вторую неделю октября.[15]

Письмо Гомулки от 8 октября 1963 года состояло из двух частей. В первой части польский лидер предупредил Хрущева, что отказ от запрещения совместных ядерных сил в соглашении о нераспространении будет «односторонней уступкой» Западу с тяжелыми политическими последствиями для всего Варшавского договора. Он писал, что США и Западная Германия были единственными членами НАТО, которые действительно поддерживали MLF. Если Москва согласится с этим вопросом в договоре о нераспространении ядерного оружия, это подорвет и без того значительную оппозицию МФ в НАТО. Во-вторых, в случае создания МФ Бонн мог бы заниматься «ядерным шантажом» против ГДР и всего Варшавского договора. Предложенный им финансовый вклад — 40% стоимости MLF против 40% от США и 20% от других союзников по НАТО — позволил бы Бонну занять второе место в западном альянсе и увеличить свое политическое влияние. Планы Москвы, по словам Гомулки, не соответствовали позиции Варшавского договора в отношении ФМС.[16]

Во второй части письма Гомулка выразил «личные взгляды» на Китай. Он написал, что даже если США согласится запретить совместные ядерные силы, Москва все равно не должна подписывать договор о нераспространении ядерного оружия. Запад добивался такого соглашения только для того, чтобы посеять раздор между Москвой и Пекином. Гомулка ругал Хрущева за его политику в отношении Китая. «Я предполагаю, что если бы Советский Союз консультировался и согласовывал свои важнейшие политические инициативы на международной арене с Китайской Народной Республикой, — писал он, — то Коммунистическая партия Китая воздерживалась бы от нападок на КПСС в своей пропаганде, и может быть достигнута более близкая точка зрения по ряду спорных вопросов». Европейские социалистические государства не могли допустить перманентного раскола внутри социалистического лагеря. «Взаимопонимание с Коммунистической партией Китая на основе разумного компромисса, — писал Гомулка, — . .. [необходимо] со всех точек зрения». Гомулка даже не возражал против китайского ядерного потенциала. На самом деле, если Запад приступит к MLF, писал он Хрущеву, то Москва должна сформировать свои собственные совместные ядерные силы с Пекином.[17]

Усилия Гомулки повлияли на дипломатию Москвы — по крайней мере, на бумаге. В конце октября 1963 года Москва проинформировала своих союзников о последнем раунде переговоров в Вашингтоне. Министр иностранных дел Андрей Громыко, как утверждалось в советском меморандуме, вернулся к исходной позиции Москвы в отношении нераспространения. Он проинформировал американцев о «ужасных последствиях» «предоставления западногерманским реваншистам де-факто доступа к ядерному оружию». Президент Кеннеди и госсекретарь США Дин Раск ответили, что одна из целей Вашингтона при предложении MLF заключалась в том, чтобы помешать Бонну когда-нибудь произвести собственное ядерное оружие или получить доступ к нему через Францию. В этот момент Громыко спросил, не «могут ли американцы согласиться» с тем, что MLF на самом деле не будет реализован. Он намекнул, что если США просто пообещают отказаться от MLF в будущем, Москва подпишет договор о нераспространении, который не запрещает совместные ядерные силы.[18]

Гомулка был потрясен советским меморандумом. На полях меморандума он написал: «Кого Кеннеди пытается одурачить — Бонна или нас?» Он пришел к выводу, что Громыко, несмотря на противодействие Польши, был готов пойти на уступки в отношении ФМС.[19] К счастью, американцы отвергли это предложение.[20] Однако что произойдет с опасениями Варшавы, если американцы вернутся к предложению Громыко?

В начале января 1964 года Гомулка и Хрущев тайно встретились в восточной Польше, чтобы обсудить свои разногласия.[21] Встреча закончилась руганью. Во-первых, Хрущев, похоже, согласился с доводом американцев о том, что MLF не позволит другим западным странам, включая ФРГ, разработать собственное ядерное оружие.[22] Во-вторых, по поводу Китая Хрущев сказал Гомулке, что пути назад нет. Китайцы, поставив под сомнение советскую границу, сосредоточили вдоль нее силы. Если они пересекутся, он прикажет нанести ядерный удар.[23] В-третьих, Хрущев сообщил Гомулке, что хочет заключить модус вивенди с Бонном. Когда Гомулка выступил против этой идеи, разгорелся спор, и Хрущев напомнил Гомулке, что его власть не вечна.[24] Отношения между двумя лидерами достигли нового минимума, и подозрения Гомулки подтвердились. Хрущев был больше заинтересован в улучшении отношений с Западом, включая Западную Германию, чем в налаживании отношений с Пекином.

После встречи в январе 1964 года Хрущев начал закручивать гайки на Гомулке. Его главным инструментом было экономическое давление. В марте 1964 года, нарушая существующие экономические соглашения, Москва приказала Варшаве сохранить и увеличить поставки угля в ГДР.[25] Это новое требование к экономике Польши последовало за заявлением Москвы о том, что она не сможет выполнить свои экономические обязательства перед Польшей и другими социалистическими странами в отношении зерна и хлопка. Когда Гомулка возглавил партийную делегацию в Москву в середине апреля 1964 в знак протеста против неравномерного экономического бремени, возложенного на Польшу, Хрущев отказался сдвинуться с места. Действительно, он усилил экономическое давление на Гомулку, объявив, что Москва не будет закупать серию истребителей в Польше, даже после того, как польские коммунисты — по настоянию Москвы — вложили большие суммы денег в специальный завод. Советский Союз был единственным потенциальным рынком для самолетов.[26] Совокупное влияние решений Хрущева на экономику Польши будет разрушительным; они угрожали подорвать стабильность коммунистического режима Польши.

К концу апрельского собрания 1964 года Хрущев считал, что его давление на Гомулку начинает срабатывать. Гомулка согласился на заключительное коммюнике встречи, в которой китайских коммунистов осудили за отступление от «ленинской линии международного коммунистического движения». Два месяца спустя Хрущев сказал лидеру Восточной Германии Вальтеру Ульбрихту, что Гомулка, приехавший в Москву в Эйприл был «другой Гомулкой», «лучшей Гомулкой». Гомулка, как утверждал Хрущев, отказался от своей «шаткой позиции» в отношении Китая[28].

Если Хрущев считал, что экономическое давление заставит замолчать критику Гомулки его политики в отношении Китая и Германии, он жестоко ошибался. Доказательства продолжающегося сопротивления Гомулки политике Хрущева в отношении Китая появились летом 1964 года. В ответ на неоднократные требования Гомулки Хрущев согласился присутствовать на праздновании 20-летия Польской Народной Республики, проходившем в Варшаве с 23 по 24 июля. В присутствии Ульбрихта и Новотны Гомулка не согласился с планами Москвы по созыву «редакционной комиссии» для подготовки всемирной конференции коммунистических партий. Несмотря на частые опровержения Москвы, предполагаемая цель всемирной коммунистической конференции состояла в том, чтобы исключить Коммунистическую партию Китая из международного коммунистического движения. Неудивительно, что Пекин резко осудил планы Москвы по созыву редакционной комиссии как попытку диктовать политику другим коммунистическим партиям. Хотя Гомулка не подвергал сомнению планы Москвы созвать редакционную комиссию, он пытался убедить Хрущева замедлить процесс и оставить дверь открытой для китайцев. Гомулка предложил редакционной комиссии действовать в два этапа. На первом этапе он встретится и подготовит предложения для представления коммунистическим партиям мира. Затем, после того как комиссия получит комментарии сторон мира, она перейдет ко второму этапу обсуждения, в котором будут допущены к участию все остальные стороны. Действовать в два этапа, утверждал Гомулка, поможет Москве заручиться поддержкой партий, которые колеблются между Москвой и Пекином, и, возможно, даже Китай тогда согласится участвовать во всемирной коммунистической конференции[30]. Хрущев, который, по-видимому, был настроен более примирительно, согласился с предложением Гомулки продвигаться «в два этапа» к всемирной коммунистической конференции, хотя и сомневался, что Пекин все равно будет участвовать. Можно себе представить чувство предательства Гомулки, когда менее чем через неделю Советы разослали письмо коммунистическим партиям мира, в котором сообщалось о планах созвать редакционную комиссию не позднее 15 декабря 19 года.64. В письме не было упоминания о двух этапах. [32]

Хуже того, в начале сентября 1964 года западногерманская пресса сообщила, что Хрущев планирует посетить Бонн[33]. Объявление было сделано после серии опровержений Хрущева о том, что у него есть такие планы. И Гомулка, и Ульбрихт были обеспокоены тем, что Хрущев, учитывая его опасения по поводу потенциального конфликта с Китаем, может поставить под угрозу их интересы безопасности, чтобы достичь соглашения с Западной Германией. Визит зятя Хрущева Алексея Аджубея в Бонн в конце июля 1964 человека подтвердили свои худшие опасения. Польская и восточногерманская разведка, обеспокоенная тем, что Хрущев мог планировать радикальный отход от своей политики в отношении Западной Германии, внимательно следила за передвижениями Аджубея. Им не нужно было далеко ходить, чтобы найти тревожную информацию. Западногерманский журнал новостей Der Spiegel сообщил о некоторых наиболее неортодоксальных заявлениях Аджубея. На протяжении всей поездки он постоянно предупреждал о «желтой опасности»[35]. Китай, по его словам, отныне будет «первым фронтом» Москвы. Чтобы развязать руки в отношениях с китайцами, Москва искала modus vivendi с Бонном в «духе Рапалло». Штраус, Аджубей выразился более прямо. «Мы бы дали вам, немцам, сотню водородных бомб, образовали бы коридор через Советский Союз и позволили бы вам зачистить китайцев»[37]. Когда разговор зашел об Ульбрихте, Аджубей прямо заявил: жить намного дольше, он страдал от рака.[38] Польской разведке удалось получить от «западных журналистов» записи некоторых избранных комментариев Аджубея. Знаменитый зять, по-видимому, заявил на пленке, что, когда его «папаша» приедет в ФРГ и увидит, какие там все дружелюбные, он снесет Берлинскую стену[39].] Более интересным для поляков было его замечание о том, что при благоприятных условиях — например, если Варшава попытается выйти из социалистического блока — земля может быть отрезана и возвращена Германии, начиная со Щецина.[40]

Прослушав записи комментариев Аджубея, Гомулка пришел в ярость[41]. Он направил протест в Москву. 30 сентября 1964 г. в Варшаву для обсуждения ситуации прибыл секретарь ЦК КПСС по связям с социалистическими государствами Юрий Андропов[42]. Доверенный лейтенант Гомулки, Зенон Клишко, проигрывал Андропову польскую запись разговоров Аджубея. Андропов счел запись подлинной; он вернулся в Москву с стенограммой.[43] Последствия визита Аджубея не могли прийтись на худшее время для Хрущева. 19 сентября64 года его противники в советском руководстве уже готовили заговор с целью его свержения[44]. Запись использовалась для дальнейшей дискредитации Хрущева и его политики, а также для оправдания его отстранения от власти в октябре 1964 года.

В конце концов, противники Хрущева в советском политбюро оправдали Гомулку и его политику. На пленуме ЦК, отстранившем Хрущева, член Политбюро Михаил Суслов, возглавивший нападение на Хрущева, предположил, что визит Аджубея и его комментарии отражают отсутствие здравого смысла со стороны Хрущева. «[О]не узнал… из иностранных газет, — читал ЦК Суслов, — что Алексей Аджубей делал совершенно нереальные прогнозы и неприемлемые суждения о дальнейшей эволюции политики Советского Союза в отношении Германской Демократической Республики, а также как боннское правительство, а также о возможных переговорах об урегулировании берлинского вопроса». Он указал, что высказывания Аджубея нанесли ущерб отношениям Москвы как с Польшей, так и с ГДР. Суслов даже критиковал Хрущева за его снисходительное отношение к другим социалистическим государствам. Он назвал решение Хрущева не закупать истребители в Польше особенно разрушительным для польско-советских отношений. Суслов резюмировал: «Не следует обижать вождей братских партий. Это опытные и закаленные люди…»[45]

Что еще более важно, новые советские лидеры Леонид Брежнев и Алексей Косыгин изменили курс и приняли ряд предложений Гомулки. Настойчивость Гомулки под давлением Хрущева окупилась на встрече Варшавского договора в январе 1965 года в Варшаве. Собравшиеся лидеры, за исключением Румынии, одобрили проект договора о нераспространении, запрещающего совместные ядерные силы, в том числе MLF.[46] Что еще более важно, Советы неохотно согласились с предложением Гомулки о том, что подготовка к всемирной коммунистической конференции должна проходить в два этапа.[47] Новые советские лидеры даже пытались наладить отношения с Пекином, но безрезультатно. Несмотря на все усилия Гомулки, китайцы по-прежнему отказывались участвовать в подготовке всемирной коммунистической конференции.

Подводя итоги, можно сказать, что лидеру польских коммунистов Владиславу Гомулке удалось заблокировать ряд ключевых инициатив Хрущева, направленных против Китая. Монголия не присоединилась к Варшавскому договору; Москва не уступила МФ Соединенным Штатам в договоре о нераспространении ядерного оружия; и Советы согласились перейти к всемирной коммунистической конференции в два этапа. В речи перед ЦК Польши, объясняющей отставку Хрущева в октябре 1964 года, Гомулка, выразив поддержку этого решения, описал все свои разногласия с бывшим советским лидером по поводу политики в отношении Китая и Западной Германии. В заключение он заявил о праве коммунистической Польши на консультации по всем основным внешнеполитическим инициативам Советского Союза. Гомулка заявил: «Ясно, что и Польша как страна, и наша партия не являются главной созидательной силой внешней политики социалистического лагеря, и немыслимо, чтобы Польша что-то форсировала в этом отношении или чтобы мы могли проводить какие-то самостоятельной [самодзиельной] внешней политики. Немыслимо также, чтобы, даже когда у нас есть оговорки к политике Советского Союза, мы открыто выражали их, выявляли какие-то оттенки различия в нашей позиции, потому что противник немедленно обнаружить и применить… В то же время… в некоторых делах, в которых наша партия, наше правительство, наша страна глубоко и непосредственно заинтересованы… мы требуем, имеем право требовать и всегда будем требовать, чтобы эти дела были обсуждали с нами и координировали…»[48] Гомулка продолжал бороться за тесные консультации внутри Варшавского договора вплоть до своего падения с власти в декабре 19 г.70.

ДОКУМЕНТЫ

«Записка заседания Политбюро и Секретариата ЦК [Польской объединенной рабочей партии] от 26 октября 1964 года» (Отрывок)

«Стенографический протокол II пленума ЦК Польской объединенной рабочей партии», 20-21 ноября 1964 г. (Выдержки)

ПРИМЕЧАНИЯ

[*] Вариант этой статьи был представлен на конференции «Новые данные из Центральной и Восточной Европейские архивы холодной войны в Азии», спонсируемая Группой холодной войны Джорджа Вашингтона, Исследовательским центром холодной войны в Будапеште и Международным историческим проектом холодной войны, проходившим с 30 октября по 1 ноября 2003 г. в Будапеште.

[†] Автор — историк из Управления историков Государственного департамента США, Вашингтон, округ Колумбия. Взгляды, содержащиеся в настоящем документе, принадлежат исключительно автору и не обязательно отражают точку зрения Государственного департамента США или правительства США.

[1] См., например, Малкольм Макинтош, «Организация Варшавского договора: история», в Варшавском договоре: Альянс в переходный период?, изд. Дэвид Холлоуэй и Джейн М.О. Sharp (Итака, Нью-Йорк: издательство Корнельского университета, 1984), 42; Анджей Корбоски, «Варшавский договор спустя двадцать пять лет: опутывающий союз или пустая оболочка?» 18-19и Йорг К. Хенш, «Варшавский договор и северные государства-члены», 48, в Варшавском договоре: политическая цель и военные средства, изд. Роберт В. Клоусон и Лоуренс С. Каплан (Уилмингтон, Делавэр: Scholarly Resources Inc., 1982), 18-19; Роберт Л. Хатчингс, Советско-восточноевропейские отношения: консолидация и конфликт, 1968-1980 гг., (Мэдисон: University of Wisconsin Press, 1983), 4; Ричард Левенталь, «Vormachtkontrolle und Autonomie in der Entwicklung des Sowjetblocks», в Der Sowjetblock zwischen Vormachtkontrolle und Autonomie, изд. Рихард Левенталь и Борис Мейснер (Кельн: Маркус Ферлаг, 19 лет)84), 11.

[2] Збигнев К. Бжезинский, Советский блок: единство и конфликт, 2-е исправленное и дополненное изд. (Кембридж, Массачусетс: издательство Гарвардского университета, 1967), 433; Дж. Ф. Браун, «Отношения между Советским Союзом и его восточноевропейскими союзниками: обзор», Rand Report R-1742-PR (ноябрь 1975 г.), 11–12; Робин Элисон Ремингтон, Варшавский договор: тематические исследования по разрешению коммунистических конфликтов (Кембридж, Массачусетс, и Лондон: MIT Press, 1971), 6, 8; Дэвид Холлоуэй, «Варшавский договор в переходный период», Холлоуэй и Шарп, Варшавский договор, 19.

[3] Письмо Хрущева Гомулке, 15 июля 1963 г., в Archiwum Akt Nowych (AAN), KC PZPR, XIA/103, стр. 523-24. Мой английский перевод документа можно найти на веб-сайте проекта «Параллельная история» по адресу http://www.isn.ethz.ch/php/documents/collection_11/docs/150763_2.pdf.

[4] Уже в 1962 году Китай начал сомневаться в своих границах с СССР, о чем свидетельствуют организованные Пекином более 5000 вторжений китайских мужчин, женщин и детей на советскую сторону. 19 марта63 года Китай выразил решимость пересмотреть «неравноправные» договоры царской эпохи относительно китайско-советской границы. Гиттингс, Обзор китайско-советского спора, 158-59; «Советская Армия привлечена к пограничным спорам», 6 августа 1964 г., Радио «Свободная Европа». Отчеты об исследованиях: СССР, 1964 г., карточка 062.

[5] См. два письма Хрущева Гомулке на русском языке от 10 и 15 июля 1963 г.; письмо от Ю. Цеденбал, Председатель Совета Министров Монгольской Народной Республики, Гому_ке с 15 июля 1963; и меморандум МИД Польши «W sprawie ew. przyst_pienia Mongolskiej Republiki Ludowej do Uk_adu Warszawskiego [О возможном присоединении Монгольской Народной Республики к Варшавскому договору]», 20 июля 1963 г. AAN, KC PZPR, XI A/103, стр. 521–30. Документы вместе с моими переводами также можно найти на веб-сайте Parallel History Project по адресу http://www.isn.ethz.ch/php/collections/coll_11.htm.

[6] Машинописные записи фрагмента речи Гомулки в ЦК ПОРП 19 ноября. 64 относительно падения Хрущева, в частности, гласил: «Прием Монголии в Варшавский договор имел бы антикитайский оттенок. Мы не могли с этим согласиться. ком. Хрущев согласился с нашими доводами против включения Монголии в Варшавский договор, и официально этот вопрос тогда на заседании Консультативного комитета государств Варшавского договора не поднимался. Насколько нам известно, Румыния в то время также высказывала возражения». ААН, КЦ ПЗПР, сигн. XI А/82, с. 445. Напротив, венгерский коммунистический лидер Янош Кадар утверждал, что Хрущев решил отказаться от предложения Монголии о членстве в Варшавском договоре, потому что Соединенные Штаты могли интерпретировать его в неправильном свете после заключения договора об ограниченном запрещении ядерных испытаний. Скорее всего, это была лишь официальная отговорка. «Выдержки из доклада первого секретаря ВСРП [Венгерской социалистической рабочей партии] Яноша Кадара (перевод на английский язык) Политбюро Венгрии о заседании ПКК [Политического консультативного комитета]», Веб-сайт проекта «Параллельная история», «Шестое совещание ПКК, Москва, 26 июля 1963», на http://www. isn.ethz.ch/php/documents/ collection_3/PCC_docs/1963_2_transl.htm.

[7] Гордон Х. Чанг, Друзья и враги: Соединенные Штаты, Китай и Советский Союз, 1948–1972 (Стэнфорд, Калифорния: издательство Стэнфордского университета, 1990), 246. О договоре о запрещении ядерных испытаний и китайском Советский раскол, см. также Джон Гиттингс, Обзор китайско-советского спора: комментарий и выдержки из недавней полемики, 1963–1967 (Лондон: издательство Оксфордского университета, 1968), 184–89; Уолтер К. Клеменс-младший, Гонка вооружений и китайско-советские отношения (Стэнфорд, Калифорния: публикации Гуверовского института, 19).68), 56–7, 66. Аверилл Гарриман, главный переговорщик Кеннеди с СССР на переговорах об ограниченном запрещении ядерных испытаний, пришел к тому же выводу: Москва стремилась заключить такой договор, чтобы подорвать ядерные амбиции Китая. Телеграмма TOSEC 195 от Гарримана, 18 июля 1963 г., в Библиотеке Конгресса, отдел рукописей, документы Аверилла У. Гарримана, ящик 540, «JFK-LBJ, поездки и миссии, 1963–64, Договор о запрещении ядерных испытаний (6)»; и телеграмма TOSEC 277 от Гарримана, 23 июля 1963 г. , там же, «Договор о запрещении ядерных испытаний (7)».

[8] Письмо Гомулки Хрущеву с пометкой «Wersja Ostatnia» от 8 октября 1963 г. ААН, КЦ ПЗПР, сигн. 2637, стр. 267-82.

[9] О польской дипломатии см. Piotr Wandycz, «Adam Rapacki and the Search for European Security», in The Diplomats, 1939-1979, ed. Гордон А. Крейг и Фрэнсис Л. Ловенхайм (Принстон, Нью-Джерси: издательство Принстонского университета, 1994).

[10] После того, как Бонн «связал руки» соглашением о нераспространении, далее в меморандуме, Варшавский договор мог возобновить свою борьбу с MLF с более выгодной позиции. Москва также будет настаивать на оговорке о выходе, которую она без колебаний применит, — говорилось в меморандуме, — если когда-либо произойдет «передача» ядерного оружия «западногерманским реваншистам». См. памятку на русском языке с пометкой «Строго доверительно [Строго конфиденциально] в ААН, КЦ ПЗПР, сигн. 2639, стр. 335-7.

[11] Гомулка поставил вопросительный знак после этого места в советском тексте. Там же.

[12] Письмо Гомулки Хрущеву с пометкой «Версия Остатня» от 8 октября 1963 г. ААН, КЦ ПЗПР, сигн. 2637, стр. 267-82.

[13] Китайцы выразили свое несогласие с соглашением о нераспространении еще в октябре 1962 года. В письме, направленном всем социалистическим государствам, Советы ответили предупреждением, что если Пекин разовьет свой собственный ядерный потенциал, это приведет к «цепная реакция» ядерного оружия на Западе. Советы привели в качестве своего ключевого примера предполагаемые попытки Бонна завладеть ядерным оружием через MLF. См. меморандум под названием «Antwort der Sowjetregierung auf das Memorandum der Regierung der Volksrepublik China vom 20.10. 1962», 20 апреля 1963 г., Stiftung Archiv der Parteien und Massenorganisationen der DDR im Bundesarchiv (SAPMO BA), J IV 2/202-284. В аналогичном письме от июля 1963 г. Советы заявляли в отношении ФРГ и MLF: «Позиция Советского Союза в отношении нераспространения ядерного оружия не оставляет никаких задних дверей для империалистических государств для распространения этого оружия. внутри своего лагеря — например, с помощью агрессивного военного блока НАТО». См. советский меморандум на имя «правительства Китайской Народной Республики» от 17 июля 19 г.63, там же. В своем меморандуме от октября 1963 года Советы попытались замять вопрос о вероятной реакции Китая на договор о нераспространении ядерного оружия. Хотя Франция и Китай, говорилось в меморандуме, «вероятно, не согласятся стать участниками декларации о нераспространении», это все равно «не умаляет тех преимуществ, которые выльются социалистическому содружеству в результате заключения такой декларации». См. памятку на русском языке с пометкой «Строго доверительно» в ААН, КЦ ПЗПР, сигн. 2639, стр. 335-7.

[14] Письмо Гомулки Хрущеву, «Версия остатния», 8 октября 1963 г. ААН, КЦ ПЗПР, сигн. 2637, стр. 267-82.

[15] Согласно беседе Гомука с Яном Птасиским, его бывшим послом в Москве, 6 февраля 1972 г. ), PII/71, стр. 74-5.

[16] Письмо Гомулки Хрущеву, «Версия Остатня», 8 октября 1963. ААН, КЦ ПЗПР, сигн. 2637, стр. 267-82.

[17] Там же.

[18] См. российский меморандум «Строго доверительно: Вопросы германского мирового регулирования и нормализации положения в Западном Берлине» с пометкой «Podano do wiadomo_ci, 31/X.63r», AAN, KC PZPR, sygn. 2639, стр. 345-60. О желании США помешать Бонну развить свой собственный ядерный потенциал или получить бомбу из Франции, см. Seaborg, Stemming the Tide, 83-4. Сиборг косвенно подтверждает предложение Громыко. Он сообщает, что в 1965, Макджордж Банди, советник Кеннеди и Джонсона по национальной безопасности, «предположил, что, возможно, Советы вернутся к позиции, которую они, казалось, заняли в 1963 году: они согласятся на договор о нераспространении более или менее на наших условиях, а затем из него, если MLF действительно возник». Там же, 159.

[19] На полях советского меморандума Гомулка писал: «[Не]смотря на нашу оппозицию, сов. У. предложил заключить договор без России. . . запрет. . . против создания многосторонних ядерных сил НАТО». Там же.

[20] Там же.

[21] О встрече в _a_sk см. Николас В. Бетелл, Гому_ка: Его Польша и его коммунизм (Нью-Йорк: Холт, Райнхарт и Уинстон, 1969), 242; Сергей Хрущев, Хрущев о Хрущеве (Бостон: Little, Brown & Co., 1990), 49; «Стенограмма II пленарного заседания комитета Центральной Польши Zjednoczonej Partii Robotniczej», 20-21.XI.64. ААН, КЦ ПЗПР, ПЗПР 1265, с. 341.

[22] «Стенограмма II пленарного заседания», стр. 337-39.

[23] Представляется наиболее вероятным, что два лидера обсуждали Китай, учитывая ситуацию в то время и последующие заявления Гому_ка о его встречах с советским лидером. См. «Стенограмма пленарного заседания», с. 340. Об угрозах Хрущева в отношении Китая см. Notatka z posiedzenia Biura Politycznego i Sekretariatu KC w dn. 26 палдзернику 1964р.», 26 октября 1964 г., в ААН, КЦ ПЗПР, с. 131, т. 1, с. 120.

[24] Bethell, Gomulka: His Poland and His Communism, 242; Andrzej Albert [Wojciech Roszkowski], Najnowsza historia Polski, 1914-1993, 5th ed. , Volume II (London: Puls Publications, 1994), 461. См. также «Stenogram II Plenarnego Posiedzenia Komitetu Centralnego Polskiej Zjednoczonej Partii Robotniczej», 20-21 Ноябрь 1964 г. ААН, КЦ ПЗПР, ПЗПР 1265, с. 341.

[25] Если Польша откажется увеличить поставки угля в ГДР, Хрущев угрожал сократить поставки Москвой нефти в Польшу в пользу ГДР. Там же.; Ульбрихта до Хрущева, 9январь 1964 г. и ЗК СЭД в ЗК КПдСУ, 7 апреля 1964 г., в САПМО БА, J IV 2/202-41; «Протокол №. 98 posiedzenia Biura Politycznego w dniu 12 marca 1964r.», AAN, KC PZPR, sygn. 1731, стр. 2-4 и приложения.

[26] «Извещение о розвитии делегаций партийно-рзідовей ПРЛ подкзас победы в Москве в дни 13-15.IV.1964р.», ААН, КЦ ПЗПР, с. 113, т. 1, с. 30, стр. 158-217. См. также Хенрик Ролальский, Spojrzenie na RWPG: Wspomnienia, dokumenty, refleksje 1949-1988 (Warsaw: Pa_stwowe Wydawnictwo Naukowe, 1990), 19.0-91. На встрече присутствовал Ролальский, в то время заместитель представителя Польши в СЭВ.

[27] Авиаграмма, Посольство Варшавы в Государственном департаменте, 23 апреля 1964 г. , в NARA, RG 59, DOS Central Files, 1964-66, Box 2591, POL 2-1 POL.

[28] См. записи переговоров Ульбрихта с Хрущевым 11 июня 1964 г. («Besprechung am 11. Juni 1964») в Politisches Archiv des Auswärtigen Amtes (PA/AA), Ministryium für Auswärtige Angelegenheiten (MfAA), C 843. /75, рама 106.

[29] С. Хрущев, Хрущев на Хрущева, 77.

[30] См. машинописные записи Гомулки с рукописными примечаниями из заседания Политбюро ПОРП 26 октября 1964 г. («Notatka z posiedzenia biura Politycznego i Sekretariatu KC w dn. 26 pa_dzierniku 1964r. »), в ААН, КЦ ПЗПР, с. 131, т.120; IDH-PRL, Ян Птасиский, «Moje rozmowy», 1992, ch.II, PII/7b, k. 194. См. также последующие письма ЦК ПОПР в ЦК КПСС с призывом провести два этапа (письмо от 16 сентября 1964 и «Нотатка», н.д.), в ААН, КЦ ПЗПР, XI А/10, стр. 184-86, 221-31. Подробнее о споре по поводу редакционной или «редакционной» комиссии см. Гиттингс, «Обзор китайско-советского спора», гл. ХХVI.

[31] Там же.

[32] Там же. Соответствующие выдержки из советского письма см. в Gittings, Survey of the Sino-Soviet Dispute, 225–226.

[33] Об обеспокоенности польского лидера сентябрьским заявлением см. Rakowski, Dzienniki, 1963-66, 192.

[34] С. Хрущев, Хрущев о Хрущеве, 132.

[35] «Kampf den Mongolen», Der Spiegel (5 августа 1964 г.): 17–20. По данным Der Spiegel, Аджубей сделал аналогичные комментарии канцлеру ФРГ Людвигу Эрхарду. Документы, обнародованные на сегодняшний день Федеративной Республикой Германия, этого не подтверждают. Государственный секретарь Карстенс повторил ряд приписываемых Аджубею заявлений относительно Китая в телеграмме послу Западной Германии во Франции, но он мог почерпнуть это из бесед Аджубея с другими высокопоставленными лицами Западной Германии. Телеграмма статс-секретаря Карстенса послу Кноке, Париж, 7 августа 19 г.64. АзАП 1964/2: 224-225.

[36] Kosthorst, «Sowjetische Geheimpolitik», 279. См. также там же.

[37] В другой дискуссии он провозгласил: «В течение сотен лет мы, русские, сдерживали монгольский шторм против Европы, чтобы Европа могла двигаться вперед. У Китая скоро будет атомная бомба. Мы должны быть начеку, и поэтому наша спина должна быть свободна. Естественно, за это нам придется чем-то платить. Но сначала поговорите с ними в Восточном Берлине. Мы не можем позволить себе потерять лицо». Косторст, «Sowjetische Geheimpolitik», 279..

[38] «Kampf den Mongolen», Der Spiegel (5 августа 1964 г.): 17–20. Аджубей или его коллеги, по-видимому, сделали аналогичные комментарии Хайнцу Лате, западногерманскому журналисту, который организовал его поездку, в июне 1964 г. Kosthorst, «Sowjetische Geheimpolitik», 274.

[39] перевод Susanne Roedel (Берлин: Henschel Verlag, 1990), 341–42; Сергей Хрущев, Хрущев о Хрущеве, 132-33; Костиков и Ролильский, Видзяне из Кремля, 17; интервью, Анджей Верблан, 3 декабря 1993. В 1964 году Костиков был референтом польского отдела Отдела ЦК КПСС по связям с братскими странами. Верблан был директором отдела науки и образования в ЦК Польши.

[40] Kostikow and Rolilski, Widziane z Kremla, 17. Тот факт, что Аджубей пытался отрицать в беседах с польским журналистом в октябре 1964 г., что он когда-либо обсуждал польскую границу, находясь в Германии, является косвенным подтверждением рассказа Костикова. См. Шимон Якубович, Notatka z rozmów z towarzyszem Ad_ubem [Меморандум из беседы с товарищем Аджубеем], 12 октября 19 г.64, в AAN, KC PZPR, Kancelaria Sekretariatu, 237/V-532, стр. 46-9.

[41] Ролицкий, Эдвард Герек, 57-8.

[42] Аджубей, Gestuerzte Hoffnung, 341-2.

[43] там же, 341-2. См. также комментарии Андропова к восточным немцам в 1969 г. в «J.W. Andropow zur EinschAetzung der Lage [J.V. Андропов об оценке обстановки]», 17 ноября 1969 г., в БСтУ, СдМ 1473, стр. 11-15.

[44] там же, 341-42; С. Хрущев, Хрущев о Хрущеве, 132-33.

[45] См. выступление Суслова на Пленуме ЦК КПСС 14 октября 1964, перепечатано в «Как снимали Хрущева», Исторический архив 1993/1: 25.

[46] См. Дуглас Селвидж, «Варшавский договор и ядерное нераспространение, 1963-65», Рабочий документ проекта международной истории холодной войны 32 ( апрель 2001 г. ).

[47] «Notatka z rozmów w sprawie posiedzenia Komisji Redakcyjnej, zapowiedzianego na 1 marca 1965r». ААН, КЦ ПЗПР, сигн. 2662, стр. 191-210.

[48] «Стенограмма II пленарного заседания», с. 324 (см. примечание № 23 выше).

В комнате Брежнева · ЛРБ 24 февраля 2022 г.

Менее чем через год после распада Советского Союза в Керчь на Крымском полуострове прибыла передвижная выставка. Заполнив несколько залов керченского музея, это была выставка — небольшая подборка — даров, положенных к ногам Леонида Ильича Брежнева, когда он был генеральным секретарем Коммунистической партии Советского Союза, вторым по влиятельности человеком в мире. . Это озадачивало. Брежнев умер десятью годами раньше, в 1982 году, и к тому времени Крым стал провинцией новой независимой Украины. Зачем украинскому правительству чествовать полузабытого советского самодержца? Но вряд ли честь была целью выставки.

Вазы Брежнева в натуральную величину с его портретом и лакированные шкатулки с изображением сцен его (во многом мифического) героизма в Великой Отечественной войне. Там были группы статуй, изображающие Леонида Ильича, решающего инженерные задачи перед аудиторией благоговейных ученых, шестифутовые брежневские карандаши Карандашной фабрики Карла Либкнехта, азиатские ковры, расшитые словами извивающегося раболепия, миниатюрные станки, с любовью подаренные трудящимися Краснодара. , его вьетнамский портрет в настоящем костюме и с наклеенными на полотно настоящими медалями… Подхалимы всего мира, объединяйтесь! Но что за человек, что за вождь принял это барахло как должное?

Мало кто хорошо вспоминает Брежнева. В лучшем случае это жалкая фигура с густыми бровями, спотыкающаяся на международной арене, веселая, но почти бессвязная под тяжестью транквилизаторов, водки и надвигающегося слабоумия. В худшем случае, это человек, который развязал армии Варшавского договора, чтобы свергнуть Пражскую весну в 1968 году, который дестабилизировал полмира, отправив российские войска в Афганистан в 1979 году, который разработал Доктрину Брежнева, разрешающую коммунистическим государствам использовать вооруженную силу против любой нации. угроза покинуть «социалистический лагерь». Сюзанна Шаттенберг намеревается исправить, а иногда и обратить вспять эти впечатления. «Я ожидала, что буду работать над сталинистом, сторонником жесткой линии, архитектором внутренней и внешней политики репрессий», — пишет она во введении к этой книге. Но «вместо воина холодной войны я столкнулся с человеком, который страстно боролся за мир и при этом подорвал свое здоровье. Вместо догматичного идеолога, сердцееда, который любил быстрые машины и любил пошутить». Сердцеед? Она обезоруживающе добавляет: «Я не избегу обвинений в том, что являюсь чем-то вроде апологета Брежнева».0003

Она несправедлива к себе. Она не защищает самые громкие решения мужчины. Если Шаттенберг и склоняется к своему предмету, то по упущению. Она не останавливается на последствиях брежневской власти среднего звена в смертоносной кампании против кулацких крестьян, или во время сталинского Большого террора, или в гигантском проекте Хрущева «Целины». Но масштабы ее исследований пугают: она раскопала пирамиды партийных дел, американских, французских и особенно немецких документов и переписки, а в последнюю очередь изучила так называемые «мемуары» Брежнева. Миллионы экземпляров этого многочастного фантомного жития были изданы и предписаны для советских школ. Комок передергивания, уверток и чистейшей выдумки, его автор кроме цитат из речей ни слова не сочинил, да и, вероятно, даже не читал всего.

Возглавлял Советский Союз в качестве лидера Коммунистической партии с 1964 года до своей смерти в 1982 году. До этого несколько лет был председателем Президиума Верховного Совета. Но не ненасытная жажда власти, не талант к интригам не стояли за восхождением Брежнева. Дело в том, что никто в высших эшелонах партии его не боялся. Многим он очень нравился и восхищался его трудолюбием, хотя некоторые считали его немного дураком. Его большим преимуществом было то, что он не был Сталиным или Хрущевым. Брежнев, как предполагали его коллеги, не стал бы их расстреливать или отправлять их семьи в Сибирь. И в отличие от Хрущева, энергичного преемника Сталина, он не уволит их в пьяном ярости и не станет ставить перед ними недостижимые цели в титанических, недоделанных проектах. Он был кем-то, кого высшая номенклатура — члены Политбюро и секретари ЦК — чувствовала, что может контролировать и сдерживать в случае необходимости.

Но Брежнев не был посредственностью. Он был средним: совсем не то же самое. Он был из тех русских мужчин, которых иностранцы считают типичными: крупный, красивый, великолепный танцор, переполненный сентиментальной поэзией и песнями, и любящий дам. Возможно, не слишком ярко, но наполнено обаянием и умением им пользоваться. И он был выжившим. Родившийся в 1906 году в семье русских на Украине, он в детстве стал свидетелем революции, гражданской войны и голода. Стальной город Каменское, где прошло его детство, несколько раз переходил из рук в руки красных и белых. Его семья — квалифицированный рабочий класс, неплохо обеспеченная, способная позволить себе хорошие воскресные костюмы для детей — ненадолго уехала в Курск, в Россию, где Брежнев вступил в комсомол, а затем, в 25 лет, в Коммунистическую партию. Он женился на Виктории Петровне, студентке акушерства, и работал землевладельцем до того, как партия отправила его на Урал для участия в кампании по коллективизации. Это был первый из многих эпизодов, когда Брежнев не принимал непосредственного участия в акциях государственного террора — арестах и ​​депортациях зажиточных кулацких крестьян, — а работал в администрации, перестраивая ландшафт вокруг этих акций. Вернувшись через несколько лет в Украину, он возглавил студенческий отряд по сбору пшеницы у «саботажников-хлебозаготовителей», с которыми потом расправилась полиция безопасности ОГПУ. Только из его уезда за 19 января в Заполярье было выслано более четырех тысяч крестьян.33. Опять же, грязную работу делал не Брежнев.

Великий украинский голод 1932-1933 годов, унесший жизни почти четырех миллионов человек, по крайней мере отчасти был вызван насильственной коллективизацией. Но в мемуарах Брежнева об этом ничего не сказано. Он неуклонно поднимался до должности директора Дзержинского металлургического завода, поощряя «ударников» перевыполнять производственные планы, установленные пятилетним планом. В конце 1930-х годов Шаттенберг определял его как «довольно нормальный пример инженера нового типа», кого-то, кто был меньше заинтересован в создании нового общества, чем в возвращении к «хорошей» жизни, в которой не нужно было беспокоиться. о том, откуда берется следующая еда и есть время для охоты или катания на санях». По счастливой случайности он вышел почти невредимым из Большого террора 1937-38; в городе, где он работал, было расстреляно более тысячи человек после того, как якобы были обнаружены «враждебные троцкисты» на сталелитейном заводе. Друзья и коллеги вокруг него были ликвидированы, и Брежнев спасся только тем, что признался в преступной «неосторожности».

Шаттенберг прав, говоря о дружбе. Друзья, вышедшие из этого кошмара живыми, образовали прочный союз вокруг Брежнева в последующие годы, когда он перебрался в Москву и попал в высшие круги партии: днепропетровскую мафию. Дружба в России, особенно в тяжелые времена, имеет значение, редкое в более удачливых странах: даже больше, чем любовь и брак, это связь, которая должна быть прочной, которую нужно регулярно развивать и чтить и никогда не предавать. Брежневу повезло с товарищами, которых он мог призвать, в основном из Украины, для работы с ним в Москве, когда он нуждался в поддержке. Конечно, как подчёркивает Шаттенберг, такие круги друзей, сформировавшиеся в невзгодах, оттеняют покровительственно-клиентские отношения, которые доминировали в постсталинском Советском Союзе, сети, которые часто были коррумпированными, кумовскими и не склонными продвигать кого-либо на основании одних только заслуг. Брежнев выступал в качестве покровителя своего круга, но теперь он был и клиентом. Хрущев стал лидером партии в Украине в 1938, и завербовал этого молодого человека — послушного, работоспособного и популярного — для помощи в восстановлении советской власти в стране, травмированной и обезлюдевшей в результате чисток. Под этой защитой Брежнев быстро поднялся. Он стал начальником местного торгового отдела, затем главным пропагандистом Украины (которую он ненавидел), а затем — с огромным успехом — руководителем производства вооружений в главном промышленном районе СССР, который готовился к приближению войны. Он был еще молод, энергичен и неформален со своими подчиненными; собралось больше друзей, чтобы усилить его мафию.

Затем, в 1941 году, пришла война. В этот момент Брежнев потерял контроль над собственным повествованием. Культ личности, сформировавшийся вокруг него в 1960-е годы, создал из него героя, сдерживающего наступление немцев в одиночку одним пулеметом. Немногое из этого было правдой. Он был политработником вместе с войсками, сражавшимися на полуострове Малая Земля в Черном море, и действительно повредил челюсть, когда десантный корабль, на котором он ехал, подорвался на мине. Но он, кажется, никогда не был в бою, а вместо этого провел войну очень эффективно, снабжая передовые войска. Бред развился много лет спустя, когда он добрался до Кремля. Брежнев оставался эмоционально одержимым собственным военным опытом и позволял льстецам партийной пропагандистской машины возводить неуклюжие мифы о своем мужестве и лидерстве в бою. Возможно, он поверил им. В 1976 лет, в свой семидесятилетний юбилей, он сам был назначен маршалом Советского Союза, что вызвало всеобщее осмеяние. На этом этапе, по мере того как реальные воспоминания о Великой Отечественной войне уменьшались, ее памятники вдруг стали раздуваться до немыслимых размеров. Один, «Родина-мать зовет », возвышается на 85 метров над Волгоградом; фигура Родина-мать над Киевом имеет высоту 62 метра и размахивает девятитонным мечом. Культ Брежнева достиг подобострастного апогея в Новороссийском порту, недалеко от поля битвы на Малой Земле, где мегапамятники включают в себя бетонные торпедные катера на постаментах и ​​бетонный Калашников высотой в два этажа. Брежнев открыл военные музеи и диорамы и заставил Верховный Совет назначить семь «городов-героев» (сейчас их двенадцать).

Все это пришло позже. В то время партия сочла действия Брежнева во время войны довольно разочаровывающими, и его отправили руководить присоединением двух небольших территорий к Советской Украине: Подкарпатской Руси, которая была частью Чехословакии, и северной Буковины, на окраине Советской Украины. довоенная Румыния. Мало что известно о том, что он там делал, но он отвечал за организацию фиктивных «народных запросов» от людей, якобы просивших разрешить их региону присоединиться к Советскому Союзу. Он знал о жестокой борьбе с антисоветскими партизанами, в основном с украинскими националистическими бандами, но, вероятно, оставил подробности репрессий другим.

Вернувшись на Украину, Брежнев столкнулся со Сталиным, который устанавливал невыполнимые сроки для ремонта разрушенного войной Запорожского металлургического завода. Брежнев, что характерно, не обвинял своих коллег или саботажников, но — после ритуальной самокритики — подтолкнул своих сотрудников к таким отчаянным усилиям, что первая доменная печь была вовремя разожжена в июне того же года. Его простили: в конце года Сталин наградил его орденом Ленина. «То, что привлекало стольких людей к Брежневу, — писал Рой Медведев, впоследствии диссидент, у которого не было причин любить его, — это его мягкость, отсутствие обычной твердости и жестокости, присущих тогдашним партийным боссам, доброта, которая иногда также пришел за счет бизнеса». Эта репутация кроткого человека последовала за ним, когда в 19В 50 г. он был назначен партийным руководителем в Молдавии — еще одной завоеванной территории, которая была присоединена к советской Украине и теперь мучилась от голода и жестокой коллективизации, в результате которой 35 000 молдаван были депортированы в Казахстан и Сибирь. Брежнев был вежлив, даже сдержан, когда упрекал подчиненных в невыполнении сумасшедших планов Москвы по производству культур, не подходящих для местной почвы и климата. Некоторые коллеги считали его слишком снисходительным. Потом на партийном съезде в Москве его заметил Сталин. Ему нравилась внешность Брежнева, высокий и хорошо одетый: «Какой красивый молдаванин!» Всегда впечатляемый внешностью, Сталин сделал его кандидатом в члены Президиума, высшего партийного органа, и в этом кабинете Брежнев подтверждал приказы Сталина во время его последней паранойи. безумия, включая аресты по поводу заговора вымышленных врачей.

Сталин умер в марте 1953 года, а Брежнев потерял работу, когда началась борьба за престолонаследие. Но он все же был достаточно важен, чтобы присутствовать якобы с ружьем при аресте Лаврентия Берии, грозного главы сталинской тайной полиции. Хрущев, сменивший Сталина, вскоре снова занялся своим старым протеже, и в 1954 году Брежнев был назначен править Казахстаном. Там, в обширной и малонаселенной полупустыне, он был назначен политическим руководителем Целинной кампании, гигантского плана Хрущева по распашке степи (43 миллиона гектаров из них, в основном в северном Казахстане) и засеиванию ее зерновыми культурами. .

Леонид Ильич был там в своей стихии, гонял и летал взад-вперед по своему огромному поместью, призывая своих сотрудников выйти из кабинета и отправиться в поле, борясь за улучшение бедственного положения сотен тысяч молодых добровольцев, прибывающих из Россия и Украина. Он уехал в Москву как раз вовремя, до того, как неглубокая почва истощилась и первые баснословные урожаи канули в памяти. В Кремле он стал одним из самых верных прихвостней Хрущева — верным, но осторожным. Он молчал в 1956, когда Хрущев осудил преступления Сталина в своей потрясающей секретной речи на ХХ съезде партии. И когда в следующем году сторонники жесткой линии — Антипартийная группа — предприняли попытку государственного переворота против Хрущева, он атаковал заговорщиков только тогда, когда это было безопасно. В кульминационный момент этой борьбы он рухнул, и его пришлось вынести. Некоторые из присутствующих считали, что он притворяется, «трусливый человек без принципов». Несправедливо: крах, вероятно, был настоящим. Но «трусливый»? Несмотря на веселую, похлопывающую по спине манеру, Брежнев был очень нервным, поразительно нервным, со склонностью к распаду в моменты крайнего кризиса. Генри Киссинджер, много видевший его несколько лет спустя, заметил, что «он нервничает отчасти из-за своей личной неуверенности, отчасти по физиологическим причинам… Вы обнаружите, что его руки постоянно в движении, крутят цепочку часов… стряхивают пепел с его вездесущая сигарета, лязгающий мундштуком о пепельницу.» Киссинджер предположил, что виноваты постоянное курение и водка. Он не знал, что Брежнев безнадежно пристрастился к сильнодействующим транквилизаторам, прописанным кремлевским врачом.

Самое счастливое время Брежнева началось в 1960 году, когда он был назначен председателем Президиума Верховного Совета, что равносильно президентству государства. Приветливый и разговорчивый, он путешествовал по окраинам холодной войны – Финляндии, Судану, Гане, Гвинее, Индии, Марокко, Ирану – обещая бесплатную помощь в целях развития и обаятельных лидеров, которые были удивлены, встретив советского вельможу с чувством юмора. . В лучах советских космических достижений он мог сказать в Тегеране, что «голос советского человека из космоса звучит как торжество интеллекта и справедливость коммунизма». Но к 19 годам64, в Москве надвигалась гроза. В конце концов, пишет Шаттенберг, «Брежнев и его товарищи сочли неукротимое стремление Хрущева дразнить, раздражать и унижать совершенно неразумным». Именно в комнате Брежнева встречались заговорщики, но один из них вспоминал, что «нам буквально пришлось тащить дрожащего Брежнева к телефону, такой страх охватил его, когда он понял, что ему предстоит начать все дело».

Хрущева увезли на дачу; Брежнев был поставлен на его место. Его коллеги, у каждого из которых была своя банда последователей-клиентов, доверили ему вознаградить их «кадровой стабильностью» наверху, а новый первый секретарь обязался отменить ограничения по времени пребывания в должности и ротацию партийных назначений. Он настаивал на коллективной ответственности, даже собрав большую дискуссионную команду для составления своих основных речей. «То, чего Сталин и Хрущев добились с помощью террора и унижения, Брежнев довел до конца своим весельем и весельем». Его правление, которое продлилось почти двадцать лет, сегодня часто называют «эпохой застоя». И все же 1970-е годы, в частности, принесли поворот к потребителям — маленькие частные автомобили, лучшее жилье и пенсии — по всему советскому блоку. По выражению Шаттенберга, «впервые за всю свою историю советская власть сказала народу: «Расслабься» и не требовала от него энтузиазма». Мир. В 1972 году, например, СССР потратил на зерно из Америки 750 миллионов долларов. Но нехватка мяса и молочных продуктов только усугублялась по мере роста покупательной способности. По всей советской Европе угрюмые очереди окружали пустые магазины и накапливались валютные долги. Брежнев неоднократно конфликтовал со своим премьер-министром, суровым Алексеем Косыгиным, из-за постоянных провалов в экономике, коррупции и безразличия тех, кто ею руководил. Но «вера (суеверная) Брежнева в превосходство советской экономической системы заставляла его искать причины всех проблем вне Советского Союза, в международной обстановке или в человеческом факторе, но никогда в самой структуре» 9.0003

Он заявил, к тревоге марксистских пуристов, что Советский Союз достиг стадии «развитой социалистической демократии». Но именно теперь государство взялось за сокрушение нового поколения демократических диссидентов: Юрий Андропов, глава КГБ, организовал новое Пятое управление для работы с ними в трудовых лагерях, тюрьмах или психиатрических больницах. Шаттенберг защищается по этому поводу. Она возражает, что Хрущев посадил в тюрьму за «антисоветскую агитацию» гораздо больше людей, чем Брежнев, который, по ее мнению, неохотно был вынужден идти на уступки сторонникам жесткой линии Политбюро. Он «нес ответственность, но не был движущей силой арестов». Он знал и уважал Андрея Сахарова и не хотел соглашаться на его возможную ссылку в Горки. Но Александр Бовин, один из самых проницательных людей в его штабе, пришел к выводу, что Брежнев «просто не понимал вопроса о демократии и правах человека».

Это стало особенно ясно во время чехословацкого кризиса 1968 года. Вначале Брежнев отцовски полюбил Александра Дубчека, нового партийного лидера в Праге. «Это предположение, — пишет Шаттенберг, — но он ясно видел в нем чешскую [ sic ] версию самого себя: молодого, приятного человека, сменившего непопулярного партийного лидера… Брежнев совершенно ясно считал Дубчека своим ставленником». Другими словами, он рассматривал чехословацкое реформаторское движение в узко советских терминах: как кадровую проблему, которую нужно решить путем перестановки кадров, некоторых осторожных изменений в политике и восстановления доверия между Прагой и Москвой. Когда стало ясно, что Дубчек и его союзники предлагают права на свободу слова и политическое разнообразие, Брежнев был сбит с толку. Опять же, он «просто не понял», о чем они. Когда он, наконец, понял, что они настроены серьезно, он был потрясен нарушением доверия и дружбы со стороны Дубчека — «его Саши», — а не политическим вызовом.

Шаттенберг прекрасно описывает судьбоносную, гротескную встречу в июле 1968 года на пограничной железнодорожной станции в Черне-над-Тисой. В маленьком душном помещении клуба железнодорожников советская делегация тратила дни и ночи, тщетно пытаясь выявить и отколоть «честных» коммунистов, которые могли бы заменить Дубчека, а Брежнев, в очередной раз «заболев» нервным срывом, бродил по вокзалу. в его пижаме. После долгого ночного разговора с Дубчеком он как-то убедил себя, что «Саша» обещал подавить «контрреволюционеров» в Праге. Это было совершенно неправильно. Но неспособность Дубчека сделать что-либо подобное окончательно убедила Брежнева в том, что Дубчек потерял контроль над ситуацией и предал то, что он считал их «великим взаимным доверием». Уже давно подготовленное вторжение стран Варшавского договора вторглось в Чехословакию 21 августа. Простые чехи и словаки были обречены еще на двадцать лет совершенно ненужного несчастья, а мировое коммунистическое движение было безнадежно повреждено.

В течение следующих десяти лет подход Брежнева к международным отношениям — стремление к личному доверию, а не к политическому сближению — сначала, казалось, окупился. Он установил пьяные хорошие отношения с Вилли Брандтом, когда канцлер Западной Германии принялся за признание границ, оставленных Второй мировой войной (когда Бундестаг пригрозил отвергнуть новые договоры, Брежнев отправил лейтенанту Брандта Эгону Бару чемодан долларовых купюр, чтобы выкупить оппозиции; Бар был в ужасе, но, к счастью, об этом никто не узнал). Он приветствовал подход Ричарда Никсона, несмотря на нежелание Политбюро и его неумолимо негативного министра иностранных дел Андрея Громыко, и приветствовал Генри Киссинджера медвежьими объятиями и тяжелыми шутками. Когда президент приезжал в Москву 19 маяВ 74 года он нашел Брежнева «похожим на крупного ирландского трудового босса», который то хлопал по спине, то в следующий момент гневно вопил (ради слушателей в Ханое) о войне во Вьетнаме. Здесь и в Кэмп-Дэвиде Никсон был в ужасе свидетелем пристрастия Брежнева к скорости, когда он с визгом проезжал машины по крутым поворотам и однажды разбил поддон картера нового лимузина. Зная его страсть к быстрым автомобилям, американцы подарили ему «кадиллак», а затем «линкольн континенталь». Президент Помпиду предоставил Maserati, а Вилли Брандт придумал купе Mercedes 450 SLC.

Все это питало стремление Брежнева быть «западным» государственным деятелем: общительным, любящим удовольствия, опирающимся на близость и доверие между руководителями. Но он переусердствовал, вызвав снисходительные насмешки со стороны западных хозяев. Французы были оскорблены его безразличием к протоколу, появлением на встречах высокого уровня с опозданием на несколько часов или вообще не появлением. Никсон был ошеломлен, когда Брежнев представил его молодой стюардессе, которая жила на его вилле в Кэмп-Дэвиде. Другие ведущие предположили, что это водка иногда делала его неустойчивым и невнятным, хотя на самом деле он был одурманен этими транквилизаторами Микки Финна. И все же кое-что было достигнуто, и напряженность между Востоком и Западом была, по крайней мере, готова к ослаблению. В этой книге есть моменты, когда Шаттенберг, кажется, намекает, что Брежнев был преждевременным Михаилом Горбачевым, разделявшим те же надежды, но работавшим до того, как пришло время. Что он, конечно, не был, ему недоставало как ума Горбачева, так и его отчаянного мужества. Тем не менее в переговорах Брежнева с американцами были намечены контуры будущих больших соглашений об ограничении вооружений. И, несмотря на жесткое неодобрение Политбюро, он привел Советский Союз к Хельсинкскому процессу, серии конференций по «безопасности и сотрудничеству в Европе», включая деликатные темы прав человека и свободы передвижения, которые доминировали на Востоке. -Западная дипломатия в 1970-е годы.

Хельсинкский Заключительный акт был подписан в 1975 году. Но в течение следующих нескольких лет холодная война не только не оттаяла, но и вступила в свое короткое финальное оледенение. Американцы испугались участия СССР в гражданской войне в Анголе, а все союзники Америки, особенно Западная Германия, были шокированы новыми ракетами Москвы СС-20, нацеленными на Европу. Реакция НАТО — двойное решение разместить крылатые ракеты и ракеты «Першинг» в пределах досягаемости Москвы — и нежелание Америки ратифицировать Солевые договоры были восприняты Политбюро как свидетельство того, что США начали новую агрессивную политику в отношении Советского Союза. В то же время здоровье Брежнева ухудшалось. В Польше на партийном съезде он смутил своих хозяев, пытаясь дирижировать игрой «Интернационала». Эти срывы все еще были спазматическими, и у него были периоды восстановления, когда он мог вернуть себе командование. Но с середины 19Советской внешней политикой 70-х годов эффективно руководили трое пожилых членов Политбюро: Громыко, Андропов из КГБ и Дмитрий Устинов, министр обороны.

«Брежнев сделал себя, свою личность, свою человечность, свою способность играть западного государственного деятеля и свою надежность центральным фактором советской внешней политики», — щедро пишет Шаттенберг. «С его помощью он взял все перед собой, а затем, после 1975 года, снова все потерял… создав вакуум, который был заполнен недоверием». верно, что без поддержки и дружбы Брежнева Брандту, возможно, не удалось бы повысить статус своей страны от неформального протектората союзников до независимой европейской государственности. «Бар и Брандт впоследствии сожалели об упущенных возможностях; они думали, что могли бы добиться гораздо большего с Брежневым… до того, как он окаменел как аппаратчик и стал для них недоступным». 0003

Впереди два колоссальных кризиса: Афганистан и Польша. По словам Шаттенберга, Брежнев не имел почти никакого отношения к пагубному решению в декабре 1979 года ввести советские войска в Афганистан. Он был одурманен и не в себе: тройка, отвечавшая за внешнюю политику, держала его в курсе, но пришла к выводу, что он не понимает, что происходит, и не понимает тех бумаг, которые заставляют его подписывать. Политбюро, видимо, предполагало, что это будет повторение Чехословакии 1968 года: быстрое вторжение, отсутствие серьезного сопротивления, замена кадров. Вместо этого они оказались втянутыми в беспощадную девятилетнюю войну, которая унесла более четырнадцати тысяч жизней только русских и разрушила большую часть оставшегося доверия к советской системе дома.

Над Польшей, напротив, Брежнев вернулся к жизни и был активен, а иногда даже настороже, когда летом 1980 года в стране полыхала революция «Солидарности». Но его старые заблуждения остались. Он думал, что сможет стать верным отеческим другом Станислава Кани, нового польского лидера, и убедить его сокрушить контрреволюционеров. И снова он подумал, что кадровые перестановки могут решить проблему; в очередной раз он «просто не понял» фундаментального масштаба вызова «Солидарности». Сама Шаттенберг недооценивает остроту кризиса. Если бы Советский Союз вторгся в Польшу — «национальная трагедия», которой его коммунистические правители боялись не меньше, чем их подданные, — поляки восстали бы и вели кровавую, жертвенную войну в самом сердце Европы. Политбюро это знало. Тем не менее, дивизии Варшавского договора были отброшены к границам Польши, и наступление было назначено на 8 декабря 1919 года.80. Не хватало только нервов в Кремле. Возможно, Политбюро, потрясенное афганской ошибкой, вовсе не собиралось применять силу, а только угрожало ей. Но они правильно рассудили, что «Солидарность» удерживала от захвата власти только страх перед вторжением. Так что блеф сохранился. Преемник Кании, генерал Ярузельский, к 1981 году прекрасно знал, что Кремль решил ни в коем случае не применять силу. Таким образом, его оправдание декабрьского путча с введением военного положения — тем, что он сделал это, чтобы предотвратить советское вторжение — было ложью.

Шаттенберг должен был разъяснить это. Но вся ее трактовка этой кульминации — использование массовой вооруженной силы для подавления «Солидарности», интернирование десятков тысяч ее членов и установление военной диктатуры — приводит в замешательство не только польских читателей. «Для Брежнева, — пишет она, — в конечном итоге это был маленький триумф. Старый трехкарточный трюк: отеческое убеждение, четкие предупреждения и ставка исключительно на кадровый вопрос еще раз доказали свою состоятельность. Им удалось подчинить своих польских товарищей, не прибегая к насилию». То есть, мягко говоря, эксцентричный рассказ о том, что произошло. Как журналисту, освещавшему этот эпизод, я остро вспоминаю о поразительной глухоте Западной Германии к борьбе поляков за свободу — никто не глух больше, чем правящие социал-демократы Гельмута Шмидта. Кто были эти неопрятные, безрассудные поляки, выходки которых грозили сорвать великое примирение между Бонном и Москвой?

Польский коммунизм умер, хотя нации потребовалось почти восемь лет, чтобы вывернуться из-под трупа. Примерно то же самое можно сказать и о Советском Союзе, неуклонно разлагавшемся в последние застойные годы брежневской эпохи. Мумифицированный, а не окаменелый, он позволил построить позорный культ личности, в то время как сам изо всех сил пытался работать несколько часов в день. Наблюдая за его торжественной жаждой все новых и новых медалей и государственных премий, россияне начинали смеяться: нелепый чиновничий культ, его неспособность произнести связную речь, даже огромные брови превратили Брежнева в посмешище.

Иностранцы, заметив, что Политбюро теперь возглавляют немощные старики (кадровая стабильность), списали его слабость на возраст. На самом деле Брежневу было всего 75 лет, когда он умер в 1982 году, что было моложе некоторых его старших коллег. Но он правил Советским Союзом восемнадцать лет. Воспитанный внутри партийной системы, он не мог себе представить радикальной реформы, выходящей за рамки того, что произошло после смерти Сталина: партия перестала быть орудием массовых убийств и беззаконной депортации миллионов.